Аэропорт - Артур Хейли

— Спасибо, — сказал Мел и повернулся к медоувудцам. Многие из них смотрели на него с явной враждебностью. Кое-кто из проходивших мимо останавливался послушать. В эту субботнюю ночь поток пассажиров в главном зале ожидания нисколько не редел, невзирая на то, что время уже перевалило за полночь. Вследствие задержек, происходивших с отправкой самолётов, такое положение, видимо, не могло измениться до утра. Оно осложнялось ещё и тем, что в конце недели наплыв пассажиров, как правило, возрастал. Некоторый спад мог наступить лишь после того, как аэропорт начнёт работать по графику. Если медоувудцы поставили себе одной из задач увеличить неразбериху и усилить недовольство пассажиров, думал Мел, то этой цели они достигли. Около тысячи людей попусту толпились в зале, и поток пассажиров с трудом прокладывал себе путь сквозь толпу, как сквозь живую плотину. Ясно было, что необходимо как можно быстрей разрядить обстановку.

— Я буду краток, — сказал Мел в микрофон и представился слушателям, назвав своё имя и должность. — Не далее как сегодня вечером я принял ваших представителей. Я объяснил им, какие трудности стоят перед управлением аэропорта, и заверил их, что мы понимаем ваше положение и сочувствуем вам. Я ждал, что сказанное мной будет передано вам — если и не от слова до слова, то, во всяком случае, хотя бы самое существенное. Однако я узнал, что вас обманули, передав вам мои слова в совершенно искажённом виде.

— Это ложь! — завопил Эллиот Фримантл. Лицо его пылало. Безукоризненно прилизанные волосы растрепались.

Лейтенант Ордвей крепко взял его за локоть:

— А ну, потише! Вы сегодня уже имели возможность наговориться всласть!

Микрофон у Мела в руке был подключён к телеустановке. Мел продолжал говорить, и в лицо ему ударил луч юпитера.

— Мистер Фримантл обвинил меня во лжи. Сегодня он вообще не воздерживался от крепких выражений. — Мел заглянул в свой блокнот. — Мной отмечены: «враждебность», «наплевательство», «оскорбления», с которыми якобы столкнулись ваши представители при встрече со мной. Было также произнесено слово «грабёж». Далее, меры, принимаемые для снижения шума, адвокат Фримантл охарактеризовал как «надувательство», «шарлатанство» и «обман общественного мнения». Ну, так вот, сейчас вы сами рассудите, кто здесь лжёт или вводит вас в обман.

Мел понял теперь, что совершил ошибку, разговаривая сегодня с небольшой группой представителей медоувудцев, а не со всеми, собравшимися здесь. Он надеялся достичь понимания и вместе с тем избежать беспорядков, но его надежды не оправдались.

Однако он постарается достичь понимания хотя бы теперь.

— Позвольте мне сейчас разъяснить вам, какую позицию занимает управление аэропорта в вопросе снижения шума.

Вторично за этот день Мел рассказал о предписаниях, полученных всеми пилотами от их авиакомпаний. Затем он добавил:

— В обычных условиях мы требуем неукоснительного выполнения этих предписаний. Но в трудных погодных условиях, в такую, к примеру, пургу, как сегодня, на первый план выступает вопрос безопасности, и пилотам даётся право действовать сообразно обстановке. Что же касается использования взлётно-посадочных полос, то при малейшей возможности мы стараемся избежать использования полосы два-пять для взлёта, дабы самолёты не поднимались над Медоувудом. Однако в отдельных случаях — в том числе и сегодня — приходится всё же этой полосой пользоваться, поскольку полоса три-ноль не функционирует.

— Мы делаем для вас всё, что в наших силах, — утверждал Мел, — и мы отнюдь не безразличны к вашим неудобствам, как это пытались тут изобразить. Но мы существуем для того, чтобы обеспечить воздушный транспорт. Мы не можем уклоняться от выполнения своих основных задач и в первую очередь должны нести ответственность за безопасность пассажиров и воздушных кораблей.

Слушатели явно были всё ещё настроены враждебно, но вместе с тем начинали проявлять интерес.

Последнее не укрылось от Эллиота Фримантла, злобно пожиравшего Мела глазами.

— Насколько мне известно, — сказал Мел, — мистер Фримантл не счёл нужным изложить вам суть тех разъяснении, которые я давал вашей депутации по поводу производимого аэропортом шума. Никакого, — он снова заглянул в блокнот, — «бесстыдного цинизма» не содержалось в моих словах. Была лишь попытка говорить честно и с полной откровенностью. Теперь я намерен быть столь же откровенным здесь, с вами.

