Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг. - Виктор Петелин

Об этих цифрах спорили с азартом, прикидывая так и этак. Договорились.

На следующий день Шолохов отправил второе письмо в ЦК, излагая в нем расчеты о помощи, он одновременно просил прислать в район представителя Центрального Комитета для расследования обстановки на месте. И эта просьба была уважена. В район приехала комиссия ЦК.

Беседуя с представителями Москвы, я спросил, как мне быть с несправедливо арестованными колхозниками, с изъятым у колхозников скотом, хлебом и т. п. Они ответили, что происходящее в Вешенском районе – искривление линии партии, отступление от нее. И в соответствии с этим должен действовать каждый коммунист: людей, арестованных без всякого повода, надо освободить, коров колхозникам вернуть.

Шолохов в эти дни принимал самое активное участие в работе комиссии ЦК, выезжал с ней в колхозы, участвовал в заседаниях, знакомил приезжих с людьми и их делами. Вообще я сомневаюсь, чтобы Шолохов зимой 1932 /1933 года что-нибудь писал. До писательства ли было, когда двери в квартиру Шолохова буквально не успевали закрываться!

Направляясь как-то к писателю, я встретил его на крыльце дома. Смеясь, он показал на входную дверь: «Смотри, ручки ходоки оторвали»…

Он не был тогда еще ни в одном партийном или советском выборном органе. Он был молодым человеком, молодым писателем, но достойно представлял партию и Советскую власть.

Много еще можно вспомнить, собственно, не вспоминать, а рассказывать, – ведь всего этого не забыть вовеки. Не забыть и тех людей, которых объединяла одна идея, как говорил Михаил Александрович Шолохов, «идея, за которую не на жизнь, а на смерть борется Коммунистическая партия».

Шолохов очень жизнерадостный человек. Всегда веселый, остроумный, он не мог сидеть без дела или скучать. Делу своему отдавался полностью. На досуге любил охотиться, рыбалку. У небо было прекрасное охотничье снаряжение. Завидными были ружья, особенно одно из них – нарезная английская винтовка с оптическим прицелом. Это специально на дроф (по казачьи – дудаки). Вот за этими дудаками Шолохов мог гоняться, не зная устали. Большое охотничье мастерство нужно, чтобы по-пластунски подобраться к дудакам на выстрел.

А. Климентьев двадцатипятитысячник, бывший заместитель председателя Нижне-Кривского колхоза имени Крупской

Юности нашей тревожные дни

Есть в Вешенском музее пожелтевшая от времени, с потертыми страницами книга «Поднятая целина» издания 1932 года. На первой ее странице волнующая надпись, сделанная рукой Михаила Александровича Шолохова:

«Дорогому Андрею Плоткнну, одному из многих двадцатипятитысячников, делавших колхозную революцию в Вешенском районе».

Конечно, эти слова очень дороги Андрею Ароновичу Плоткину, боевому председателю колхоза в тридцатых годах. Но они в неменьшей степени дороги и мне, двадцатипятитысячнику, по зову партии в числе сорока двух товарищей прибывшему в январе 1930 года в Вешенский район создавать новую колхозную жизнь. Эти слова любимого писателя – лучшая награда за все, что нам удалось сделать в донских хуторах и станицах в тревожные, напряженные и интересные годы создания колхозов.

В ту пору мне было двадцать лет. Сын коммуниста, я был активным комсомольцем киевского завода «Большевик», где работал токарем. До этого я на Дону никогда не был, однако знал о нем по рассказам М.А. Шолохова.

Из Киева в станицу Вешенскую нас приехало 24 человека. Сразу же в день приезда в райкоме партии состоялось распределение на работу. Мне определили должность инструктора райполеводсоюза – была тогда такая организация. В мою задачу входило проводить агитацию среди бедняков и середняков за вступление в колхозы.

Михаил Александрович Шолохов в книге «Поднятая целина» рассказывает об агитаторе – комсомольце Ванюшке Найденове. Ходил он по дворам и убеждал казаков вступить на путь новой жизни. Примерно этим же приходилось заниматься и мне. Грамотой большой я не обладал. Но мы жили огромной верой в счастливую жизнь всех трудовых людей, мечтой о будущем, о том времени, когда победит колхозный строй, на поля придут тракторы, другая техника и навсегда в донских хуторах исчезнет бедность, все люди будут жить одной большой дружной семьей.

Эта мечта и вера помогали нам в труде. А работать приходилось нелегко. В донских хуторах было немало кулаков. Жили они богато, имели свои земли, причем лучшие земли. Сельскохозяйственный инвентарь, тягловая сила преимущественно находились в их руках. Кулаки были ярыми противниками колхозов.

Нам нередко приходилось сталкиваться с прямыми вредительствами – с поджогами, порчей сельскохозяйственного инвентаря. Учитывая, что абсолютное большинство хуторян было неграмотно, враги распространяли нелепые слухи о деятельности местных советских, партийных и хозяйственных работников, провоцировали население на столкновение с руководителями. «Бабий бунт» в «Поднятой целине», избиение Давыдова – это не выдумка автора, подобных случаев было немало.

Во второй половине 1930 года, после сева, меня направили в хутор Нижне-Кривской, в то время там был колхоз имени Крупской.

Колхоз только что образовался, провел свою первую колхозную весну, готовился к уборке урожая. Меня избрали заместителем председателя колхоза и секретарем комсомольской организации.

Позже, когда вышла «Поднятая целина», мы как бы увидели себя со стороны. Мне лично она помогла осмыслить свою работу, понять то огромной важности дело, которое мы делали.

Помню первое знакомство с этой книгой. В то время печатных изданий в нашем хуторе было очень мало. Две-три газеты на весь хутор – вот и все. Журнала «Новый мир», где была напечатана первая книга «Поднятая целина», в Нижне-Кривской избе-читальне не было.

Впервые такой журнал я увидел зимою в 1932 году. Приехал из Вешек агитатор, не помню уже его фамилии, и говорит: собирайте народ, вот у меня книга нашего земляка М.А. Шолохова «Поднятая целина», будем учиться жить и работать по-новому.

Вечером в школе собрался весь хутор. Агитатор рассказал о писателе и начал читать. Уже за полночь кончился керосин в лампе. Но никто не расходился. Кто-то сбегал домой и принес лампу. Все напечатанные главы книги прочитали в один присест. А потом почти до утра длились оживленные разговоры, споры вокруг прочитанного.

Все были заворожены достоверностью описания хуторской жизни казаков, каждый сидящий в образах книги угадывал себя. Долго гадали, где же находится хутор Гремячий Лог? И всем хотелось, чтобы этим хутором был Нижне-Кривской, ведь жизнь, борьба за колхозный строй в этом хуторе протекала так же, как о ней рассказал Шолохов.

Весь 1932 год хутор жил ожиданием новых глав романа Шолохова. И когда они появились – это было праздником. В начале 1933 года наша изба-читальня получила книгу «Поднятая целина» отдельным изданием, что оказалось большим событием. Ее ходили смотреть даже те, кто не мог читать, кто не держал никогда книжки в руках.