Водопады возмездия - Крис Вудинг

Крейк заметил, что из голоса доктора исчезли обычные беззаботные интонации. И понял, что собеседник ведет речь о крайне серьезных вещах. Однако Малвери продолжал рассказ, изо всех сил стараясь говорить непринужденно.

— Я, конечно, знал, что пьян, но ведь это был мой друг. Так что я согласился. Привык к успехам и считал, что не способен ошибаться. И я никому не доверил друга. Какой-то мальчишка-врач пытался меня остановить, но я отодвинул его в сторону. Лучше бы он был понастойчивее!

Он умолк и тяжело вздохнул, будто пытался выдуть из бронхов застрявшую пылинку. Когда он вновь вернулся к своей истории, то выглядел смиренным и покорным. Мол, время не повернешь вспять.

— Операция — совсем не сложная, но я был неосторожен и оплошал. Скальпель соскользнул и вонзился точно в артерию. Я пытался его спасти, но он истек кровью на столе.

Крейк, глубоко погруженный в свои несчастья, искренне пожалел вечно пьяного толстяка. Он не понаслышке знал, что тот ощущает. Скорее всего, именно из-за этого они сразу ощутили симпатию друг к другу. Каждый был трагической жертвой собственной самоуверенности.

Малвери звучно откашлялся.

— И я потерял все, — вымолвил он. — Лицензию. Жену. Промотал сбережения. Мне было наплевать. Я пил. Беспробудно. Но денег становилось все меньше, и в конце концов не осталось ничего. Вероятно, именно тогда я и подвернулся капитану.

— Фрей?

Малвери поправил на мясистом носу очки с круглыми зелеными стеклами.

— Он самый. Мы встретились в каком-то порту, не помню в каком. Он угостил меня за свой счет. Сообщил, что ему бы пригодился врач. Я сознался, что медик из меня уже не получится. Он ответил, что это неважно, поскольку он не сможет много платить. — Малвери хохотнул. — Его стиль, верно?

Крейк принужденно улыбнулся.

— Пожалуй, да.

— После того случая я ни разу не брал в руки скальпеля. Мои инструменты хранятся в лазарете. Они пребывают в наилучшем состоянии, но я никогда не пользовался ими. Иногда я делаю перевязку и накладываю пару-другую швов, но оперировать — не стану. Если честно, я теперь не медик. Растерял навыки. Хотя что ж… не беда. На борту «Кэтти Джей» я обрел дом, и я признателен нашему капитану. — Из пыточной опять донесся вопль Фрея. Малвери умолк. Его лицо перекосилось от гнева, но сразу обрело свое обычное добродушное выражение. — Он — хороший человек, несмотря на глупости и ошибки. И — отличный друг.

Крейк вспомнил, как Триника приставила дуло пистолета к его голове. А Фрей назвал код корабля, чтобы спасти жизнь демонисту.

— Да, — подтвердил он. — И мой тоже.

Грайзер сцепил пальцы за головой и откинулся на стенку камеры. Сило, Харкинс, а теперь еще и Малвери. У Фрея было явное пристрастие подбирать отверженных. Конечно, они выполнял свою работу, но каждый имел веские причины для благодарности и преданности Дариану. Возможно, капитан действовал, исходя из меркантильных намерений. Например, стремился обзавестись «дешевой» командой, но половина экипажа считала его, в общем-то, своим спасителем. И пусть он мог прожить без них, но они без него — вряд ли. Сило пристрелили бы или вернули к рабскому труду в Самарии. Харкинс был бы обречен на жалкое прозябание без крыльев. Малвери обратился бы в презренного нищего алкоголика.

А остальные? Для Грайзера «Кэтти Джей» стала укрытием от сыщиков «Шакльмора», охотившихся за ним по всей Вардии. Пинн нашел место, где его худо-бедно терпели. Здесь он надежно спрятался от встречи со своей дамой сердца под предлогом погони за богатством и славой. А Джез? Она, вероятно, хотела попасть туда, где ей не станут задавать никаких вопросов.

Фрей подарил им то, в чем они крайне нуждались. А в придачу и «Кэтти Джей».

— Найдется ли среди нас хоть один, кто не бежит от прошлого или себя самого?.. — с кривой усмешкой пробормотал Крейк. Малвери произнес эти слова несколько недель тому назад. Тогда они еще не сбили «Туз Черепов» и пребывали в относительной безопасности. Доктор, припомнив свою реплику, закатился хохотом.

Крейк уставился на потолок камеры.

— Я попал сюда по заслугам.

Малвери пожал плечами.

— В таком случае я также.

— Дело не в том, кто чего заслужил, — произнес Сило низким грудным голосом. — Главное — как ты себя потом ведешь. Раскаяние — лишь способ спокойно существовать для того, кто не искупил вину. Можно и всю жизнь впустую потратить на такое.

— Мудрые слова, — отозвался Малвери и отсалютовал.

Фрей закричал от боли.

Он знал, что такое физические страдания. Он получил два огнестрельных ранения, его много раз били представители обоих полов, кусали собаки. Однажды его живот распороли даккадийским штыком. Однако до сегодняшнего дня Фрей считал, что судорога хуже всего на свете.

Что за мучение — проснуться посреди ночи оттого, что икру туго сдавило и режет, как ножом! Подобное случалось с ним после загула или пары лишних капель шайна. Хотя бывало, что он укладывался на своей неудобной койке на трезвую голову, и в ноге нарушалось кровообращение.

Секунды перед приступом оказывались самыми мерзкими. Фрей всегда успевал повернуться и найти позу, которая избавила бы его спазма. Но это никогда не помогало. И когда начиналось неизбежное, у него перехватывало дыхание, он беззвучно стонал, метался и обеими руками мял больную ногу. Разумеется, Дариан задевал багажную сетку, и на него падали чемоданы и грязная одежда.

Но после ужасной одуряющей боли наступало облегчение. Оно приносило такое блаженство, что предшествовавшие страдания казались ерундой. Фрей лежал, погребенный под своими же вещами, хватал ртом воздух и благодарил Небеса за спасение.

Он давно усвоил, что резкое напряжение икроножных мышц причиняет ему страшные мучения. А сегодня палач познакомил его с электрическим стулом. И сейчас Фрей снова испытывал чудовищные муки. Только уже во всем теле.

Если выживу, — решил он, — плевать мне на судороги в ноге.

Невероятная боль, от которой потемнело в глазах. Выгнулась спина, мышцы напряглись так, что еще секунда — и хрустнут кости. Громко заскрипели зубы, лицо перекосилось в немыслимой гримасе.

А потом все закончилось. И ему стало настолько хорошо, что захотелось упасть на пол и заплакать. Он подался вперед на своем сиденье, насколько позволяли пристегнутые к подлокотникам руки. На лбу обильно выступил пот, грудь бурно вздымалась.

— Повторим? — раздался вопрос. — Или хватит?

Фрею потребовалось напрячься, чтобы поднять голову.

Большие серые глаза палача смотрели на него с искренним пониманием и даже сочувствием. Это был красивый изящный мужчина, одетый в тщательно выглаженную голубую форму. Дариан почему-то вспомнил, что это геральдический цвет герцогов Лапинских.