Полная история Христианской Церкви - Александра Бахметева

Враги Иоанна два раза покушались на его жизнь. И хотя виновные были схвачены, но избежали суда и наказания[199]. Тогда народ устроил стражу вокруг архиерейского дома.

Все это еще больше раздражало врагов святителя. Они настаивали на его удалении, но император колебался, вновь боясь навлечь на себя Божий гнев. Четверо из злейших врагов Иоанна успокоили императора, объявив ему, что берут все дело на свои души, и незадолго до праздника Пятидесятницы предъявили Златоусту приговор к изгнанию. Как и в первый раз, ему пришлось удалиться тайно. Он пожелал еще раз побывать в храме св. Софии и там проститься с верным ему духовенством и прочими друзьями. Народ, узнав, что святитель находится в храме, собрался на площади, ожидая, что он выйдет через главную дверь. Но святитель, простившись с духовенством, диаконисами, преподав им наставления и свое благословение, вышел через противоположную дверь и вместе с людьми, присланными за ним, направился к пристани.

Народ ждал долго. Наконец, подозревая неладное, некоторые поспешили к морю, но увидели уже удалявшийся корабль. Другие стали ломиться в храм, но их отгоняли воины. Опять произошло ужасное смятение. Взломали двери, народ хлынул в храм, опять засверкали мечи, опять стоны раненых и умирающих наполнили храм. Между тем поднялась страшная буря, а ночью в соборе св. Софии вспыхнул пожар, который разрушил храм, здание сената, богатые дома, окружающие площадь, и даже угрожал царскому дворцу. К утру от обширного храма уцелело небольшое помещение – домовая ризница епископа, где хранились значительные церковные драгоценности, оставшиеся неповрежденными[200]. Сгорел и сенат.

На следующий день весь город решал один вопрос: кто виновник пожара? Враги Иоанна, разумеется, тотчас же обвинили его приверженцев. Некоторые не постыдились даже назвать его самого. Иоанн только что оставил Халкидон и шел в Никею[201], когда его нагнали люди, посланные из Константинополя, сообщили ему о пожаре храма и арестовали двух епископов и несколько клириков, шедших вместе с ним в изгнание. Они были заподозрены в случившемся. Их отвели обратно в Константинополь, а святитель, один, с сопровождавшими его воинами, продолжал свой путь в Никею.

В Константинополе поспешили назначить ему в преемники восьмидесятилетнего старца Арзация, который действовал заодно с врагами Иоанна. Теперь шло строгое следствие по делу о пожаре. Сторонников Златоуста заключили в темницы, подвергли жестоким пыткам, а некоторых – даже смерти. Подозревались и благочестивые жены, уважаемые всем Константинополем диаконисы Олимпиада, Пентадия, Никорета и многие другие. Олимпиада, столько же известная благочестием, сколько знатностью рода и громадным богатством, которое она раздавала в помощь бедным и на пользу Церкви, была привлечена к следствию. Ей угрожали пытками, но она с невозмутимой твердостью духа отражала все обвинения. Но все же была осуждена на уплату денежного штрафа.

Златоуст между тем пришел в Никею. Всегда болезненный и слабый здоровьем, утомленный дорогой, он не столько заботился о себе, сколько о своих друзьях и духовных чадах. Его заботило состояние Константинопольской Церкви, особенно после того, как он узнал, что преемником ему был назначен Арзаций, известный как человек неспособный. Иоанн предвидел смуты и раздоры, которые не замедлили явиться.

Недолго святитель отдыхал в Никее. Уже через месяц ему назначили более отдаленное и суровое место ссылки – Кукуз, маленький город в горах Армении. Много страданий и опасностей перенес святитель во время трудного семидесятидневного пути, но везде встречал проявления любви. Народ, пустынники, духовенство встречали его, чтобы получить от него благословение, и со слезами восклицали: «Лучше бы солнце скрыло от нас лучи свои, чем умолкли бы уста Иоанна».

