Человек смотрящий - Марк Казинс

глаз его разъят и зрение раздроблено. А кроме того, как уже говорилось, его ви́дение в буквальном смысле слова иммерсивно из-за иллюзии погруженности, такой же акватической иллюзии, какая возникает внутри знаменитой мечети Имама в Исфахане. Вполне вероятно, что в момент своего зарождения концепция высотных зданий символизировала идею свободы, прорыва вовне и вверх, однако, когда от небоскребов уже некуда деться, ты чувствуешь себя как в ловушке – загнанным и запертым внутри. Говорить о направленности взгляда вовне уже не приходится.

Зато если смотреть на скопление небоскребов издали, да еще ночью, они открываются с неожиданной стороны. В прологе фильма Вуди Аллена «Манхэттен» на черно-белых панорамных кадрах перед нами возникает силуэт Манхэттена. Сама идея показать контурное очертание городской застройки на фоне ночного неба была тогда еще довольно свежей. Нью-Йорк, с его зарослями вертикалей, очень выигрывает от горизонтальной композиции, можно сказать, создан для нее – как китайский свиток. К тому же Вуди Аллен снял фейерверк над Манхэттеном, и поскольку кадр черно-белый, ты не сразу понимаешь, где заканчиваются огни фейерверка и начинаются огни, изнутри освещающие призрачные формы высоток.

«Манхэттен», Вуди Аллен / Woody Allen, Jack Rollins & Charles H. Joffe Productions, USA, 1978

Неудивительно, что небоскребы породили свою систему образов. В четвертом выпуске комиксов про Бэтмена (Batman #4, 1940) впервые появился город Готэм, некоторыми чертами напоминавший Манхэттен, вернее, его неприглядную криминальную изнанку. И после этого в тысячах комиксов, кино- и телефильмов, а также в серии видеоигр «Аркхем» Бэтмен неизменно выступал в роли неусыпного ночного стража. То он стоит на крыше небоскреба, то парит между высотками, высматривая внизу очередную жертву: грозный мститель эры неправедного капитализма, когда закон если и не умер, то уже при последнем издыхании, а еще того лучше – превратился в фарс.

«Бэтмен. Летопись Аркхема», Эрик Холмс, Бенуа Рише / WB Games Montréal, Warner Bros. Interactive Entertainment, USA-Canada, 2013

Пребывая вне Готэма и над ним, Бэтмен именно так и ощущает свое место (или его отсутствие) в этом черном городе. Его взгляд – взгляд Пруста на Францию: невозможно не смотреть, хотя лучше бы не видеть. Само изображение немного напоминает картину Каспара Давида Фридриха, воспроизведенную в главе 1. Герой стоит спиной к нам и всматривается в туманную даль (ось Z). Поскольку лицá его мы не видим, то не можем с уверенностью судить о его чувствах, отчего и его фигура, и вся сцена представляются нам загадочно-многозначительными. В свое время Галилей забирался на крышу собора Святого Марка в Венеции, чтобы наблюдать за лунами Сатурна. Современные высотные здания открывают вид не столько вовне, за пределы «цитадели», сколько на нее, внутрь и вниз, на все то, что мы понастроили, на внутреннюю планировку и систему взаимосвязей. Сравнительно недавно возник новый способ активного освоения городской среды – паркур, подразумевающий быстрое перемещение и преодоление препятствий, к каковым относятся и высотки. Самозванцы-трейсеры карабкаются вверх по небоскребам в нарушение всех правил и обычаев, фактически заявляя о своем праве знать, каково там, наверху, где обосновались богачи с их пентхаусами и медленно вращающимися панорамными ресторанами.

В современных городах, вроде Дубая, высота в большой цене: чем выше, тем престижнее. Люди лезут наверх, чтобы пускать пыль в глаза, или без спроса проникнуть к тем, кто обжился наверху, или, может быть, убежать от жизни – свести с ней счеты.

Всего через три года после строительства небоскребов Эмпайр-стейт и Крайслер-билдинг кинозрители увидели, как затравленный обезьяноподобный монстр взбирается на шпиль первого и смотрит на второй. Этот монстр – американская версия Годзиллы, еще один внешний наблюдатель, явившийся из ночного кошмара и заплативший жизнью за наши грехи.

«Кинг-Конг», Мериан Купер, Эрнест Шедсак / RKO Radio Pictures, USA, 1933

Кинг-Конг появился на силуэте Нью-Йорка не для того, чтобы полюбоваться его современным обликом или объявить себя владыкой мира. Он просто хотел убежать, вырваться из рук своих мучителей, из выгребной ямы, в которую они превратили его жизнь. Не он ненавидел людей – они его. Он олицетворяет еще одну разновидность присущей XX веку устремленности вовне. От зловонного разложения больших городов – наверх, где воздух чище.

Реклама

Улицы Нью-Йорка, на самый высокий небоскреб которого взобрался Кинг-Конг, пестрели всевозможной рекламой. И здесь мы коснемся этого любопытного типа визуализации. Вывески, рекламирующие различные товары и услуги, использовались людьми с древних времен, но индустриализация плюс фотография породили цепную реакцию. В 1880 году в США на рекламу было истрачено около 200 миллионов долларов; в 1920-м – три миллиарда. Машины, табак, мыло, еда становились героями увлекательных историй. Сочинением историй занимались «креативщики» рекламных агентств, вроде «Джей Уолтер Томпсон», американской компании, в 1899 году открывшей филиал в Англии, а затем развернувшей свою деятельность в Африке и Азии.

Можно ли считать «креативщиков» пропагандистами? И пропаганда, и реклама пытаются заставить нас во что-то поверить, на что-то потратить деньги и время. И та и другая прибегают к образному языку, эксплуатируя понятия красоты и героизма, дабы возбудить желание и призвать на помощь миф. И ту и другую, по идее, можно привлечь к ответу за распространение лживой информации – в Великобритании за этим следит специальный Комитет по рекламным стандартам ASA (Advertising Standards Authority).

Главное же различие между ними – в масштабе. Пропаганда тяготеет к эпическому размаху, к общечеловеческой или общенациональной повестке. Реклама на такое, как правило, не претендует: по форме она ближе к японской хайку и другим жанрам проникновенной лирической миниатюры. В западном мире рекламу можно обнаружить даже на самых незначительных деталях нашего повседневного существования: на спинке впередистоящего кресла в самолете; на почтовом штемпеле; на экране мобильного телефона (все эти окна в окнах). Она умело воздействует на наше периферическое зрение. Она не терпит пустоты, проникает в каждую щель и добивается своего с помощью нахальства, упорства и – эстетики. В местах с высокой плотностью населения, таких как Гонконг, рекламные объявления теснятся и толкаются в борьбе за место в доступном нашему взгляду городском пейзаже. Им уже мало облепить фасады зданий, они тянутся поперек улиц, создавая над головой у прохожих кубистические арки из логотипов, броских цветных пятен и разной полезной информации (часы работы, адрес заведения и т. д.).

Улица в Гонконге © Iclicuclic / Dreamstime.com

Там, где люди передвигаются главным образом в автомобилях,