Страна Рождества - Джо Хилл

— Двадцать четыре часа? Что вы имеете в виду… двадцать четыре часа?

— Вот так долго мы вас искали. Черт знает что за исчезновение. Нам надо когда-нибудь поговорить, как вам это удалось. Почему бы вам не сказать мне, где…

— Прошло двадцать четыре часа? — Вик снова заплакала. Мысль, что она потеряла целые сутки, казалась по-своему столь же невероятной, как машина, работающая на человеческих душах вместо неэтилированного бензина.

— Вик, оставайтесь, пожалуйста, там, где вы находитесь, — спокойно и терпеливо сказала Хаттер.

— Я не могу.

— Вы должны…

— Нет. Замолчите. Просто слушайте. Вам нужно найти девушку по имени Мишель Деметр. Она живет в Бранденбурге, Кентукки. Ее отец пропал без вести в конце мая, и она, наверное, сошла с ума от беспокойства. Он здесь. На первом этаже. В подвале. Он мертв. Уже несколько дней, по-моему. Вы поняли?

— Да, я…

— Черт побери, отнеситесь вы к нему по-человечески. Не надо просто засовывать его в ящик в каком-нибудь долбаном морге. Попросите кого-нибудь посидеть с ним, пока не появится его дочь. Он и так долго пробыл один.

— Что с ним случилось?

— Он был убит человеком по имени Бинг Партридж. Бинг — это тот тип в противогазе, который стрелял в меня. Тип, которого, по-вашему, никогда не существовало. Он работал с Мэнксом. Думаю, они долгое время провели вместе.

— Вик. Чарли Мэнкс мертв.

— Нет, это не так. Его видела не только я, но и Натан Деметр. Деметр подтвердит мои слова.

— Вик, — сказала Табита. — Вы только что сказали мне, что Натан Деметр мертв, как же он подтвердит ваши слова? Пожалуйста, успокойтесь. Вы через многое прошли. Думаю, у вас возник…

— Никакого чертова разрыва с реальностью у меня не возникло. Я не вела воображаемые разговоры с мертвецом. Деметр оставил записку, понятно? Записку, в которой упомянут Мэнкс. Лу! Лу, ты еще на линии?

— Да, Вик. Я здесь. Ты в порядке?

— Лу, я сегодня говорила с Уэйном. Он жив. Он еще жив, и я собираюсь его вернуть.

— О господи, — сказал он, и голос у него сделался грубым, и она поняла, что он старается не заплакать. — О господи. Что он сказал?

— Он не пострадал, — сказала она.

— Виктория, — сказала Табита Хаттер. — Когда вы…

— Подождите! — крикнул Лу. — Вик, чуня. Не делай это одна. Тебе нельзя на этот мост в одиночку.

Вик приготовилась, словно целились из винтовки в далекую цель, и сказала со всем спокойствием и ясностью, на которые была способна:

— Слушай меня, Лу. Мне надо сделать одну остановку, а потом я поеду к тому, кто сможет предоставить мне АНФО. С помощью нужной АНФО я смогу стереть мир Мэнкса с лица земли.

— Что за инфа? — сказала Табита Хаттер. — Виктория, Лу прав. Вы не можете справиться с этим самостоятельно. Приезжайте. Приезжайте и поговорите с нами. С кем вы собираетесь встретиться? Какая вам нужна информация?

Голос у Лу был медленным и срывался от волнения:

— Выбирайся оттуда, Вик. Перетирать навоз будем с тобой в другой раз. Они идут за тобой. Выбирайся и поезжай, сделай, что нужно сделать.

— Мистер Кармоди? — сказала Табита. В ее голосе внезапно возникла нотка напряженности. — Мистер Кармоди?

— Все, Лу. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — сказал он. Он словно задыхался от волнения, едва сдерживался.

Она осторожно повесила трубку.

Она решила, что он понял, о чем она ему говорила. Он сказал: «Перетирать навоз будем с тобой в другой раз», — и эта фраза была почти понятна в контексте. Почти, но не совсем. В ней был второй смысл, но никто, кроме Вик, не смог бы его обнаружить. Навоз — основной компонент АНФО, субстанции, с помощью которой ее отец десятилетиями взрывал скальные шельфы.

Прихрамывая на левую ногу, она добралась до раковины, пустила холодную воду и плеснула ею себе на лицо и руки. Кровь и грязь закружили у стока красивыми розовыми завитками. Частицы Человека в Противогазе покрывали Вик повсюду, капли разжиженного Бинга измазали ее футболку, забрызгали ей все руки и, вероятно, волосы. Вдалеке она услышала вой полицейской сирены. Ей пришло в голову, что надо было принять душ, прежде чем звонить Лу. Или обшарить дом в поисках пистолета. Пожалуй, в оружии она нуждалась больше, чем в шампуне.

