Чернобыльская рокировка - Стас Лабунский

Хороших парней отвез в нашу «жарку», рядом с сейфом, в угловой будке. Секунда, и от человека ничего не остается. И от пса тоже. Я по славянской традиции в три кружки водки плеснул. Сверху сухарики положил, вместо хлеба. На придуманного две тысячи лет бога для рабов мне наплевать. Достаточно посмотреть на хари его служителей, чтоб разувериться во всем и навсегда. Их храм я обойду стороной. Дорога нужна для удобства путешественников. Традиции нужны для живых. Зайдет сюда Фунтик или Епископ по старой памяти и увидят, что легли здесь три бойца. И скажут вслед за мной:

— Пусть Зона будет милостива к вам.

Подумают о вечности и пойдут дальше складывать ледяные кубики и золотые слитки. И я на ферму поехал, порядок наводить.

Пулемет с патронами в тайник спрятал. Вдруг пригодится. Внутренний голос был в этом уверен. Все оружие в рюкзак сержанта увязал. К стеночке прислонил. Пойду на Кордон, плавать не хочется. Там все сдам, а то денег ни цента. А за периметром купюры нужнее патронов. А у меня все деньги в ящике бара. Сколько их там, сам не знаю. А возвращаться не буду. Пора выходить.

У меня здесь место заветное есть. Наш с Плаксой и Гердой общий дом. Там на полянке родничок с живой водой бьет. Надо съездить, умыться.

Машину метров за сто остановил. Осторожность лишней не бывает. Дошел, куртку стянул, тельняшку, припал к воде губами. Потом еще две кружки выпил, начал грязь и кровь смывать. Засунул голову в воду по самые плечи, от холода уши свело. Сел рядом на травку, стал по кусочкам холодную ванну принимать. Вытащил ноги, растер энергично, а то пальцы судорогой свело, вытянулся во весь рост на бережку и выпал из течения времени.

Закрыл глаза на секунду, а открыл в темноте. Достал компьютер, посмотрел на время. Два часа ночи. Уснул примерно в полдень. Проснулся ночью оттого, что выспался. Смешно. Ничего не случилось, но я не сплю. Закон Зоны. Сотник, он же Клинок ночью должен делом заниматься. Как скажешь, Черный Сталкер. Не буду с тобой спорить, ведь ты, это все мы, живые и мертвые.

Набрал я фляжку и пятилитровую канистру водой ключевой. Доехал до фермы, машину внутрь загнал, оба рюкзака на себя навьючил, с оружием и артефактами и пошел. Груз на пределе, каждый шаг чувствую. Ерунда, сейчас пару километров до тоннеля, а там до торговца рукой подать.

Метр за метром я до АПК на Кордоне добрался. Там костер горит, рядом человек во сне разметался. Все ничего, только куртка на нем, как на мне. Из черной кожи.

— Доброе утро, — говорю.

Он за автомат, а его там нет.

— Держи — протягиваю ему его ствол. — Безмятежно живешь, приятель.

— Меня Дракон смотрящим поставил, — он мне заявляет с гонором, — за меня спросят.

— Лепет детский, — говорю, — не знаю никакого Дракона, и знать не желаю. Кто при этом был?

— Псы, — неуверенно сказал.

Меня аж подбросило.

— Как звали? — почти рычу.

— Акелла, сучку как немку, типа Магда или Эльза.

Дал я ему в ухо не больно, но обидно.

— За сучку ответишь. Псицу зовут Герда, запомни — целее будешь, — совет даю. — Боец как выглядел? Псы с чужим не пойдут.

— В годах дядя, но крепок.

— Достаточно. Знаю.

На душе ликование. Дядька Семен и псы взрослые в Зону за мной пришли.

— Увидишь, скажешь, что Сотник на Кордоне и периметр перейти хочет.

— У нас с армейцами мир, наши черные куртки у них в почете. За оружие они цену больше торговца дают. Можем хоть сейчас идти.

Приободрился, помочь хочет. Что ж, пошли. Я на него рюкзак с железом вещаю, паренек крепкий, чуть пригнулся и все.

— Что там за история с артефактами на Янтаре? — интересуется.

— Все, — говорю, — проехали. Прикончил их Доннован, бывший военный полицейский, а теперь перспективный новичок сталкер.

Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал.

— Там такая сборная собралась, Данцигер, Ковбой, новичков двое и пес серьезный, как Акелла. На ЧАЭС решили идти. Вчера после обеда вышли, пока дорога на Припять расчищена после рейда Фунтика, Епископа и Макса.

— Ага, — он говорит, — вломили «Монолиту». — Кэп оружия на миллион принес.

Вот это скорость распространения информации, подумал я, и мы вышли на заставу.

Один солдат нам рукой на лавку показал второй внутрь ушел.

Наладонник достал, щелкнул клавишами связи, загорелись индикаторы. Говори, с кем хочешь. В половине пятого утра звонить можно только злейшему врагу. Или себе домой. Я так и сделал. Дождался соединения и прямо под завывание, что меня нет дома, сказал:

— Привет, младший, это я.

