Хранитель драконов - Робин Хобб

— От твоего удара у меня дыхание перехватило, — пожаловался чужак, но все же сумел вздохнуть глубже. Он слегка разогнулся, краснота постепенно сходила с лица. — Я пошел за тобой только потому, что хотел с тобой поговорить. Я видел тебя вместе с драконом, с тем, которым интересуется Элис. Я просто намеревался задать тебе несколько вопросов.

— Каких?

На щеках Тимары выступил предательский румянец. Наверное, он считает ее какой-то полудикаркой, раз она живет в Дождевых чащобах. Девушке начало казаться, что она неправильно думала о незнакомце, но пока ей не хотелось извиняться. На самом деле она надеялась, что первое впечатление оказалось ошибочным. Раньше было заметно одно: какой он лощеный. Ей ни разу не доводилось видеть, чтобы мужчина так хорошо одевался. Сейчас, когда его лицо обрело нормальный цвет, Тимара отметила, что он очень красив. А прежде, когда он разговаривал с женщиной из Удачного, девушке казалось, что он невероятно напыщенный и совершенно ничего не знает о драконах, к тому же ведет себя очень нагло и грубо. Даже его красота казалась тогда оскорбительной — словно была частью той силы, которая давала ему право смотреть на других сверху вниз. Но ведь он пошел за ней, Тимарой, и действительно попытался помочь ей. А она за это ударила его древком остроги в живот. Теперь он искупил многие прегрешения своей печальной улыбкой и последующими словами:

— Мне кажется, мы с самого начала взяли неверный тон в разговоре. А теперь я еще и напугал тебя к тому же. В первый раз я разговаривал с тобою непростительно грубо, но ведь и ты, признайся, была со мной не очень-то вежлива. И теперь отомстила мне, едва не проткнув меня острогой. — Он помолчал, сделал глубокий вдох. — Может быть, начнем все заново?

Прежде чем Тимара успела ответить, он встал, поклонился ей в пояс и произнес:

— Позволь представиться. Меня зовут Седрик Мельдар. Я из Удачного и служу секретарем у торговца Финбока. Но сейчас я сопровождаю Элис, супругу торговца Финбока, в качестве ее летописца и защитника, поскольку она пожелала отправиться в путешествие, чтобы отыскать новые невероятные сведения о драконах и Старших.

На половине его речи Тимара обнаружила, что улыбается. Он говорил так официально и при этом давал понять, что вся эта официальность и звучные наименования его должности — лишь шутка. Он был одет как принц, из прически не выбивался ни единый волосок, и все же его улыбка и тон призывали Тимару не испытывать неловкости. Как если бы он и она были равными, подумала девушка.

— А кто такой летописец? — спросил вдруг Татс.

— Я заношу в дневник все, что делает Элис. Где она побывала, о чем беседовала. А когда она проводит исследования, я подробно описываю ее изыскания. Чтобы позже она смогла заглянуть в мои записи и убедиться, что все помнит правильно. Я умею рисовать и собираюсь сделать наброски драконов, подробно нарисовать их глаза, когти, зубы и прочие части тела. Но сегодня оказалось, что мои услуги не пригодятся. Похоже, я чем-то оскорбил драконицу, поэтому не могу находиться рядом с Элис, пока та беседует с ней. Но даже если бы и мог, я все равно не понимаю, что говорит это существо, что отвечает на вопросы Элис.

— Небозевница, — подсказала Тимара. — Драконицу зовут Небозевница.

— Она назвала тебе свое имя? — потрясенно спросил Татс.

Тимара разозлилась, что он встревает в разговор.

— Небозевница — это я ее так называю, — пояснила она, искоса глядя на Татса. — Все знают, что драконы никому не говорят свое настоящее имя. По крайней мере, сразу.

— Да, моя мне это тоже сказала. Но она не просила меня давать ей прозвище. — Он глупо заулыбался. — Она такая красивая! Зеленая, как изумруд, как свет солнца сквозь листву. А ее глаза… у меня просто слов нет. Но она вспыльчивая и иногда злая. Я случайно наступил ей на лапу, а она пригрозила убить и съесть меня!

— Подожди, пожалуйста. — На сей раз уже встрял чужак. — Подождите, пожалуйста, оба. Вы утверждаете, что разговариваете с драконами? Так же, как мы разговариваем сейчас?

Впрочем, Седрик уже не казался Тимаре чужаком. Она улыбнулась ему.

— Конечно разговариваем.

— Они двигают ртом, откуда исходят слова, и вы слышите их? Вот как вы слышите сейчас меня, а я слышу вас? Тогда почему я слышу ворчание, подвывание и шипение, а вы — слова?

— Ну… — Тимара замялась. Она совсем не задумывалась о том, как именно слышит драконов.

— Нет, конечно нет, — снова встрял Татс. — Их рты не годятся для того, чтобы выговаривать слова, как это делаем мы. Драконы издают звуки, и я как-то понимаю, что они хотят сказать. Хотя они не говорят на человеческом языке.

— А много времени нужно, чтобы выучить их язык? Вы изучали его до того, как прибыли сюда? — спросил Седрик.

— Нет, — Татс уверенно покачал головой. — Когда только я попал сюда, я выбрал себе дракона и пошел прямо к нему, и я уже мог его понимать. Моя — зеленая самка. Она не такая большая, как некоторые другие драконы, но мне кажется, что самая красивая. К тому же она быстрая и, если не считать крыльев, хорошо сложена. Правда, немного сварливая. Говорит, что другие считают ее злюкой и избегают ее. А еще говорит, это потому, что она достаточно быстрая и ей почти всегда удается первой заполучить еду. Остальные завидуют.

— Или просто считают ее жадной, — предположила Тимара.

Пора самой направлять ход разговора. В конце концов, Седрик пошел в лес не за Татсом и говорить собирался не с ним, хотя, похоже, и хватается за каждое его слово.

— Я понимала драконов с того самого мгновения, как они вылупились, — объяснила Тимара. — Я была здесь в тот день. И даже когда они не смотрели прямо на меня, я чувствовала, о чем они думают, вылезая из своих коконов. И я могла с ними общаться. — Она улыбнулась. — Один из птенцов погнался за моим папой. Мне пришлось объяснить, что человек не еда.

— Дракон хотел съесть твоего отца? — переспросил Седрик с ужасом.

— Они тогда только что вылупились из коконов. Этот дракон просто еще ничего не понимал. — Тимара мысленно вернулась в тот день, припоминая все как следует. — Они были очень голодны, когда вылезали из оболочек. И не так сильны, как следует, и недостаточно хорошо развиты. Мне кажется, так получилось из-за того, что морские змеи окуклились слишком старыми и недостаточно упитанными, да и пробыть в коконах им, наверное, надо было подольше. Поэтому наши драконы такие больные и не умеют летать.

— Пока не умеют, — с ухмылкой заметил Татс. — Ты же видела Рапскаля. Он настаивает на том, что его дракон летать научится. Рапскаль, конечно, чокнутый. Но после того как я увидел их, сам подошел посмотреть на крылья моей зеленой. У них правильная форма, но они маленькие и не очень сильные. Моя сказала мне, что драконы растут всю жизнь. У них все растет: шея, лапы, хвосты и, конечно, крылья. Я думаю, что если буду как следует кормить ее и она будет пытаться работать крыльями, то, может быть, они вырастут и она сумеет летать.