Два дурака на чемодан алмазов - Александр Богатырёв

Профессор не знал что и делать. С одной стороны, ему отвесили крайне лестный комплимент. Как учёному. Но с другой стороны он чувствовал, что его, и его представления, сейчас, просто и без затей, невзирая на личности, хладнокровно ломают через колено.

Он тяжко вздохнул и открыл папку. Отлистал на нужную страницу, упёр палец в строку и прочитал.

— Потребление мяса в конце Средневековья — 100 килограмм на человека в год. В восемнадцатом и девятнадцатом веках, после перехода на рыночные отношения, установления фермерства — 20 килограмм на человека в год.[29]

— Что и требовалось доказать! — тихо выговорила Натин и аккуратно хлопнула ладонью по столу.

Профессору же это показалось приговором суда. И ударом молотка судьи, что следует после слов «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

— Слушай, брат! А чем таким под конец жизни заболел Жюль Верн? — обратился Григорий к Василию, за завтраком.

— А к чему вопрос? — не сразу сообразив переспросил Василий, так как голова была занята совершенно другим.

— Да вот… Переписываюсь я с этим очень интересным дядькой.

— Ты мне не говорил! — вздёрнув брови бросил упрёк Василий.

— Дык говорю! Я ему сразу же послал ещё когда мы в Гамбурге были первое письмо.

— После, уже в Питере, я с ним более активно стал переписываться. И ты знаешь, он просёк большинство наших проделок! Умнейший мужик. Я, ясно дело, не стал подтверждать или опровергать… Ну сам понимаешь! Переписку могли вскрывать и читать разные прочие…

— А что он, например, просёк?

— Нашу проделку с Ктулху. Даже описал как мы это сделали с его точки зрения. И ты знаешь… Толковое описание! Ну, естественно, с точки зрения технических знаний его эпохи и времени.

— А больше ничего? — обеспокоился Василий.

— Если ты имеешь в виду убиение английского конвоя, то нет. Он меня самого пытал насчёт этой «мировой загадки». Я отбрехался, что «не знаю» и «слишком мало данных для анализа». Кажется удовлетворился… Но ты не ответил на вопрос.

— Какой?

— Что за болезнь у мэтра.

— Ах да!.. У него — диабет.

— И что ты молчал?!! Чем можем ему помочь?

— Нужен инсулин.

— И что?

— Инсулин можно получить. Но… Соболев Леонид Васильевич… первооткрыватель инсулина. Работает сейчас в лаборатории Ивана Петровича Павлова.

— И как?

— Я те исследования слегка подхлестнул и направил. Так что будет у мэтра хорошее лекарство. Хотя… надо бы для начала установить какого типа у него этот диабет.

— Их два типа. — ответил Василий на немой вопрос брата. — от этого зависит и лечение.

— Так давай посылай ему… или врача, или описания!

— Подожди, не пыли. Через неделю, наши химики как раз выделят и очистят первую партию. Ещё неделя — на клинические испытания… Причём не только инсулин, но и лекарство, которое лечит второй тип диабета — метформин. У Верна, скорее всего как раз второй.

Григорий было, открыл рот, но Василий продолжил.

— … Это и так слишком быстро. Так что не кипятись. Будет презент нашему писателю. Главное что мы знаем как всё лечится.

— Гм! — вдруг задумался Григорий. — Ты сказал «нашему»?

— А что?

— А ведь это идея!!! Много чего ведь исключительно хорошо можно прокачивать через ФАНТАСТИЧЕСКУЮ ЛИТЕРАТУРУ!!!

— Что ты задумал? — с подозрением спросил Василий, так как хорошо помнил прошлые выходки братца с литературой. Например с эпосом про «Конана-варвара».

Да, Василий, в конце концов признал, что запуск этого эпоса был по крайней мере удачной коммерческой идеей. И проектом. Популярность — бешеная. Продажи — высоченные. Но тут пахло ещё большей авантюрой. Потому, что это не кто иной как Верн. Писатель-гуманист и прочая, и прочая, и прочая.

— Напоминаю тебе высказывание твоего же кумира.

— Какого-такого?

— Фурсова.

— Ну, он, положим, не кумир…

— Не важно. Но он сказал замечательную вещь: «В подъёме патриотических настроений в обществе, разоблачении фальсификаций истории страны, исключительную роль сыграла русская боевая ФАНТАСТИКА!».

Последнее слово Григорий выделил. Василий, судя по его реакции на этот пассаж, забыл сие высказывание. Но он наконец, понял основную идею.

— Ага! — сказал Василий и уставился на потолок. — Значит, если мы толканём описание социализма через Верна, то… Избегнем обвинения нас здесь в «революционном экстремизме».

