Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) - Октавиан Стампас

- Очень прошу вас, сударь,- говорил он, утирая глаза и хлюпая своим круглым носом,- не окочурьтесь где-нибудь по дороге, будьте осторожнее. Помните, что нам еще нужно освободить Иерусалим.

На сей раз плаванье прошло без неприятностей, нам все время дул попутный ветер и корабль бежал весело. Жонглер Гийом рассказывал мне о том, как дон Родриго Кампеадор освободил от мавров Валенсию и доблестно удерживал ее в своих руках, отражая множество приступов. Наконец, мы приплыли в Венецию, город множества каналов и голубей, здесь наши пути разошлись Гийом отправился во Францию, а я, на новом коне, купленном в Венеции, отправился на север и совершил переход через Альпы по перевалу Бреннер. Шаркань - так я назвал коня - оказался очень резвым и выносливым, я был им очень доволен. Увы, в деревушке на берегу озера Грональдзее меня ждала печальная новость - Ульрика, дочь проводника Юргена, с которой у меня было связано одно легкомысленное воспоминание, оказывается умерла четыре года назад от чумы.

Берегом Инна я доехал до того места, где он впадает в Дунай, и затем уже по берегу Дуная отправился в родные места. Сердце мое захлопало крыльями, когда я увидел Линк, чье имя является составной частью моего имени. И вот, наконец, вдали показался замок Зегенгейм, и я едва не свалился с коня, когда увидел, как навстречу мне бежит моя Евпраксия. Спрыгнув с Шарканя, я кинулся к ней и мы, заключая друг друга в объятья, так и рухнули на снег обочины, жадно целуясь и не в силах держаться на ногах.

- Я почувствовала, что ты возвращаешься, и вышла встречать тебя, любимый,- сказала Евпраксия.

- У тебя зрячее сердце, любимая моя,- отвечал я.

В Зегенгейме все было по-прежнему, сводные мои брат и сестра заметно подросли, Евпраксия так много занималась их воспитанием, что они называли ее "мама Пракси", а родную мать - "мама Бруне". Отец мой выглядел бодро, и, увидев меня, весело заявил Брунелинде:

- Видала, какими молодцами возвращаются люди из крестового похода? Если ты, сынок, снова отправишься туда, возьми меня с собой.

Несколько недель мы наслаждались счастьем в Зегенгейме, я подробно рассказывал обо всем, что мне довелось испытать за те два с половиной года, которые я провел в походе. Евпраксия дарила мне свою любовь, и я видел, что она действительно истосковалась по мне. Узнав, что к лету я вновь отправлюсь на восток, она целый день плакала и говорила, что поедет вместе со мной. Потом в Зегенгейм пришло известие о том, что люди, посланные императором Генрихом, рыщут в соседних краях в поисках императрицы Адельгейды. Они вот-вот должны были нагрянуть в наш фамильный замок, и тогда мы приняли решение ехать в Венгрию, где жила родная тетка Евпраксии, Анастасия Ярославна, вдова венгерского короля Андраша, скончавшегося от ран почти тридцать лет назад. В день отъезда Евпраксия была очень грустна, прощаясь с Зегенгеймом, она говорила:

- Мне кажется, я уже никогда больше не увижу вас, милые мои, родные мои. Прощайте, граф, прощайте мои крошки, Сашенька и Агнесса, прощай и ты, дорогая Брунелинда.

- Разве ты никогда не приедешь навестить нас? - спрашивала ее Брунелинда.

- Сердце мое чует, что никогда,- отвечала Евпраксия.

На первой седмице Великого поста мы отправились в Эстергом, столицу Венгерского королевства. Тетку Евпраксии мы повстречали там, она лечилась здешними водами, которые обладали какими-то целебными свойствами. Становилось тепло, ранняя весна быстро расправилась со снегом, но и приближение лета, которое всегда так радует душу, на сей раз печалило нас, ведь оно сулило нам разлуку.

Мы жили во дворце у короля Коломана, который принимал нас как желанных гостей, а когда в Эстергом явились послы Генриха, возглавляемые Удальрихом фон Айхштаттом, и потребовали выдачи императрицы Адельгейды, Коломан ответил им решительным отказом. Он вызвал к себе Евпраксию, я сопровождал ее, и когда увидел Удальриха, все во мне налилось ненавистью к этому человеку.

