Друид - Клауде Куени

— Вот мы и опять дома, — усмехнулся я, глядя Ванде в глаза и положив руку на ее бедра.

— Да, господин, — ответила она с улыбкой.

Вдруг на стенке нашей палатки появился силуэт человека очень крепкого телосложения. В то время как кожаная крыша совершенно не пропускала свет, стенки жилища офицера, служившего в римской армии, были из грубой льняной ткани, которая, конечно же, просвечивалась. Но кем был мужчина, который, крадучись, ходил вокруг нашей палатки? В первое мгновение, глядя на него, я подумал, что это германский гладиатор.

— Друид Корисиос, мне нужно с тобой поговорить, — услышал я голос со стороны входа.

Я неохотно выпустил Ванду из своих объятий, встал и громко ответил:

— Входи же!

Когда этот человек оказался внутри, мне показалось, будто в нашей палатке совсем не осталось свободного места. По простой тунике я понял, что передо мной раб. Он был таким высоким, что вынужден был наклонить голову, чтобы не упираться макушкой в кожаную крышу палатки. Почему-то я сразу же сравнил его с башней.

— Я — Криксос, раб десятого легиона и личная собственность самого проконсула. Он дарит меня тебе. Тем самым проконсул хочет выразить тебе свою благодарность за верную службу.

По лицу Криксоса было видно, что его буквально распирает от гордости. Мы с Вандой удивленно переглянулись.

— И куда же нам тебя девать? Где ты будешь спать? — поинтересовался я. До сих пор не было ни одной ночи, во время которой мы с Вандой устояли бы перед соблазном насладиться близостью друг друга.

— Не беспокойся, хозяин, — усмехнулся Криксос, уверенно глядя на меня, — я позабочусь о том, чтобы тебе выделили новую палатку. Больше этой. Префект лагеря уже подыскал для тебя новое, вполне подходящее жилье. Пока оно не освободится, я буду спать здесь, прямо у входа, под открытым небом.

— Скажи нам, Криксос, что ты умеешь делать.

— С превеликим удовольствием! — лицо раба буквально сияло. — Я убираю в палатке и чищу одежду, забочусь о том, чтобы у господина всегда были свежие продукты и вкусная еда. Я отменно готовлю самые разнообразные изысканные блюда, господин, а если кто-нибудь попытается навредить тебе, то я переломаю ему все кости.

— А ты умеешь делать что-нибудь еще? — спросил я недоверчиво.

— Конечно, мой господин! Я могу беззвучно подкрасться к стражнику и мгновенно задушить его, умею читать стихи на греческом и способен достать что угодно, конечно, если это можно купить за деньги.

Я несколько раз кивнул, давая своему новому рабу понять, что вполне доволен услышанным.

— Значит, тебя зовут Криксос? Точно так же, как знаменитого соратника самого Спартака?

Красс, самый богатый человек в Риме, примерно тринадцать лет назад жестоко подавил восстание Спартака. Тогда мой дядюшка Кельтилл как раз служил наемником в войске Красса. Но сенат принял решение устроить триумфальное шествие не в честь Красса, а в честь Помпея, который, возвращаясь в Рим, расправился с жалкой кучкой рабов, а затем распространил слух, будто на самом деле восставших рабов победил он, Помпей. Этот пример в очередной раз подтверждал, что Цезарь абсолютно прав. Какой толк от победы на поле битвы, если победитель не может сообщить о ней своему народу? Думаю, что значение сообщений о ходе кампании в Галлии, регулярно отправляемых проконсулом в Рим, очень трудно переоценить. А я был одним из писцов в его канцелярии, что, если разобраться, позволяло мне пользоваться многими привилегиями: в мое распоряжение предоставили офицерскую палатку, где я мог поселиться вместе со своей возлюбленной; сам проконсул подарил мне сильного, как медведь, раба и назначил жалованье, позволявшее неплохо жить и к тому же постепенно выплачивать долги Кретосу. Похоже, боги наконец-то услышали мои мольбы и смилостивились надо мной.

— Друид, может быть, у тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Да, Криксос. — Я задумался и добавил: — Принеси нам белого хлеба и вина с пряностями.

Раб улыбнулся, низко поклонился и вышел из палатки.

— Что ты скажешь по этому поводу? — спросил я у Ванды, когда мы остались одни.

Она несколько раз кивнула головой, показывая, что столь неожиданные перемены к лучшему поразили ее.

— Похоже, твои боги наконец-то взялись за работу! Что ты сделал, Корисиос? Неужели ты угрожал им?

— Я тебе всегда говорил, что боги вовсе не прочь пожить в моем теле, а значит, заинтересованы в том, чтобы со мной не случилось ничего дурного, — усмехнулся я.

Теперь лагерь больше напоминал огромный муравейник. Все куда-то спешили, рабы, легионеры и гонцы проходили быстрым шагом или пробегали мимо нашего жилища. Силуэты, беспрестанно мелькавшие на стенках палатки, отбили у нас всякую охоту оставаться внутри. Мы вышли наружу и уселись около костра, разведенного всадниками-преторианцами из личной гвардии Цезаря. Они молча переворачивали прутьями в горячей золе лепешки с маком. Рабы подносили своим хозяевам сильно разбавленное вино или родниковую воду. Я не переставал поражаться порядку и организованности, царившим в римской армии. Не важно, где Цезарь отдавал приказ разбить лагерь, не важно, как долго его солдаты находились в пути прошлой ночью — у его легионеров всегда было вдоволь еды и питья.

Вспомогательные войска, обеспечивавшие легионы провиантом и всем необходимым, имели огромнейшее значение. Мы, кельты, долгое время не могли понять, что, уничтожив несколько звеньев в цепочке доставки или разбив немногочисленные вспомогательные отряды, можно было полностью парализовать огромное войско и уничтожить его без единой битвы. Через некоторое время Криксос отдал мне хлеб и вино. Я попросил его принести то же самое для всех солдат, собравшихся у костра.

Внизу, у реки, еще горели телеги тигуринов. Легионеры снимали с трупов украшения, срезали кошельки с деньгами и забирали все ценное, что только могли найти. Конечно же, каждый надеялся, что ему удастся награбить побольше золота, ведь оно не занимало много места и везде было в цене. Продукты питания организованно отвозили на склад. Лошади также становились собственностью легиона. Но солдатам разрешали делать что угодно с волами, овцами, козами и свиньями. Командование считало, что от этих домашних животных легиону не будет никакой пользы — во время ускоренных маршей они наверняка стали бы обузой, кроме того, рабам пришлось бы постоянно заботиться о корме для них. Итак, легионеры ловили животных и тут же продавали их торговцам. Гиены Римской республики, которые все это время следовали за тремя легионами на безопасном расстоянии, уже успели разбить свои палатки неподалеку от лагеря. Сейчас они орали во все горло, предлагая немедленно купить у солдат награбленное ими. Торговцы и купцы всегда расплачивались наличными, поэтому каждая гиена, занимавшаяся торговлей, вынуждена была содержать свою личную армию, которая защищала жизнь и имущество своего хозяина.