Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых - Игорь Зимин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее переговоры с Шебеко продолжились в Петербурге. В них участвовали кн. Барятинский, фон Мекк, двое его агентов и «девица Шебеко». Весьма характерное «соотношение сил», наглядно демонстрирующее бизнес-потенциал «девицы Шебеко». В ходе переговоров Шебеко получила телеграмму и показала ее Барятинскому: «X. нам сказал, что Мекк человек ненадежный; гарантии необходимы». Эту телеграмму показали фон Мекку. Он вспылил и потребовал назвать имя этого «X.». На это требование Шебеко «отвечала весьма спокойно… Государь». Барятинский не поверил: «Я заметил Шебеко, что как генерал-адъютант не позволю кому бы то ни было вмешивать его имя в наши дрязги и глубоко возмущен её выходкой». Совещание было немедленно прервано. Следует заметить, что по законам Российской империи, прямое упоминание имени Александра II в данном контексте было делом подсудным.
Вскоре состоялось совещание Комитета министров, на котором было принято решение в пользу фон Мекка. На министров давили, однако они провели более выгодный для страны вариант и твердо стояли на своем. Только поэтому не прошла интрига «долгоруковской» партии. Но самым поразительным в этой истории то, что после получения фон Мекком концессии на строительство железной дороги к нему тотчас же явилась бой-баба Шебеко – за деньгами! Мекк денег не дал. Судя по тому, что инженер путей сообщения и предприниматель Карл Федорович фон Мекк умер в 1875 г., описанные «деловые» нравы сложились при Императорском дворе уже в первой половине 1870-х гг.802
Из этого эпизода следует, что император Александр II был «в курсе» многомиллионных взяток среди своего ближайшего окружения. Коррупция при Императорском дворе «позднего» Александра II стала самым обычным делом. Мемуарист упоминает, что ему «не раз случалось… слышать, что сам император Александр Николаевич находил вполне естественным, что люди к нему близкие на его глазах обогащались с помощью разных концессий и т. п., – если не одни, так другие, почему же не те, кому он благоволил?»803 и добавляет, что всесильный шеф жандармов, имевший серьезное влияние на царя, П.А. Шувалов, которого называли «Петром IV», лишился своей должности и был отправлен послом в Лондон именно потому, что пытался бороться с коррупцией при Императорском дворе, символом которой стала княжна Е.М. Долгорукова.
Судя по мемуарам, включенность императора Александра II в решение «коммерческих дел» отчетливо отслеживается уже к середине 1860-х гг. Более того, император старался держать руку «на пульсе» этих дел, используя всю мощь государственного аппарата для их решения в нужном ему ключе. Об этом свидетельствуют записи в дневнике министра внутренних дел П.А. Валуева. Так, 31 марта 1867 г. министр записал: «Государь поручил мне позаботиться о предприятии полк. Новосильцова насчет таманских и кавказских нефтяных промыслов»804.
Один из мемуаристов писал о бизнесе «около трона» следующим образом: «При Александре II разыгралась вакханалия концессий, раздача польских конфискованных имений в целях обрусения края и расхищение башкирских земель. Поживились многие и на кубанских землях, и на бакинских нефтеносных участках. Александр III на все это наложил запрет, но жизнь постепенно пробила иные пути для получения, конечно, не столь жирных кусков, но все-таки значительной материальной поддержки для лиц, умевших просить за себя, хотя бы в виде ходатайств об «усиленных» ссудах под залог имений»805.
Нефть тогда еще не приносила колоссальных доходов и еще не превратилась в стратегический ресурс. Однако уже тогда некоторые из государственных деятелей прозревали в ней источник государственной финансовой стабильности. В дневнике П.А. Валуева (21 октября 1867 г.) есть красноречивая запись: «Заседание Кавказского комитета. Нефтяное дело. Государственный канцлер кн. Горчаков хотел обратить нефть в регалию и сказал без иронии, а со свойственною ему во всех неиностранных делах невежественною наивностью, что при расстройстве наших финансов следует надеяться на провидение, которое может исправить их обильными нефтяными источниками». При этом, как показало время, прав оказался именно канцлер Горчаков, и только «нефтяные деньги» спасали Россию в 1990-х гг.806
После гибели императора Александра II1 марта 1881 г. ситуация изменилась. Дело в том, что Александр III, как порядочный человек, весьма неприязненно смотрел на совмещение государственной службы с частнопредпринимательской деятельностью. В результате в 1884 г. были приняты «Правила о порядке совмещения государственной службы с участием в торговых и промышленных товариществах и компаниях, а равно и общественных и частных кредитных установлениях». Этими правилами запрещалось участвовать в учреждении акционерных обществ и в делах управления ими сановникам, состоявшим «в высших должностях и званиях государственной службы, в должностях первых трех классов и в соответствующих придворных чинах»807, то есть в первых и вторых чинах высочайшего двора, равных общегражданским чинам второго и третьего классов. О сановниках, находившихся в придворных званиях, которые давались обладателям общегражданских чинов четвертого класса и ниже, в правилах ничего не говорилось.
