VIP значит вампир. (Трилогия) - Юлия Набокова

Шестая жертва – художница. Лиза–Эльза родилась в Германии и была ровесницей моей бабушки. Эльза была открытой, чуткой, внимательной. В среде вампиров ее любили и уважали. В Москве она жила уже пять лет, владела галереей и помогала молодым художникам. В этой галерее ее и нашли убитой, рядом с только что законченным портретом пожилой женщины.

– Что за женщина? – заинтересовалась я.

– Мы не знаем, – пожал плечами Вацлав. – Мы не смогли ее найти.

– А мне можно посмотреть?

Вацлав перетряхнул досье, но рисунка не обнаружил.

– Наверное, кто–то из моих ребят взял. Потом посмотришь.

Седьмая жертва была мне знакома. Вацлав снял заслон с моей памяти, и я вспомнила брюнетку в пальто, лежащую на земле возле гаражей. Вампир добавил, что София готовилась отметить столетний юбилей, она была родом из Румынии, осуждала образ жизни сородичей, и те платили ей тем же. Друзьями она не обзавелась. Но после короткой заминки Вацлав сообщил, что у Софии в прошлом был роман с Глебом.

Восьмой стала Мэй, и о ней я знала больше Вацлава. С того дня, как я вспомнила о ее смерти, Глеб не раз рассказывал мне о циркачке, с которой успел подружиться. О ее детстве, об изнуряющих тренировках, о заслуженном успехе и стремительном закате ее карьеры. Умолчал он только о том, что это он нашел ее в Китае и что это его кровь стала для нее пропуском в Клуб.

И вот теперь передо мной лежали девять досье, девять фотографий, девять оборванных жизней, а я не знала, как соединить их в целостную картину и разгадать мотивы убийцы, по логике которого все они заслуживали смерти, что он подчеркивал запиской, оставленной у каждого тела.

– Есть идеи? – криво усмехнулся Вацлав, выложив все карты.

Я расстроенно покачала головой. Московский круг тесен, и почти все вампиры были знакомы между собой, когда–то пересекались и в прошлом, живя в других городах. Между Беатой и Филиппом и Софией и Глебом были романы, Беата стала донором для Филиппа, а Глеб – для Мэй. Но в остальном между убитыми не было ничего общего. Они не входили в тайное или явное общество, не имели ни внешнего сходства, ни пересекающихся интересов, ни объединяющего прошлого.

– Иногда мотивом может быть сущий пустяк, – нерешительно добавила я, вспоминая просмотренные кинофильмы, – принадлежность к какой–то группе по увлечениям или аромат духов, например.

– Ты еще скажи – приверженность одной марке, – не удержался от насмешки Вацлав. – Фанат Версаче убивает всех, кто предпочитает Армани.

– А почему бы и нет? – вспыхнула я. – Мало ли чем может руководствоваться больной на всю голову садист?

Вампир красноречиво посмотрел на меня, вложив в этот взгляд всю оценку моих умственных способностей.

Поиск убийцы усложнялся тем, что ни по одному преступлению не удалось обнаружить свидетелей, хотя Гончие опрашивали всех людей, которые жили или работали поблизости.

– А почему бы тебе просто не почитать мысли всех вампиров? – предложила я. – Убийца–то непременно проявит себя. А телепатия поточнее детектора лжи будет.

– Думаешь, это так просто? – хмуро огрызнулся Вацлав. – Что ж, попробуй! Никто из вампиров не откроет своих мыслей Гончим – нас все боятся.

«Я же открыла», – подумала я и осеклась под взглядом Вацлава.

– Ты еще не научилась закрываться, – усмехнулся он.

– А если подключить старейшин? Им же все доверяют?

– Если бы все было так легко, мы бы тут сейчас не сидели, – разозлился вампир. – Нельзя так просто копаться в чужих мыслях.

«В моих почему–то все копаются», – мысленно возмутилась я.

– Жанна–а, – протянул Вацлав, – я тебе уже объяснил, почему так с тобой происходит. Ты научишься, и это пройдет. В остальном же мы можем общаться между собой телепатически. Но только при обоюдном желании.

– Но мысли Нэнси ты как–то на допросе читал, – удивилась я.

– А она уже поняла, что скрываться бесполезно, и разрешила мне сделать это. В принципе я могу сломать любую ментальную защиту, – после паузы добавил Вацлав. – Но на это нужно иметь очень веские основания. Как минимум изобличающие улики или показания свидетелей. И никто не вправе взламывать душу вампира по своей прихоти. Все мы подчиняемся правилам и соблюдаем законы. Я не исключение, – усталым тоном заключил он и многозначительно перевел взгляд на часы.

– Поняла, – вздохнула я. – Тебе пора на охоту.

– Почему сразу на охоту? – возразил Вацлав, поднимаясь с места. – Может, на прогулку?

– Не завидую тому, кто попадется тебе на пути, – заметила я, убирая в сумку ксерокопии материалов дела, любезно сделанные вампиром.

– А ты еще не созрела для прогулок под луной? – вкрадчиво улыбнулся Вацлав. – Все питаешься донорской кровью?

– Предпочитаю «Пина коладу», – огрызнулась я. – А от крови меня мутит.

– А с «Пина коладой» смешивать не пробовала? – ухмыльнулся вампир. – Ладно–ладно, молчу, дело твое. Только учти, что я обещал Глебу заботиться о тебе и поэтому не дам тебе протянуть ноги с голоду. Если понадобится – заставлю.

Я вздрогнула, вспомнив того парня в фургоне, кровь которого я выпила под давлением Вацлава.

– Спасибо, у меня достаточно талонов, чтобы не протянуть ноги, – отрезала я.

Вампир довез меня до дома и умчался по делам. А я до рассвета просидела над бумагами и не родила ни одной убедительной версии, отчасти признав правоту Вацлава в том, что никакой логики в выборе жертв у убийцы нет. Однако я была твердо убеждена в другом: логика все же есть. Только нам она неизвестна. Пока.

Глеба похоронили на ухоженном частном кладбище, где издавна покоились вампиры. На надгробиях, чтобы не возбуждать подозрений, были выгравированы даты жизни и смерти, соответствующие трагически оборванной человеческой жизни. С памятников смотрели молодые люди, самым старшим из которых было не больше тридцати. Но если долго вглядываться в камень, проступали другие цифры, отличающиеся на несколько десятков лет, а то и на пару столетий. Случайный посетитель списал бы это на обман зрения, так же как и то, что некоторые умершие внешне очень походили на знаменитостей старого времени. Впрочем, случайные сюда захаживали редко. Не ходили сюда и родственники умерших, которые уже давным–давно, задолго до их смерти, обрели покой на других кладбищах. Да и сами вампиры не любили посещать могилы друзей, предпочитая выражать свою память к ним посредством щедрых взносов на благоустройство кладбища. Однако на церемонию прощания приходили все: молодые, красивые, модно одетые, в неизменных черных плащах и с бордовыми до черноты розами в руках.