Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя - Сергей Беляков

В украинских думах и песнях часто говорится о подвигах и славе – славе казацкой или запорожской. Песни и думы учили любить отечество, которое называли словом «Украина». Украинские крестьяне в гоголевское время редко именовали себя «украинцами», но они прекрасно знали про Украину. В народных думах и песнях говорится о «славной Украине», о «нашей славной Украине», о «козацкой Украине»[1391]. Откройте сборник хоть Кулиша, хоть Лукашевича, хоть Максимовича и выписывайте слово «Украина». Найдете очень много!

«Ой як на славнiй Українi…»«Що тепер у вас на славнiй Українi слишно?»«На славну Україну прибувайте,Ляхiв, мостивих панiв у пень рубайте…»«Щоб на козацьку Україну и кривим оком не поглядали».«За Хмельницкаго Юрася, пуста стала Украина…»«За тобою Морозенку, вся Украина плаче».

Современные историки, зациклившись на «национальном самосознании», всерьез полагают, что назвать себя украинцем и быть украинцем – это одно и то же. Между тем еще Грушевский заметил, что паны называли себя «украинцами» или «малороссиянами», однако они все более отчуждались от украинского народа и постепенно «сливались с культурной и национальной великорусской жизнью». Национальную идентичность сохранил именно простой народ, прежде всего украинские крестьяне, до 1861 года в большинстве своем крепостные, часто неграмотные. Именно они «обладали драгоценными сокровищами поэзии». «В устах крестьянина, – продолжает Грушевский, – уцелела память об украинском прошлом, о козацкой славе, забытой интеллигенцией…»[1392]

С чего начинается Родина?

Уже в гоголевское время украинские ученые, начиная с Максимовича, заявили о своих претензиях на историю Древней Руси. Украинская «патриотическая» версия древнерусской истории с тех пор будет успешно развиваться. Михаил Драгоманов начнет спор с русскими учеными, которые «конфисковали в пользу царской империи» киевский период украинской истории, и смело заявлял, будто «древняя киевская идеология связана непосредственно с казаческой Украиной как местом действия и расой актеров, так и своими республиканскими институциями»[1393]. Наконец, в 1904 году в петербургском сборнике «Статьи по славяноведению» профессор Львовского университета Михаил Грушевский, работавший над многотомной «Историей Украины-Руси», напечатает небольшую полемическую статью, которая произведет настоящую историографическую революцию. По крайней мере, революцию для украинцев. Статья называлась «Звичайна схема “русскої” історії й справа раціонального укладу історії східного словя́нства» («Обычная схема “русской” истории и вопрос рационального упорядочения истории восточного славянства»).

Грушевский откажется от традиционной схемы истории, общепринятой еще с Карамзина, где киевские великие князья выступали предшественниками московских великих князей и царей и российских императоров, и заявит: «Киевское государство, право, культура были творением одной народности, украинско-руськой; Владимиро-Московское – другой, великорусской»[1394]. Наследником Киевской Руси стала не Русь Московская, а Галицко-Волынское княжество, а после него – «руськие» земли польско-литовского государства. «Владимиро-Московское государство не было ни наследником, ни преемником Киевского, оно выросло на собственном корне». Московская Русь и Киевская соотносятся, как Галлия и Рим[1395]. Грушевский положит жизнь на создание новой исторической концепции, где почти вся история Киевской Руси будет приписана истории Украины и украинского народа. В академической «Истории Украины-Руси» историк напишет об «украинско-русских землях» под властью Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, а в адресованной широкому читателю «Иллюстрированной истории Украины» смело назовет полян, древлян, тиверцев, уличей, дулебов «украинскими племенами»[1396].

Интересно, что в гоголевское время простой украинский народ смотрел на свое историческое прошлое совсем иначе. Народные думы и песни почти не касались далекого домонгольского прошлого, да и само это прошлое рассматривали сквозь оптику козацких времен. В легенде о киевских Золотых воротах, записанной Кулишем у одного «малороссийского старца», действие происходит как будто в XIII веке, когда татары взяли и разграбили Киев. Но в этом Киеве нет ни князей, ни витязей или богатырей. А есть зато киевская «громада» и «лыцарь Михайлик»[1397], которого требуют выдать татары. Киевляне, надеясь откупиться предательством от татар, выдают им Михайлика, однако тот, обладая не только силой, но сверхъестественным могуществом, проходит невидимым сквозь татарское войско и увозит с собой те самые Золотые ворота. Татары громят Киев, а Михайлик читает им мораль:

Ой, Кияне, Кияне, панове громада!Погана ваша рада:Як би ви Михайлика не оддавали,Поки свiт сонця, вороги б Киева не достали!