Запись остановилась.

— Типа, именно здесь уместен возглас «Вау!»? — спросил хитренький компьютер.

— Откуда у тебя, чистокровного славянина, это преклонение перед западом? Грянь троекратное «Ура», — пошутил я.

— Оно монгольское, — напомнил мне Умник.

Точно, он прав. Ни черта своего нет. Великие князья Рюриковичи и те варяги.

— Никого не буди, сейчас я денег за хабар получу и в Чернобыль пойду. Тут налегке полтора часа ходу, к утру буду на месте.

Пришел кругленький кладовщик. Я ему все ссыпал, кроме артефактов, «Кольта» и «Грозы». Он мне тысяч тридцать долларов выдал. Мелочь я спутнику отдал. Вместо «спасибо». Его на хлеб не намажешь.

— Есть, — говорю, — дело. Личная собственность сержанта Доннована. Надо реализовать и передать деньги его родственникам и его колледжу. Фифти-фифти.

И достаю голубую серию. Мой напарник за спиной дышать перестал. Дядя за прилавком тоже.

— Ты же мог себе оставить, — говорит дядя.

— Честь за деньги не купишь, — отвечаю.

Подтвердил, что вещи редкие, подборка уникальная. Сказал, что пять человек, убито по дороге, за эти артефакты. А он подтверждение спрашивает. Усмехнулся я нехорошо, достал ему сверток. Кладу на стол. Разворачивает торговец янки полог, и начинает на пол блевать. Слабонервный.

— Это что? — говорит.

— Руки вора, убитого сержантом. У нас тоже словам не всегда верят.

Я гарнитуру в уши вставил, Умник меня синхронно переводит.

— Ну, ты крут, старший, — радуется за меня железный гений.

Пожал я руки солдатам и смотрящему.

— Высоко неси знамя бандитов на Кордоне. Если пообещал, кого убить, из кожи вылезь, а слово сдержи. Удачи тебе, Щенок.

Это мне Умник подсказал. Тут за мной машина пришла. Умник такси в Чернобыле заказал. Талантливая железка. Всегда все по-своему делает. Отдал триста монет, водитель меня к проходной аэродрома подвез. Там по паролю пропустили и сразу в вертолет. Через час артефакты сдал в кладовую. Двадцать восемь тысяч баксов в тумбочку кинул, куртку и всю одежду, кроме ботинок, в печку для мусора. Через час из парной вышел, в простыню завернулся, и пошел к себе в казарму офицерскую, как древний римлянин в тоге.

Если кто подумал, что пока я парился, жизнь замерла, то он ошибся.

Я сразу на базе чужой компьютер, канистру с живой водой и все носители информации Умнику в лабораторию сдал. У него там десяток манипуляторов, аппаратура на все случаи жизни, запусти туда ученых японцев, замаешься пол от крови отмывать. Они себе с горя харакири сделают. Все наши парни меня уже с возвращением поздравили, скромно так. Никто кроме них и не знал, что я исчезал не по плану. Работа такая. Даже наш шеф, генерал-лейтенант Потапенко. Включил телевизор, смотрю прямой репортаж из Зоны. Янки нашу «электру» копают. Где-то на Свалке. Герда сидит в кадре, позирует. Значит, картинка с аппаратуры Акеллы идет, а он на нее наглядеться не может. Скоро будем с новым щенком. А там и Плакса с Принцессой изловчатся.

У меня на личном фронте тишина. В первый день моего отсутствия два звонка из Милана, на второй — один и все. Обиделась на меня девушка репортер и бросила. Ладненько. Мне не привыкать. Если к другому уходит невеста, то неизвестно — кому повезло. У меня наша связь на шее висит, можно с любым пообщаться.

— Герда, привет!

Она подпрыгнула, ищет меня, где прячусь.

В кадре кто-то кричит: «Животное беспокоится! Отводите людей!» Мне Умник перевел, а Герде не стал. Она существо нежное, ранимое, сожрет мерзавца прямо в прямом эфире. Удар по нашему имиджу будет нанесен.

Кеннеди, тем не менее, солдат отводит, метров на пятьдесят. До компьютера Викинга сантиметров десять осталось. Лежит, весь голубым светится, молнии по земле трещат. Акелла, пижон, в прыжке зависает и задними лапами его из аномалии выбивает. И полусфера гаснет. Пес по земле катается, сделаю из него чучело! И рокот.

Куча вниз пошла, обвал. Герда Акеллу на загривок перекинула и ходу. Дядька Семен янки прочь гонит. А оператор мне понравился. На него тысячи тонн радиоактивного мусора валятся, а он не вздрогнул. Снимает спокойно, не шелохнется.

Ползет лавина, на ходу спрессовывается. Уже не отдельные предметы, а сплошной железный поток. И скорость набирает на глазах. Дошла до аномалии и вниз стала стекать.