Распахнув сетчатую дверь, она осторожно спустилась с заднего крыльца, стараясь не нагружать левое колено. Во время езды ей придется держать его выпрямленным. Она испытала неприятное мгновение, подумав, как же будет переключать передачи левой ногой, — но потом вспомнила, что байк был британским. Правильно. Рычаг переключения передач располагался справа, что в США было объявлено незаконным еще до ее рождения.

Вик вышла из тени дома, и ее омыло чистым светом. Это была не летняя яркость, но свет ранней осени, ясный, нежный, прохладный свет поры сбора яблок, поры футбола, когда листья начинают делаться хрупкими и обретать свои осенние цвета. Как же она любила этот свет. Всегда любила.

Она стала подниматься на холм, обратившись лицом к солнцу. Закрыла глаза, сосредоточив все чувства на тепле, ласкающем кожу.

Сирены становились все громче и громче — эффект Доплера, заставляющий звук подниматься и опускаться, нарастать и падать. Табита Хаттер им головы поотрывает, когда узнает, что они подъехали к дому с ревущими сиренами, задолго уведомив Вик о своем приближении.

На вершине холма, ковыляя на парковку Скинии Новой Американской Веры, она оглянулась и увидела полицейскую машину, сворачивающую на Блох-лейн и останавливающуюся перед домом Бинга. Полицейский даже не въехал на подъездную дорогу, просто остановил автомобиль под углом, загородив половину дороги. Коп выскочил из-за руля так быстро, что ударился головой о дверную раму и его шляпу сбило на дорогу. Он был так молод. Вик не могла себе представить, чтобы он посмел пригласить ее на свидание, не то что арестовать.

Вик двинулась дальше и через три шага перестала видеть дом внизу. Она успела подумать, что же ей делать, если байка не окажется на месте, если какая-то шпана обнаружила его с ключами в замке зажигания и решила на нем прокатиться. Но «Триумф» стоял именно там, где она оставила его, накренившись на свою ржавую подставку.

Поднять его было нелегко. Вик негромко вскрикнула от боли, отталкиваясь левой ногой, чтобы его выровнять.

Она повернула ключ, перекинула переключатель в рабочее положение и нажала на газ.

Байк попал под дождь и простоял всю ночь, и ее не удивило бы, если он бы он не захотел заводиться, но «Триумф» загремел сразу же, ему, казалось, не терпелось уехать.

— Рада, что хоть один из нас готов, — сказала она.

Она развернулась по кругу и выкатилась из тени. Поехала вокруг руин церкви, и в это время пошел дождь. Сверкающие и блестящие капли падали с залитого солнцем неба, холодные, как в октябре. Это было наслаждением для ее кожи, для ее сухих, окровавленных, грязных волос.

— Дождик, лей веселей, — тихо приговаривала она. — Избавляй от грязи всей.

«Триумф» с сидящей на нем женщиной описал большую петлю вокруг обугленных досок, некогда бывших молитвенным домом.

Когда она вернулась туда, откуда начала, мост был на месте, глубоко в лесу, так же как накануне. Только он повернулся, так что она въехала на него, как ей представлялось, с восточной стороны. На стене слева от нее зеленой аэрозольной краской было написано:

ТУТ

Она вкатилась на старые гнилые доски, застучавшие под шинами. Когда шум двигателя смолк в отдалении, у въезда в мост приземлилась ворона и уставилась в его темную пасть.

Когда мост через две минуты исчез, он пропал сразу, выпал из бытия, как воздушный шарик, проколотый булавкой. Он даже хлопнул, как воздушный шарик, и испустил звонкую, дрожащую ударную волну, которая врезалась в ворону, как мчащийся автомобиль, сорвала с нее половину перьев и отбросила ее на двадцать футов. Она была мертва к тому времени, как упала наземь — всего лишь очередная жертва ДТП.

Хаттер увидела это раньше остальных, хотя это происходило у всех на глазах. Лу Кармоди начал опускаться. Правое колено у него подогнулось, и он опустил руку на большой овальный стол в конференц-зале.

— Мистер Кармоди, — сказала она.

Он опустился в одно из офисных кресел на колесиках, упал в него с негромким ударом. Его большое серое лицо приобрело вдруг молочную бледность, на лбу жирно заблестел пот. Он прижимал ко лбу запястье, словно проверяя, нет ли у него жара.

— Мистер Кармоди, — снова обратилась к нему Хаттер через стол и всю комнату.

Со всех сторон его окружали люди; Хаттер не понимала, как это они стоят там и не видят, что у парня случился сердечный приступ.

— Все, Лу, — сказала Вик МакКуин, чей голос попадал в ухо Хаттер через гарнитуру Блютуз. — Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — сказал Кармоди. У него была такая же гарнитура, как у Табиты, как почти у всех в комнате, где вся команда вслушивалась в разговор.