Образный ряд, магические способности «лыцаря» Михайлика, «панове громада» – всё это явно принадлежит другой, вовсе не Киевской эпохе.

Русские сохранили гораздо больше от киевского наследия. Даже былины киевского цикла были записаны на Русском Севере и в губерниях Великороссии. В Малороссии их не знали. В сочинениях Самуила Величко, Григория Грабянки, в «Истории русов» и даже в составленной Бантыш-Каменским «Истории Малой России» Киевская Русь занимает самое скромное место. Это скучное и краткое предисловие к настоящей истории, которая начинается с козацких времен.

Поразительно, но в знаменитой «Истории русов»[1398] Киевской Руси посвящены всего две страницы. Две – из двухсот пятидесяти семи страниц издания 1846 года! Автор бегло упоминает Аскольда («Оскольда») и Дира, Игоря, Ольгу, Святослава, Владимира Святого, Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха. Даже Вещего Олега автор не удостоил вниманием, вовсе не упомянул и Рюрика[1399]. О четырех славных веках Киевской Руси рассказано скороговоркой.

Летопись Грабянки тоже была относительно популярным чтением, сохранилось около пятидесяти ее списков[1400]. Но ее автор гораздо больше внимания уделяет мифу о хазарском происхождении козаков, чем истории Киевской Руси. Грабянка даже на Крещении Руси не останавливается. Этот период истории, очевидно, не представляется ему важным и вообще своим, национальным. Грабянку, Величко, до сих пор не установленного автора «Истории русов» Киевская Русь не интересовала, как не интересовала она и простонародных «учителей истории» – бандуристов-кобзарей.

«Поэтические летописи» украинского народа начинаются в основном с козацкого времени, с походов запорожских «лыцарей» против нечестивых «агарян» (турок и татар). Каждая дума – целый рассказ из исторического прошлого. Эмоциональный, нередко – богатый подробностями. События могут быть вымышленными, или реальными, или похожими на историческую реальность. Вот знаменитая дума о Марусе Богуславке. К невольникам-козакам, которые уже тридцать лет томятся в турецком плену, приходит Маруся Богуславка, наложница хозяина-турка, и спрашивает, знаете ли вы, какой сегодня день? Сегодня – великая суббота, а завтра Велик-день – Пасха. Невольники проклинают Марусю, которая травит им душу и напоминает, что завтра такой великий праздник. Но Маруся обещает на Пасху помочь им освободиться, бежать из плена. На следующий день она выпускает невольников из темницы и просит, чтобы они, возвращаясь на родину, пришли бы и в ее родной Богуслав да сказали отцу и матери, чтоб не разорялись, не собирали денег на ее выкуп, потому что она уже «потурчилась», «побусурменилась».

Для роскоши Турецкой,Для лакомства нещасного!

Финал думы – молитва о возвращении на родную землю, в христианский мир:

Ой, визволи, Боже, нас всiх, бiдних невольникiв,З тяжкоi неволi,З вiри бусурменськоi,На яснi зорi,На тихi водi,У край веселий,У мир хрещений![1401]

Думы рассказывают и о войнах против унии, о сражениях с поляками, о подвигах казачьих полковников – Нечая, Морозенко, Богуна, о восстании Хмельницкого.

Гей, поїхав ХмельницькийК Золотому БродуГей, не один лях лежитьГоловою в воду.

Пели бандуристы и о подвигах гайдамаков. Зализняк и Гонта «…в народных песнях до сих пор считаются мучениками за веру»[1403], – писал Иван Аксаков. Это не было секретом и для русской политической полиции. Шеф жандармов Алексей Федорович Орлов в своем докладе императору Николаю I от 28 марта 1847 года писал, что «изустные рассказы» о гайдамаках «нередко можно слышать в Малороссии»[1404]. А ведь в императорской России ни гимназии, ни даже народные школы не давали знаний о гайдамаках.