Вождь и призрак - Колин Форбс

Ничем не примечательный человечек, заклеивающий прокол в шине своего мотоцикла, ждал возле казармы, пока машина с пассажирами выедет за ворота. Затем он выждал еще несколько минут и подрулил к телефонной будке, стоявшей неподалеку. На том конце провода немедленно сняли трубку.

— Это Денни, — сказал мотоциклист.

— Моше у телефона. Ну?

— Груз в пути.

— Они все упаковали? Ничего не забыли? — спросил Моше.

— Ничего. Я лично сосчитал ящики.

— Хорошо. Можешь заниматься следующей партией товара.

Мотоциклист положил трубку. Получение «следующей партии товара» было запланировано на завтра. Доехав до своего убежища, Денни предстояло ждать до утра, когда ему позвонят и сообщат, в каком месте нужно будет получить контрабандное оружие, которое им должны были передать только после того, как новости о случившемся несчастье появятся в газетах и прозвучат по радио.

Моше, разговаривавший по телефону в старом домишке на окраине, недалеко от дороги в Лидду, кинулся к своему мотоциклу, спрятанному в сарае. Он помнил, что, прибыв на место, ему следует перво-наперво замаскировать мотоцикл и лишь потом занять нужную позицию.

Сидя в башне вездехода, капрал Унисон не упускал из виду буквально ни одной мелочи, когда они спускались по горной дороге. Он настороженно высматривал: нет ли где подозрительного шевеления? Броневик ехал во главе колонны, защищая ее от мин, которые террористы могли подложить ночью на дорогу. Расчет был на то, что под весом бронированного вездехода взорвется любая мина, и проезд для машины с пассажирами будет открыт.

Считалось также, что раз броневику ничто не угрожает, то и пассажиры в безопасности. Никто не рискнет напасть на них, когда рядом броневик с пулеметом. Колонна спускалась все ниже. Еще две мили — и они доберутся до аэродрома.

Моше укрылся за теми же скалами, где он прятался накануне, наблюдая за приземлением «дакоты». Однако на сей раз он смотрел в противоположную сторону, наставив бинокль на вершину горы, где дорога круто поворачивала.

Моше мнил себя патриотом. Единственное, что его волновало, — это основание израильского государства. Англичане были врагами. Арабы тоже. Самой надежной валютой, на которую, по его мнению, евреи могли купить себе родину, было оружие. Моше сделал бы все, что угодно, лишь бы раздобыть оружие, неважно из какого источника.

Наконец на дороге показался броневик. Солдат, сидевший в орудийной башне, вертел головой, озирая окрестности. Моше замер. Броневик пополз вниз. Появилась машина с пассажирами.

В мощный бинокль Моше смог разглядеть всех, кто сидел в автомобиле. Линдсей сидел сзади у окна. Рядом с ним мелькнуло лицо светловолосой девушки. Моше пожал плечами. Сколько еврейских девушек погибло в Европе?!

Осторожно сняв с шеи бинокль, он положил его в карман. Затем, не отрывая глаз от автомобиля, он нащупал руками в перчатках рычаг. Чахлое деревце у обочины служило ориентиром: здесь, на шоссе, товарищи Моше закопали ночью огромную мину. Они даже успели разровнять дорогу и посыпать опасное место дорожной пылью. Провод, прикрепленный к мине, тянулся к горе, где было установлено взрывное устройство. Из-за броневика Моше не мог использовать обычные мины нажимного действия.

Автомобиль с пассажирами доехал до чахлого деревца. Моше изо всех сил нажал на рычаг. Дорога вдруг превратилась в оживший вулкан.

Машина разлетелась на куски. Страшный грохот взрыва услышали даже в аэропорту. Потрясенный капрал Унисон завертел головой. Увидев краем глаза, что произошло, он втянул голову в плечи и закрыл крышку люка.

Обломки машины, подброшенные взрывной волной в воздух, к озаренному солнцем небу, забарабанили, словно шрапнель, по люку броневика. Впоследствии перекореженную, обгоревшую ходовую часть нашли на соседнем поле. На дороге образовалась огромная воронка диаметром в девять футов. Уцелеть не удалось никому.

Как только свист шрапнели стих, Унисон откинул крышку люка и посмотрел назад. Машина исчезла. Ни у Линдсея, ни у Пако, ни у майоров Лена Ридера и Густава Гартмана, ни у сержанта Мальчугана нет могил… Их останки не смогли обнаружить, а значит, и похоронить по-человечески тоже не смогли. В полицейских казармах была устроена лишь тихая гражданская панихида.