Кукуз был бедный, маленький город в дикой и бесплодной местности, постоянно подвергавшейся опустошительным набегам соседов-исаврийцев. Утомление от долгого путешествия, суровый климат, недостаток в самом необходимом окончательно расстроили здоровье Златоуста, и без того всегда слабое. Он всю зиму не вставал с одра болезни. Но если внешний человек в нем и изнемогал, то внутренний был, как и раньше, бодр и силен духом. Переписываясь с друзьями, он утешал их, уговаривал не поддаваться унынию и отчаянию, а, покорившись воле Божией, бодро трудиться во славу Бога и на благо Церкви. Он сам, будучи слабым и больным, подавал им пример. Некоторые из друзей посещали его, другие доставляли ему средства к щедрой благотворительности. Иоанн стал благодетелем всего края, помогал нуждавшимся, выкупал пленных, захваченных исаврийцами. С новой ревностью занялся делом, которое издавна было дорого ему, – благовествованием. Он общался с благовестниками, трудившимися на берегах Дуная, в Финикии и даже на границах Персии, посылал им пособия, наставлял. Все это дело, начавшееся уже давно под его наблюдением, теперь еще больше расширилось. Иоанн, слабый и больной, из места ссылки с живейшим участием следил за его развитием. Через год его перевели еще дальше на север Армении, в Арависсу. Но и туда, как и в Кукуз, приходили из отдаленных областей, чтобы видеть великого святителя, получить от него благословение и наставление. И слава о нем гремела по всей Армении. Его письма к друзьям дышат любовью и высокой христианской мудростью. Особенно замечательны письма к диаконисе Олимпиаде.

Никогда не являлся свт. Иоанн Златоуст в таком величии, как теперь. Ни ссылка, ни телесные страдания, никакие внешние невзгоды не могли победить его души, озаренной благодатью Божией, пламенеющей любовью и верой, и потому возвышавшейся над невзгодами. Он вполне искренно мог писать: «Одно только есть зло – это грех; одно благо – добродетель. Все прочее, как бы ни называлось, счастье ли или бедствие, – только дым, призрак и мечта».

В Константинополе следствие по пожару длилось довольно долго, но не открыло ничего, хотя многие жестоко пострадали. Несправедливость и насилие отозвались тяжкими последствиями. Мир Церкви был нарушен. Верующие разделились. Очень многие не захотели признать Арзация, утверждая, что так как постановления и собора Дуба, и последующего собора не могут считаться законными, то Иоанн не перестал быть законным пастырем Константинопольской Церкви. Признавшие Арзация считали так называемых иоаннитов раскольниками. Церковные и гражданские власти употребляли против них силу, заключали их в тюрьмы, предавали пыткам, разгоняли их молитвенные собрания, как скопища раскольников и еретиков. Под угрозами требовали от верующих, чтобы они в знак своей верности Церкви произносили анафему на Иоанна. Эти меры все сильнее раздражали население, и во всех областях распри и разделения волновали Церковь.

Святитель Иоанн Златоуст. Икона. Середина XVI в. Москва, Центральный музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева

Действия против Златоуста вызвали негодование на Западе. Император Гонорий писал своему брату Аркадию в защиту Иоанна, умоляя его восстановить мир в Церкви возвращением законного пастыря. Негодовали достойнейшие епископы Запада, считавшие Златоуста честью и славой христианской Церкви. Видя, что никакие письма и увещания не действуют на Аркадия, полностью находящегося под влиянием недостойных советников, епископы Италии, собравшись на совещание, решили, что Вселенский Собор – единственное средство восстановить в Церкви тишину и порядок. Пять епископов были отправлены на Восток с письмами к Аркадию от императора Гонория, от папы Иннокентия и миланского епископа. В этих письмах предлагалось обсудить условия будущего Собора, который рассмотрел бы все дело. Но как только эти посланные вошли во владения императора Аркадия, то сразу же подверглись всевозможным оскорблениям и даже заточению недалеко от Константинополя.

Это случилось уже после смерти императрицы Евдоксии, которая через три месяца после изгнания Иоанна Златоуста скончалась, в страшных муках родив мертвого младенца. Примерно в то же время многие из участвовавших в осуждении святителя были поражены кто болезнями, кто внезапной смертью. Разные бедствия постигли Восточную империю: сильные землетрясения, необыкновенной величины град, опустошивший поля, грозы, заразные болезни. Народ видел в этих явлениях справедливую кару за гонения против праведника. Сам Аркадий, устрашенный бедствиями, прибегал к заступничеству уважаемых подвижников, которые в ответ увещевали его покаяться и исправить содеянное им зло. Между прочим, он писал знаменитому Нилу Синайскому, прося его своими молитвами отвратить гнев Божий, тяготеющий над ним и над Константинополем. Преподобный отвечал ему: «Как дерзну я молиться о городе, который столькими прегрешениями навлек на себя справедливый гнев Божий, который изгнал блаженного Иоанна, столп Церкви, светило правды, трубу Господню? Ты изгнал его, не имея на то никакого повода, легкомысленно последовав советам людей, поврежденных в разуме; ты лишил верующих святых наставлений, которые они получали от него. Подумай об этом, познай согрешения свои и покайся».