Под сенью виноградных лоз - Джанет Дейли

Келли немедленно поднялась и направилась к двери, ужасно испуганная этим приступом ярости.

Гил Ратледж все не садился, медленно приходя в себя после этой сцены. Тяжело дыша, он дрожащими руками пригладил волосы, потом помассировал затылок. Немного успокоившись, он снял телефонную трубку и набрал номер Клея.

Услышав его голос, Гил не стал тратить время.

– Кэтрин хочет впутать нас в историю с убийством!

– Господи, неужели она…

– Пока что она говорит лишь о нашей связи с Дауэрти. Я хочу, чтобы ты надавил на вдову Фужера. И, Бога ради, оторви ты ее от Кэтрин! Я ей не доверяю! Не доверяю никому из них!

В сердцах он бросил трубку, на дрожащих ногах подошел к окну и долго смотрел на располагающиеся перед ним виноградники.

Всю обратную дорогу в усадьбу Келли опять и опять вспоминала всю сцену, стараясь разобраться в тех ужасных заявлениях и обвинениях, которые обрушил на нее Гил Ратледж. Немного успокоившись, она попыталась проанализировать свалившуюся на нее информацию.

Я знаю, чем она занималась на самом деле. Чем же занималась Кэтрин Ратледж? Воплощала в жизнь мечту, которую разделяла со своим покойным мужем, – создать калифорнийские вина, не уступающие лучшим винам Франции. Засадила свои виноградники саженцами винных сортов, в то время как другие виноградари, повыдергав винные, сажали на их место либо столовый виноград, либо вообще занимали площади посадками грецкого ореха и сливы. Сохранила завод во время «сухого закона», производя церковное вино и вино для аптек. Свято хранила память о муже. И наконец достигла всего, о чем мечтала, заставив немалое число знатоков признать вина имения Ратледж не уступающими лучшим бордоским винам. Вот чем она занималась, но из слов Гила явствует, что это не так. Что же не так – все целиком или частично? Должно быть, частично. Ведь значительная часть этого документирована – на виноградниках действительно выращены новые сорта, эксперты действительно с похвалой отзывались в печати о здешних винах, и она действительно посвятила свою жизнь виноделию, а во времена «сухого закона» продавала вино аптекам и церквям.

Что же из этого можно счесть ложью?

Озадаченная Келли перешла к следующей загадке: знаю тайны, которые она не один год держит под замком в хранилище. Видимо, он говорил о винохранилище в погребах, где собраны все вина, произведенные в имении за долгие годы. Если б тайна была одна, он так бы и сказал, но говорил он о тайнах – следовательно, их не одна, а больше. Не один год – значит, хранятся эти тайны уже какое-то время. Но что можно спрятать в хранилище? Она бывала там. Хранилище – это полки до самого потолка, заполненные бутылками. Вещь сколько-нибудь объемистую там не спрятать. А вдруг все-таки возможно?

Последнее попроще. Знаю и о несчастном случае, который вовсе никакой не несчастный случай.

Несчастных случаев, если Гил имеет в виду то же, что и она, Келли известны здесь только два. Муж Кэтрин, Клейтон Ратледж, погиб во Франции в автокатастрофе, и дед Келли, Эван Дауэрти, погиб на винном заводе при странном стечении обстоятельств. Если то или иное не являлось несчастным случаем, значит, было совершено убийство. Кто же из них убит? И кем? Кэтрин?

Зачем она ломает голову, пытаясь разгадать эту загадку? Ведь это не имеет ни малейшего отношения ни к ее отцу, ни к гибели барона. А если имеет? Так или иначе, это имеет отношение к Кэтрин, ведь именно Кэтрин видела ее отца, склонившегося над телом барона Фужера.

Не доезжая до главных ворот, ведущих в усадьбу, Келли свернула на дорогу, ведущую на винный завод. Хранилище было единственной зацепкой. Оставив машину в тени коричных деревьев, она оглянулась. Джипа на стоянке не было, значит, Сэм отсутствует.

Когда Келли вошла в проходную, сторожа на посту не было.

Поколебавшись лишь одно мгновение, Келли направилась к металлическому шкафчику на стене. В нем на крючках висели запасные ключи ко всем замкам предприятия. Келли отыскала среди них ключ от вино-хранилища, достала его и покинула помещение, так никем и не замеченная.

С ключом в руке она подошла ко входу в старые погреба, расположенные на противоположной стороне здания. Вступив в сумрак погребов, она остановилась и, сняв солнечные очки, поплотнее закуталась в шарф. Здесь царила тишина, абсолютная, едва ли не зловещая. Не было ни голосов, ни шума работ – ничего. По стенам вырытых ходов и туннелей горели лампочки, освещавшие гигантские очертания старинных бочек и полки с бочонками.

В тишине шаги Келли казались особенно гулкими, пока она не остановилась перед решетчатой кованой дверью, украшенной гербом, с изображением буквы Р. За прутьями решетки находилось винохранилище – ряды и ряды лежащих на боку бутылок.

Келли вставила ключ в замок и повернула его. Одно усилие – и дверь с ее хорошо смазанными петлями бесшумно отворилась. На противоположной стене на полках лежали бутылки – сотни и сотни бутылок – от самого пола до потолочных сводов.

Кроме маленького деревянного стола и стула, полок с пустыми ячейками, предназначенными для вин будущих урожаев, и грубо сколоченной лестницы, в комнате ничего не было.

Пройдя по комнате, Келли убедилась, что стены хранилища совершенно ровные. Они не скрывали ни ниш, ни каких-либо тайников. Келли еще раз окинула взглядом бутылки и вздохнула. Если что-то здесь и спрятано, то вещь эта должна быть маленькой. Возможно, здесь между бутылок втайне хранятся какие-то документы, бумаги? Но ведь держать их здесь рискованно, опасно. Хранилище постоянно навещает с полдюжины рабочих, а также мастера и их помощники, у каждого из которых здесь находятся дела, уж не говоря о гостях, которых приводят сюда ознакомиться с коллекцией. Любой из посетителей может наткнуться на бумаги. А если в них содержится что-то компрометирующее, почему бы их не сжечь?

Зачем вообще здесь прятать что бы то ни было? Помещение это предназначено исключительно для хранения вин, произведенных в имении. Если среди бутылок обнаружится посторонний предмет, это немедленно вызовет подозрение.

И все-таки что-то здесь спрятано. Келли попыталась вообразить, как бы поступила она, собираясь что-то спрятать в этом помещении. Стала бы она прятать это между бутылок?

Нет. Бутылки нередко достают, чтобы посмотреть на этикетки.

Внутри бутылки? Да.

«Не один год держит под замком», – подумала Келли, вспоминая брошенную Гилом фразу. Сколько это – не один год? Лет тридцать? Сорок? Пятьдесят?

Она попыталась восстановить в памяти даты. За Клейтона Ратледжа Кэтрин вышла замуж в конце первой мировой войны, а Гил покинул имение в начале шестидесятых. События эти разделяют лет сорок. Келли переместилась туда, где хранились вина конца первой мировой войны. Она принялась по очереди вынимать бутылки, проверяя, есть ли в них вино. Дойдя до вин двадцатых годов, времени «сухого закона», она стала проверять тщательнее, методичнее, потому что в душе у ней зародилось ужасное подозрение.