Приехав через полчаса на джипе, Уэлби был вынужден свернуть на обочину, чтобы не угодить в воронку. Санитары из «Скорой помощи» беспомощно глядели на кровавое месиво. Уэлби торопливо произнес, обращаясь к Унисону, который все еще не мог оправиться от потрясения:

— Очевидно, опять евреи подстроили. Да, таковы превратности войны. Скажите это журналистам, когда они сюда примчатся. А меня ждет в Лидде самолет, так что я поехал…

На аэродроме его ждал Джок Карсон, приехавший заранее, чтобы осмотреть самолет. Уэлби покачал головой и, не сказав ни слова, сел в «дакоту». Карсон, который отдал бы все на свете, лишь бы вернуться на место катастрофы, полез за ним. Он только что получил срочный вызов из «Серых Колонн». Ему приказали как можно скорее вылететь в Египет. Через несколько минут машина поднялась в воздух и взяла курс на Каир.

Услышав наутро по радио краткое сообщение о том, что военный автомобиль взорвался по дороге в Лидду, Аарон Штейн позвонил в «Серые Колонны» по телефону, который ему оставил Линдсей. Аарон попросил соединить его с лейтенантом Джоком Карсоном из Третьего отдела.

— Здесь таких нет, — сообщил дежурный. — А кто говорит?

— Как это нет? — настаивал Штейн. — Лейтенант Джок…

— Я же сказал: у нас таких нет. КТО говорит, спрашиваю?

Штейн, напуганный столь странным поворотом событий, повесил трубку, посмотрел на брата и перевел взгляд на сейф.

— Что нам делать с конвертом? Карсона не существует.

— Оставь конверт, пусть лежит. И занимайся своими делами. Нам сейчас не до этого, — ответил Давид.

Они не подозревали, что накануне, едва добравшись до штаба, Карсон получил приказ немедленно вылететь в Бирму. Когда Штейн позвонил в «Серые Колонны», лейтенант был уже на полпути в Индию. В его послужном списке значится, что в Бирме полковник разведывательной службы Карсон был убит.

ЧАСТЬ 4

Дятел

Глава 44

«Рождественская роза» и «Стража на Рейне» — такие условные кодовые названия Гитлер сперва выбрал для готовившегося в строжайшей тайне нападения на войска союзников, к которым немцы собирались подкрасться по Арденнским лесам и ущельям.

Однако это был уже не май 1940 года, время массированного Арденнского прорыва к Седану и переправы через реку Мез, которыми ознаменовались поражение англичан и окончательный разгром великой французской армии. Та операция была спланирована и проведена настоящим фюрером, а не его двойником.

«Осенний туман».

Так в конце концов стала называться новая Арденнская операция, которую предстояло провести немецкой армии. И назначена она была на 11 декабря 1944 года. 6 июня союзники высадились в Западной Европе и теперь дошли до Рейна. Красная Армия стремительно неслась с Востока на Запад, через Балканы в центр Европы. И ее наступление неизменно основывалось на сведениях о перемещении немецких войск, которые добывал Дятел и через Люси передавал Сталину.

— «Осенний туман» — безумная затея, — доверительно сказал Йодль Кейтелю, сидя в вагоне-ресторане «Америки», поезда фюрера. В тот момент «Америка» уже подъезжала к временной ставке Гитлера на Западном фронте.

— А почему? — поинтересовался Кейтель.

— Я прекрасно помню его слова в апреле 1940 года, когда он отверг идею вновь использовать стратегию, применявшуюся во время первой мировой войны. Он сказал: «Да это же старый план Шлиффена! Нет, во второй раз это не пройдет…» А теперь фюрер сам впадает в ту же ошибку! «Осенний туман» — повторение его блестящего стратегического плана сорокового года…

— Может, вы выскажете свои возражения этому деятелю? — кивнул Кейтель на Мартина Бормана, который зашел в вагон-ресторан.

Рейхслейтер, державшийся, как всегда, самонадеянно и высокомерно, несмотря на свой карликовый рост, шествовал по вагону, буравя глазками пассажиров, словно по-прежнему выискивая предателя, который, по убеждению Гитлера, затесался в самое ближайшее его окружение.

Борман встретился глазами с Йодлем, который иронически поглядел на него в ответ, когда рейхслейтер проходил мимо их столика. Затем главнокомандующий продолжил разговор, прервавшийся при появлении Бормана.

— Мне все это кажется очень странным… словно в сороковом году и сейчас, в сорок четвертом, у нас два разных фюрера…

— Он болен. Ведь он пережил в Волчьем Логове взрыв бомбы…

Кейтель осекся и взял с тарелки еще один кусок хлеба.