Шепот - Белва Плейн

– Я хочу вам сказать, что я хочу, чтобы вы взяли меня с собой.

Пришел день, когда приехал фургон, чтобы забрать рояль и остальные вещи, сложенные рядом с домом.

Стояла пасмурная погода, свинцовое небо низко нависло над землей.

– Постойте! – вдруг закричала Линн шоферу. – Там, на заднем дворе, осталось еще кое-что. Бассейн для птиц, большая тяжелая штуковина. Как вы думаете, можно для него найти место?

Мужчина усмехнулся:

– Бассейн для птиц, леди?

– Да, он очень ценный, это мрамор, а на нем голубки, и он может треснуть или оббиться.

– Хорошо. Мы его там устроим как следует.

– Мама, что ты с ним хочешь делать? – спросила Энни.

– Я не знаю. Я просто хочу его забрать, только и всего.

– Потому что дядя Брюс тебе это подарил? Этот практичный ребенок пытается читать ее мысли.

– Может быть. Теперь посади Барни в его сумку и принеси подстилку Джульетты. Не забудь их еду и миску для воды. Нам предстоит долгое путешествие.

И вот настал последний миг. Фургон отъезжал, оставив их большой автомобиль у крыльца. Минуту они в последний раз смотрели на свой дом. Как всегда одиноко, он стоял посреди большой лужайки, ожидая новых жильцов так же, как некогда он ждал тех, кто сегодня покидал его.

– Дому на нас наплевать, – сказала Линн, – ну и нам тоже. Быстро садитесь все в машину.

Большая машина-фургон была набита до отказа. Энни села на переднее сиденье, Юдора и Бобби на следующий ряд, а в третьем рядом с сумкой Барни вытянулась Джульетта, такая большая, что ее голова почти касалась крыши.

– Поехали! – закричала Линн. И, не способная справиться с волнением, связанным с воспоминаниями, надеждами и сожалениями, она только и могла повторять и повторять это единственное слово: – Поехали!

Машина проехала подъездную аллею, в конце ее свернула и, выехав на шоссе, повернула на восток.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Зима 1992–1993 гг

ГЛАВА 8

Эмили, которая приехала домой на весенние каникулы, наблюдала, подперев лицо руками и облокотясь на кухонный стол, как Линн украшала розовыми розочками глазированный пирог на длинном противне.

– Странно, что уже март, а все еще так холодно, – заметила она. – Сейчас в Нью-Орлеане туристы сидят за поздним завтраком, поедая пирожки с начинкой и запивая их крепким черным кофе. А ты умеешь делать французские пирожки с начинкой, мама?

– Я никогда их не делала, но думаю, что смогла бы, наверное.

– Этот твой пирог вышел совершенно роскошный. Где и когда ты научилась печь пироги так профессионально?

– На трехнедельных курсах выпечки, которые я окончила в прошлом году.

Меня приводит в трепет, как многого ты достигла за два года.

– За два года и пять месяцев. И это тебя приводит в трепет? А ты? Медицинский факультет в Гарварде! Я так тобой горжусь, Эмили, мне просто хочется разгуливать с надписью на спине!

– Подожди до следующего сентября, когда я в самом деле туда переведусь.

Линн спросила осторожно:

– А как Харрис это воспринял?

– Что? Мой перевод в Гарвард? Его туда не приняли, и поэтому я поеду в Гарвард одна, а он останется в Тулейне. Там тоже очень хорошо. Я, правда, не особенно этому радуюсь, но, конечно, я не собираюсь упускать своей возможности.

«Ты отказалась от Йейля», – подумала Линн, но вместо этого сказала:

– Трудно было от тебя этого ожидать. Но если вы до сих пор любите друг друга, разлука ничего не изменит.

– Совершенно верно, – согласилась Эмили.

Она очень сильно изменилась, хотя все еще выглядела как школьница-старшеклассница в своих джинсах и кроссовках и с красной ленточкой, которой стягивала волосы на затылке. От отца она унаследовала его ум, красоту, изящество, но, слава Богу, больше ничего. У нее все будет хорошо. С Харрисом, или без, или с кем-нибудь еще.

«Никогда не говори дочери, – подумала вдруг Линн, – что она найдет замечательного мужчину, который будет ее любить и заботиться о ней всю жизнь. Именно это мне говорила моя мама, но то были другие времена».

Прочно укрепив последнюю розочку, она отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.

– Ну, вот и кончено. Мне нравится такая работа здесь, в моей собственной кухне.

Это было спокойное время, пока Энни была в школе, а Бобби в детском саду, время выпить вторую чашечку кофе. И она присела, чтобы насладиться ею.

В большой корзине пятеро щенков пищали и толкались, тыкаясь носами в материнский живот в поисках молока.

– Какие они милые, – сказала Эмили, – ты их всех собираешься оставить?

– Господи! Конечно, нет! Энни, разумеется, хочет, но мы должны пристроить четверых. Я согласилась оставить только одного.

Один из щенков выпал из корзины и сделал маленькую лужицу на полу. Линн вскочила, положила щенка на место и вытерла лужицу. Эмили весело рассмеялась.

– Мама, я подумала, рассердился бы папа, если бы узнал, что у Джульетты нечистопородные щенки?

– Он бы не одобрил, что уж точно. Он бы ничего здесь не одобрил.

Она посмотрела в сторону прихожей, где над трехколесным велосипедом Бобби на старомодной вешалке висели плащи.

Эмили заметила:

– Мне нравится старый викторианский стиль с деревянным узором на входной двери и со всеми этими закоулками. Конечно, мебель ужасна.

– Если я куплю этот дом, то, разумеется, без мебели. А я должна буду его купить. Родственники дяди Дарвина решили его продать и предложили очень выгодные условия. Может быть, я не должна этого делать, но соседи здесь очень милые, двор замечательный для Бобби, и я наконец уже могу после всех расходов немного откладывать. – Линн улыбнулась. – Буду изворачиваться. Я тебе сказала, что дала Юдоре десять процентов прибыли в деле, плюс жалованье? Теперь Юдора мой партнер, и она в восторге. Когда я ее чему-нибудь учу, она очень быстро усваивает. И, конечно, у нее есть ее собственные ямайские блюда, которые всем нравятся. Рис с горошком, пирог с бананами, все очень вкусные вещи. Она может приглядывать за магазином, когда я здесь готовлю, а, если я занята в магазине, она приходит сюда, чтобы встретить Энни и Бобби после школы и детского сада. Таким образом, нам всем это очень удобно.

Эмили, погрузившись в вычисления, удивлялась, насколько хорошо дело «взяло старт» и «набрало обороты».

– Здесь очень высокий спрос на нашу продукцию, – ответила Линн. – Когда так много женщин работает, то не остается времени на званые обеды и вечеринки. Мы готовим много блюд и охлаждаем их, а потом продаем в магазине. К тому же, мысль вернуться сюда, где меня еще помнят, была очень удачной.

Эмили спросила:

– Часто ли пишет дядя Брюс?

– Ну, я бы не сказала, что часто, но, разумеется, пишет.