Нежный плен - Роберта Джеллис

— Я глупец, — пробормотал он. — Я знаю, что она любит меня. Знаю! — Однако в его голосе не чувствовалось уверенности. Он так надеялся получить ответ от самой Джоанны, но снова потерпел поражение.

22.

Радость, с какой Джоанна встретила Джеффри из похода во Фландрию, почти рассеяла его сомнения относительно ее чувств к нему. Он постоянно твердил себе, что она любит его, но не решался поверить в это окончательно.

Джоанна толкнула Эдвину, которая расчесывала ее, и жестом приказала той удалиться. Когда дверь закрылась за служанкой, она сказала:

— Твои слова справедливы, но вид у тебя грустный. Год назад ты проявлял гораздо большее рвение к походу на Францию, а прошлым месяцем ты не мог дождаться минуты, Когда взойдешь на борт и отправишься во Фландрию. Поскольку я не верю, что ты так быстро пресытился сражения-Ми, то не могу понять твоего беспокойства.

Джеффри оторвал взгляд от остатков вина в кубке.

— Я ничего с собой не могу поделать. Ты можешь смеяться, Джоанна, но мне жаль моего дядю.

— Тебе тоже?! — с возмущением воскликнула Джоанна. — Матушка пишет, что боится, как бы мягкосердечность Иэна не отразилась на его рассудке. Его, как и тебя, переполняет чувство жалости к королю. На понимаю, что так тревожит вас обоих! Джон неоднократно доказывал вам свою своеобразную любовь. Все закончится тем, что ему преподнесут ваши головы на серебряном подносе!

— Это в прошлом…

— В прошлом?! Ты тоже страдаешь мягкосердечностью? Известен ли тебе хоть один факт, чтобы Джон простил или забыл недоброжелательное отношение к себе?

— По крайней мере, ты знаешь, о чем говоришь, — сдержанно засмеялся Джеффри. — Я еще не встречал более настойчивой женщины, нежели ты.

— Вот уж нет! — возразила Джоанна. — Я, может быть, и цепляюсь к мелочам, но не испытываю при этом ненависти.

— Не испытываешь ненависти? Как же тогда называть твои чувства к моему дяде?

— Я не испытываю ненависти к королю, — раздраженно повторила Джоанна. — Зачем мне его ненавидеть? Он не причинил ни мне, ни моим близким ни малейшего вреда. И тем не менее я ни на минуту не забываю, что он желает нам зла. Он не представляет для нас опасности, пока мы следим за тем, чтобы не угодить в его сети. Не будь глупцом, Джеффри! Твой дядя неоднократно пытался погубить тебя, и он не прекратит своих попыток!

— Возможно… — Джеффри пожал плечами. — Но он как будто переменился к лучшему. Может быть, это примирение с церковью имеет более глубокие корни, чем мы поначалу думали. Иэн говорит…

— Мне известно, о чем говорит Иэн! — нетерпеливо перебила мужа Джоанна. — Я очень люблю Иэна. Он стал мне искренним и нежным отцом, но тебе известен его характер. Даже если к Иэну придет сам дьявол с печальной историей, он тут же прослезится и попытается помочь ему!

Джеффри не мог удержаться от смеха, но затем снова нахмурился.

— Так или иначе… ни меня, ни Иэна не переделать. Это правда: если Джон нападет на Филиппа сейчас, у него появится прекрасная возможность отвоевать Нормандию и укрепить свое положение на юге страны. Отличный шанс, и все же бароны не соглашаются. Они оправдывают свое поведение тем, что Джон якобы все еще отлучен от церкви, но это лишь отговорка. Они не хотят плыть во Францию.

— А зачем им это надо? — возразила Джоанна. — Возможно, те немногие, кто потерял там земли и хочет вернуть свои владения, но большинству нет до этого никакого дела. Более того, тебе следовало бы спросить самого себя, будут ли так рады королю Джону в Нормандии. Мне рассказывали, что, когда в 1204 году нормандские бароны обратились к королю за помощью, он не удосужился даже ответить на их просьбу. По совести говоря, другая сторона этого дела заключается в том, что Филипп как сюзерен гораздо лучше Джона. Он, конечно, жаден и хочет проглотить сразу все, но, как только земли переходят к нему, становится более справедливым и благоразумным. Я уверена, что нормандские бароны окажут Джону ожесточенное сопротивление.

Это было действительно так. Джеффри беспокойно поднялся и зашагал по комнате. Он коснулся расшитого золотом занавеса кровати, а затем добавил в кубок вина.

— Все это не имеет никакого отношения к тому, о чем мы говорим! — рассердился он. — Я сказал, что мне жаль дядю, и не отступлюсь от своего мнения! На этот раз он в самом деле прав, сейчас самый благоприятный момент для начала, войны!

Джеффри и Джоанну вызвали из Хемела, как только исчезла угроза прямого бунта, на семейный совет в Солсбери. Приехали туда и Иэн с Элинор. В вопросе о хартии вольностей расхождений во мнениях не было. Все одобрили эту идею, даже граф Солсбери. Относительно войны с Францией мужчины заняли одну сторону, а женщины — другую.

— Конечно, не исключено, что мы потеряем больше, чем получим. Разве на войне бывает иначе? — сердито возразил Иэн в ответ на горячие доводы Элинор. — Но это не так уж и важно. Если Джон призовет меня, я поеду. Ради того, чтобы предотвратить прошлой весной гражданскую войну, я чуть было не решился на измену. Естественно, я ни под каким предлогом не нарушу клятвы по столь незначительной причине. Повторяю: таков мой долг, и я отправлюсь на войну!

— Но ты же сам помогал составлять хартию, в которой говорится, что ты не обязан этого делать, — сказала леди Эла дрожащим голосом.

— Король не признает ее, — напомнил ей Иэн.

— Тебе тоже известно, что и для меня она не имеет никакого значения, — осторожно сказал граф Солсбери, похлопав свою жену по плечу. — Но, если Джон просит меня о том, с чем я могу справиться с честью, я обязан откликнуться на его просьбу, несмотря ни на какие хартии. Даже не пытайся плакать, Эла! Он дал мне все… даже тебя, моя дорогая. Разве я могу отказать ему в правом и благоразумном деле укрепления государства, о котором он только и думает?

Все обратили взоры к Джеффри, который, откинувшись в кресле, поглаживал Брайана, примостившего свою голову у него на коленях. Джеффри слегка покраснел, когда понял, что старшие мужчины ждут его мнения, предоставляя ему полные права взрослого члена семьи. Он виновато глянул на женщин.

— Я, бесспорно, поеду, — равнодушно сказал он. — Я никогда не считал войну против Филиппа скверным делом, а сейчас, когда у нас есть сильные союзники, множество кораблей и провизии, самый благоприятный момент для этого.

Решительность и доводы мужчин оказались столь же типичными, как и реакция женщин. Леди Эла расплакалась. Иногда ей удавалось переубедить Вильяма, но сегодня она не надеялась на это. Если граф Солсбери привел в качестве довода свои обязательства перед братом, его уже ничто не остановит. Леди Эла плакала от страха, но слезы приносили облегчение.