Особенно строго за выполнением этих правил следили в Министерстве Императорского двора. По свидетельству крупного чиновника министерства Двора B.C. Кривенко, «по отношениям к лицам, занимающим сколько-нибудь значительные должности, ограничение совместительства было особо строгое; в частности, в Министерстве Двора запрет был положен для всех служащих без исключения»808.
Уже при Александре III предпринимаются первые попытки обойти царский указ. Одним из первых таких попыток «пробить» «совместительство» сделал управляющий Департаментом уделов П.П. Дурново. По свидетельству мемуариста, «несмотря на свое громадное состояние, он стремился к новым приобретениям. На этом пути Петр Павлович вошел в состав правления вновь возникшего огромного предприятия. Александр III весьма неприязненно смотрел на совместительство государственной службы с частной предприимчивостью коммерческого характера; на это предмет изданы были руководящие указания, причем по отношению к лицам, занимающим сколько-нибудь значительные должности, ограничение совместительства было особо строгое»809. Александр III лично ему это запретил. Точнее П.П. Дурново поставили перед выбором или отказаться от совместительства или оставить государственный пост. Дурново обиделся и немедленно подал в отставку.
Но были и исключения. Опять-таки лично Александр III разрешил остаться в правлении Варшавско-Виленской железной дороги управляющему княжеством Ловичским маркизу Вельепольскому.810
По данным современных исследователей, этот запрет действительно соблюдался очень строго вплоть до февраля 1917 г. Такая жесткая позиция связана с личностными особенностями Александра III. Лично порядочному царю претила коммерциализация придворной жизни, стремительно набиравшая темпы при Александре II.
Вместе с тем придворные, которые не подпадали под действие «Правил» 1884 г. так или иначе втягивались в коммерческую деятельность. Но их было очень мало. Среди вторых чинов придворного штата, в управлении акционерными обществами и банками участвовали всего 5 человек. Однако их доля на фоне общей численности вторых чинов была столь невелика (3,1 %), что ее можно трактовать как исключение, подтверждающее правило. Но уже в случае с лицами, состоявшими в должности вторых чинов, чине «церемониймейстера» и «должности этого чина», картина несколько иная, что вполне объяснимо – ведь в «Правилах» 1884 г. об этих придворных отличиях ничего не упоминалось.811
При достаточно жестком соблюдении закона 1884 г. не единожды предпринимались попытки его обойти «на высочайшем уровне», но не при жестком Александре III, а при его сыне – Николае II. Так, министр финансов В.Н. Коковцев описывает эпизод, когда всесильный С.Ю. Витте, со свойственным ему нахрапом, пытался получить место в частной банковской структуре, оставаясь крупным государственным чиновником. История была следующей…
В 1911 г. председатель Совета Русского для внешней торговли банка В.И. Тимирязев обратился к министру финансов В.Н. Коковцеву с вопросом: «…обсуждался ли в Совете министров вопрос о разрешении графу Витте принять в виде особого изъятия из общего правила предложение банка о предоставлении ему должности консультанта при банке с определенным содержанием, сверх возможного его участия в прибылях.» Министр крайне удивился и ответил собеседнику, что «Витте как член Государственного совета не имеет права принять такое предложение, и Государственный совет не может обсуждать его как прямо противоречащее закону о несовместительстве». Однако В.И. Тимирязев настаивал на том, что у них уже состоялось принципиальное соглашение, причем подписанное графом С.Ю. Витте, и «просил меня, не возьмусь ли я лично доложить этот вопрос Государю и испросить разрешение его в благоприятном смысле, как меру совершенно исключительную».