И Мел снова с полной откровенностью признал, что надеяться на большие успехи в области снижения шума нет оснований. Когда он сказал, что с введением в эксплуатацию самолётов с новым типом двигателя шум неизбежно должен ещё возрасти, лица медоувудцев помрачнели. Но вместе с тем Мел уловил и одобрение — слушатели оценили его объективность и откровенность. Раздалось несколько взволнованных восклицаний, но в основном Мела не прерывали и слова его были отчётливо слышны на фоне шума аэровокзала.

— Беседуя с вашими представителями, я не упомянул двух обстоятельств, теперь я сделаю и это. — Голос Мела зазвучал жёстче. — Боюсь, что вам это может не понравиться. Двенадцать лет тому назад вашего городка не существовало. На этом месте был пустырь — клочок никчёмной земли, ценность которого значительно возросла после того, как здесь заложили аэропорт. В этом отношении ваш Медоувуд ничем не отличается от тысяч других городков, которые, словно грибы после дождя, вырастают вокруг всех аэропортов мира.

— Когда мы тут поселились, никто не знал, что от ваших самолётов будет такой адский шум! — крикнула из толпы какая-то женщина.

— Но мы это знали! — Мел повернулся к женщине. — Руководство аэропорта знало, что будут выпущены новые сверхмощные лайнеры, знало, какой они будут производить шум, и мы предупреждали об этом отдельных лиц и действующие в этом районе комиссии и уговаривали их не строить здесь домов. Я ещё не работал тогда в аэропорту, но в нашем архиве сохранились фотографии и протоколы. Аэропорт расставил вокруг стенды — как раз там, где сейчас расположен ваш городок:

Другие аэропорты делали то же самое. И повсюду торговцы и агенты по продаже земельных участков срывали эти объявления. Потом продавали участки и дома таким же вот людям, как вы, а насчёт шума и насчёт того, как будет расти аэропорт, помалкивали, хотя обычно были об этом хорошо осведомлены, так что, насколько я понимаю, эти дельцы перехитрили и вас и нас.

Теперь выкриков из толпы уже не было, и Мел увидел перед собой море встревоженных лиц; он понял, что его слова не пропали даром, и почувствовал острую жалость к этим людям. Перед ним были не противники, с которыми ему надлежало бороться, а простые, славные люди со своей невыдуманной бедой. И он был бы рад помочь им, как своим ближним.

Он заметил, что Эллиот Фримантл саркастически усмехнулся.

— Вы, по-видимому, находите, что вели себя крайне мудро, Бейкерсфелд. — Адвокат повернулся к нему спиной и крикнул в толпу, уже не прибегая к помощи микрофона: — Не верьте этой болтовне! Вас пытаются одурачить! Держитесь крепко, держитесь за меня, и мы возьмём их тут за глотку! Так возьмём, что не отвертятся.

— На случай, если кто-нибудь не расслышал, — сказал Мел в микрофон, — я повторяю, мистер Фримантл советует вам держаться за него. По этому поводу я тоже хочу кое-что сказать.

Теперь его уже слушали внимательно.

— Многие предприимчивые люди наживались на таких, как вы: они продавали землю и дома в районах, где земельные участки не должны были застраиваться или застраиваться только промышленными предприятиями, которым шум аэропорта не может мешать. Отдав свои деньги, вы не оказались у разбитого корыта: у вас есть участки и дома, но, к сожалению, и то и другое значительно упало в цене.

— Что верно, то верно, чёрт подери, — мрачно произнёс кто-то.

— А теперь появились люди, которые уже разрабатывают новый план, как выманить у вас денежки. Крючкотворы во всех концах страны почуяли, что на этом пресловутом шуме можно нагреть руки, и обшаривают все жилые уголки вблизи аэропортов в поисках наживы!

— Ещё одно слово, и я подам на вас в суд за клевету, — взвизгнул Фримантл. Он побагровел, лицо его исказилось от ярости.

— За какую клевету? Разве вы уже догадались, о чём я собираюсь говорить? — Что ж, подумал Мел, возможно, впоследствии Фримантл и притянет его к ответу за клевету, хотя едва ли. Он почувствовал, как в нём пробуждается спортивный азарт: захотелось, была не была, идти напролом, взять верх — и плевать на последствия. За последние годы это бывало с ним не часто. — Жителей таких городков, — продолжал он, — стараются убедить, что они могут защитить свои права через суд и выиграть процесс. Владельцам домов, расположенных вблизи аэропорта, сулят мешок с деньгами, словно в конце каждой взлётно-посадочной полосы зарыт клад. Я не хочу сказать, что с аэропортом нельзя судиться или что на свете нет честных, трезвых юристов, которые готовы потягаться с нами. Я хочу только предостеречь вас: среди юристов немало людей и совсем другого сорта.