- Ваше императорское величество,- обратился Коломан к Евпраксии.- Эти люди приехали, чтобы отвезти вас к императору Генриху. Ответьте: согласны ли вы?

- Лучше спросите меня, согласна ли я умереть, чтобы только никогда не видеть человека по имени Генрих, за которого я имела несчастье выйти замуж десять лет назад,- ответила Евпраксия.- Лучше убейте меня, но не позволяйте этим людям увозить меня к императору-извергу.

- Вот видите,- сказал Коломан послам.- Императрица Адельгейда предпочитает жить в моем дворце. Ей здесь пришлось по душе, к тому же она проходит курс лечения эстергомскими водами. Передайте Генриху, что если Адельгейда захочет вернуться к нему, я отправлю ее с надежным отрядом своих людей.

- Ваш отказ может повлечь за собой осложнения в отношениях с Римской Империей,- запыхтел Удальрих.- Прискорбно, если вы этого не понимаете. С вашего позволения, мы проведем неделю в вашем дворце - быть может, за неделю вы перемените свое решение.

Коломан разрешил послам жить в Эстергоме, но не во дворце, и сколько они ни пыхтели, им приходилось мириться. Все это время, покуда они находились тут, я ни на шаг не отпускал от себя Евпраксию. Когда она отправлялась в купальню, я сторожил ее у входа. Считалось, что воды горячего источника способны восстанавливать детородные силы женщин, а Евпраксия мечтала зачать от меня ребенка до того, как я отправлюсь в Антиохию.

К Пасхе в Эстергом приехало новое посольство - сын Киевского князя Ярослав Святополкович прибыл к Коломану просить помощи в борьбе Святополка с другими русскими князьями, Давидом, Володарем и Василько. Весь Эстергом пришел в движение, Коломан лично возглавил войско и повел его к городу князя Володаря Ростиславича Перемышлю, находящемуся в Червенской области. Сын же Святополка отправлялся в Киев, и мы с Евпраксией решились ехать вместе с ним. Отряд Ярослава Святополковича состоял из двадцати человек, все русичи отличались крепким телосложением и очень веселым нравом - они без конца шутили и смеялись, все их забавляло и тешило. Когда мы отъехали от столицы, Ярослав и двое его рыцарей завели оживленную беседу с Евпраксией. Я видел, какое счастье было для нее разговаривать с соотечественниками, она то и дело заливалась серебряным смехом, хотя мне не всегда казалось, что шутки русичей отличались большим остроумием.

Свист стрел оборвал веселье, несколько русичей, в том числе и тот, который произнес последнюю шутку, вызвавшую у Евпраксии взрыв смеха, упали со своих коней, пронзенные стрелами, пущенными подло и коварно - сзади. Тотчас все мы развернулись и встретили лицом к лицу дерзкий отряд Удальриха фон Айхштетта, состоящий из двенадцати или пятнадцати рыцарей. Они неслись на нас с копьями наперевес и врезались со всего маху так, что еще несколько русских витязей свалились на землю. Теперь у рыцарей Удальриха получился перевес в количестве, и отчаяние охватило меня на одно мгновенье, мне показалось, что все пропало. Но это мгновение прошло, я выхватил Мелодос меч, подаренный мне Еленой - и принял бой. Бывший подданный императора Генриха, я отражал нападение его послов, пытающихся овладеть императрицей, чтобы увезти ее к законному супругу. Мелодос, впервые вступив в сражение, оказался отличным бойцом сразив двоих рыцарей. Я вступил в поединок с самим Удальрихом, который слыл отличным рубакой, но после этой схватки он лишился возможности махать мечом, потому что Мелодос очень ловко отсек ему кисть правой руки. В эту минуту германцы дрогнули, вместе с Удальрихом их осталось шесть человек, они пришпорили своих лошадей и пустились наутек, так и не добившись своей цели. Рыцари киевского князя показали свое боевое искусство - десять человек, которых они потеряли, погибли от стрел и в первый миг боя, остальные оказались более искусными в сражении, чем люди Удальриха.