Корона для миледи - Патриция Брейсвелл

— Надеюсь, ты запомнил парочку датских ругательств, — сказал ему Эдмунд. — Скоро они нам пригодятся.

Смех Экберта сменился стоном.

Этельстан, которому не терпелось услышать продолжение рассказа, рыкнул на Эдмунда:

— Не мешай ему. Что было дальше?

— Еще утром мы сделали остановку, чтобы бойцы могли подкрепиться. Эльфрик созвал всех своих полководцев — нас была дюжина или около того — разделить с ним завтрак. Я заставил себя съесть немного хлеба с мясом, и во время трапезы он изложил нам свой план предстоящей битвы и отдал всем приказы. Каждый из нас знал, что ему делать, где ставить своих бойцов… мы все знали. Но возможности выполнить приказы у нас так и не появилось.

Экберт уставился в противоположную стену, как будто там, прямо перед собой, снова видел события того дня. На лбу у него заблестели капли пота.

— Мы еще не встали на позиции, — продолжал Экберт, — и я все еще был в седле, когда понял, что происходит что-то не то. Викинги уже построились стеной, ударяя мечами о щиты, готовые ринуться в бой. Этот звук была как гром, только этот гром звучал прямо в моей голове. Я закрыл глаза от боли, но она не отступала. Открыв глаза, я увидел в нескольких шагах от себя Эльфрика. Он стоял на земле на четвереньках в окружении своих тэнов, и его мучительно рвало.

Он зажмурил глаза, прикрыв лицо широкой ладонью.

— Я так и сидел с этими ужасными раскатами в голове, молча на него глядя. Все мое нутро словно сжалось, голова кружилась. Потом я увидел Осрика, посланного вести с викингами переговоры, он ехал, а затем повалился, будто сраженный невидимой стрелой. Мои страдания усилились до такой степени, что я желал только одного — спешиться до того, как тоже упаду. Я спустился на землю, и меня начало рвать, а руки тряслись так, что я не мог держать в них вожжи. Боже, голова и живот болели так сильно, что я был бы рад, если бы меч викинга положил этому конец.

Этельстан посмотрел на своего изможденного брата. Экберт до сих пор не поправился, хотя события, о которых он рассказывал, произошли два дня назад.

— Говорят, — медленно произнес Этельстан, — что Эльфрик испугался викингов.

Этельстану не хотелось обременять брата этими слухами, но он понимал, что раньше или позже тот все равно об этом узнает. Экберт выругался.

— Даже в том ужасном состоянии я слышал, как люди вокруг меня ворчали, называя меня жалким трусом. — Он вздохнул. — По правде говоря, именно таким, я, должно быть, и казался со стороны. — Экберт сел на кровати и схватил Этельстана за руку ослабевшими пальцами. — Мне было страшно, Этельстан, — прошептал Экберт. — Тут слухи не лгут. Но не страх лишил меня сил, клянусь тебе! Это было каким-то проклятием, какая-то языческая магия опускала нас на колени. Не знаю, как они это сделали. — Он запнулся и снова откинулся на подушки. — Я даже не знаю, что было потом. Остальное ты сам мне расскажешь.

— Около десяти человек пострадали так же, как ты, — сказал Этельстан. — Ты, Эльфрик, Осрик, Эдрик, Бритвольд, Лифинг. Как видишь, все полководцы. А когда полководец болен, вся армия небоеспособна. Не осталось никого, кто мог бы взять на себя командование, и все войско отступило. Викинги победили в этом сражении, не поднимая меча.

— Здесь наверняка дело в измене, — уверенно заявил Эдмунд. — Датский лазутчик пробрался в наш лагерь и отравил еду или питье.

— Но с того времени, как мы ели, прошло уже несколько часов, — возразил ему Экберт. — Несомненно, яд подействовал бы раньше.

Этельстан ничего не сказал, так как ответов на эти вопросы у него не было. Он не сомневался, что некая сила помогает королю Дании. Правда, он не знал, была ли это поддержка Бога, людей или дьявола. Он вздохнул в смятении и унынии. Они потерпели поражение, с этим не поспоришь, но в конце концов все вышло не так уж и плохо.

Он сообщил брату об остальных событиях, которым Экберт уже не был свидетелем, поскольку в бреду лежал в крытом фургоне, возвращающемся в Винчестер.

Обезглавленное многочисленное войско Эльфрика вынуждено было отступать. Некоторые ополченцы разошлись по своим домам и крестьянских усадьбам, но большинство все же осталось в строю и направилось в королевскую столицу.

— Викинги сначала набросились на Уилтон, затем на Солсбери. Там они разграбили дома и лавки и захватили большое количество серебра в мастерских чеканщиков и на складах. Эта добыча, похоже, их удовлетворила, — сухо повествовал Этельстан. — Они не стали предпринимать попыток осадить Винчестер. За это нам следует благодарить остатки войска Эльфрика, примкнувшие к нам на стенах, где мы готовились к обороне города. Видя это, викинги обошли Винчестер стороной и по берегу Эйвона ушли на юг. Мы послали людей по их следам и, я полагаю, скоро получим известие о том, что викинги погрузились на корабли и убрались восвояси.

— Значит, нашему отцу не придется платить, чтобы они оставили нас в покое, — предположил Эдмунд.

— Если бы мы дали им еще серебра, — прорычал Этельстан, — их корабли пошли бы ко дну от его тяжести.

Взглянув на Эдмунда, он увидел в его глазах отражение своего собственного страха.

— Викинги не оставят нас в покое надолго. И ты, и я — мы оба знаем, на что Вилобородый потратит награбленные сокровища.

Эдмунд кивнул.

— Он построит новые корабли-драконы и наймет новых людей.

— А потом, — угрюмо подытожил Этельстан, — он вернется.

Глава 35

Сентябрь 1003 г. Поместье Альдеборн, графство Нортгемптоншир

Именно элдормен Эльфхельм принес весть о разграблении Дорчестера, Уилтона и Солсбери своим сыновьям и дочери в Нортгемптоншир. Эльгива наблюдала за приездом отца, стоя в дверях большого зала. Вульф стоял справа от нее, а старший брат — Уфгет — слева. Осенний день выдался прохладным. Она протянула положенную при встрече чашу эля отцу, который, спешившись, подошел к ступеням крыльца.

Она не видела его с весны и теперь была поражена тем, как он постарел. Действительно ли ее отец так состарился, гадала она, или это обострились ее чувства? С тех пор как ей явился белый олень, все словно стало другим — более старым, темным, даже страшным. Было ли это даром того призрачного оленя? Если да, то она с радостью бы его вернула.

Эльгива распорядилась, чтобы накрыли стол, и, когда отец сел подкрепиться мясом и элем, все трое его детей стали внимательно его слушать.

— Это значит, — заключила Эльгива, выслушав рассказ отца о внезапной болезни Эльфрика и отступлении английской армии, — что викинги навсегда покинули наш берег?

С тех пор как она вернулась из Эксетера, братья держали ее взаперти внутри частокола, опасаясь датских пиратов. Всякий раз, когда Эльгива выходила за пределы ограды, чтобы съездить в соседний Нортгемптон или поохотиться в их собственных лесных угодьях, ее сопровождала вооруженная охрана и непременно один из братьев. Братья ей уже надоели до смерти.