— Именно!

— Значит… Основные идеи: социализм не возможен, если в обществе отсутствует культура взаимопомощи, коллективизма, солидарности. Еврокоммунистам эта идея — как серпом по яйцам…

— Ну это уже твои заморочки и придумки. Моё дело предложить… А откуда ты взял что «невозможно создать если…».

— Один очень умный человек написал. У нас…

— А, один чёрт! Если Жюль Верн напишет, он ещё и вторым Марксом тут станет! — заржал Григорий.

— Марксом или нет, но помочь ему надо срочно. — также глядя в потолок и уже что-то высчитывая бросил Василий.

Колокольчик у двери весело звякнул.

Братья переглянулись, так как никого не ждали. Григорий развёл руками и вылез из-за стола. Но горничная его опередила.

Когда же Григорий увидел кто пришёл. Он чуть не лопнул от смеха.

— Вы?!!! Вам что, мало было?! — выпалил он.

У пришедшего лицо пошло пятнами. Но он сдержался. Видно сильно припекло.

Развитая майором Келлом бурная деятельность, почти ничего не дала. Все его «панические» докладные, где он призывал принять меры по защите страны от смертельного заболевания — ушли в стол. Стол вышестоящего начальства Роял Нэви. Предоставленная информация была слишком необычной и… панической. Естественно, с точки зрения адмиралов. Но не самого Келла.

И тут одно за другим начали приходить крайне пугающие сообщения.

Во-первых, крейсер «Талбот» уже давно должен был прийти в Портсмут. Но его не было. По сообщениям из других источников, его видели. Видели входящим в Канал. После — как в воздухе растворился. Или в воде.

Во-вторых, от рыбаков поступило сообщение, что они наблюдали гибель «какого-то большого корабля на траверзе мыса Ландуэднак».

В-третьих, в самом Ландуэднаке видели каких-то моряков, спасавшихся на шлюпках. По описаниям это вполне могли быть моряки с «Талбота».

Но что сильно настораживало, все эти спасавшиеся моряки рванули кто куда. От моря.

Последнее было не таким уже необычным. После пришествия «Летучего Голландца». Местные жители именно на это всё и списали. Но происшествие было настолько похожим на то, о чём подумал Келл, что прошиб холодный пот.

Он достал лист бумаги и долго-долго никак не мог собраться с духом. Ведь если прямо сейчас объявить о своих догадках, а «Талбот» придёт в Портсмут — будешь посмешищем на все времена. А если нет… И промедлить…

В конце концов, страх перед эпидемией абсолютно смертельной болезни победил.

Когда он уже запечатал пакет, вызвал секретаря.

— Вот это, — кинул он пакет секретарю, — немедленно доставить по адресу. Лично в руки. Сверхсрочно.

— И ещё. Срочно связаться с нашим эмиссаром в Петербурге.

Мистер Адамс попал в крайне щекотливую ситуацию. То, что он получил по телеграфу из Британии было настолько серьёзным и ужасным, что не оставляло ему никакого другого выхода. Другого, кроме как «идти на поклон», как говорят в этой дикой азиатской России, к своим же врагам.

К тем, кто совсем недавно над ним глумился как хотел. Но приказ был получен самый что ни есть конкретный. Там, на Островах, ситуация явно вышла из-под контроля. И дело было настолько угрожающим, что было уже не до сантиментов.

Мистер Адамс, только получив прямой приказ, понял, что все те планы по мести, что он лелеял — пошли не просто прахом. Этих двоих уже невозможно достать. И как бы не повторяли чрезвычайно популярную сейчас в Европе ИХ ФРАЗУ, что «вендетта — дело святое», тут уже ничего не поделаешь. От них зависит жизнь миллионов британцев. А может и всей империи.

Как он и предполагал, только приход к Эсторским его тут же, хотя бы в глазах самих Эсторских, сделал посмешищем. Гроссмейстер ложи, и на поклон к тому, кто ни в грош не ставит Великого Делания и самих Вольных Каменщиков. Кто наверняка ни капли не понимает сакральных смыслов заложенных в их Деле.

Адамс еле сдерживаясь посмотрел на веселящегося мистера Румату и перевёл взгляд на, меж тем сильно удивлённого Вассу, которого тут в народе потихоньку уже начинают называть по свойски Василием, Васей. Уж у этого Эсторского явно было больше почтения. Собравшись с духом Адамс принялся многословно извиняться, но был грубо и хамски прерван Руматой.

— Короче, мистер! У вас там на Островах, кой у кого хвост пылает синим пламенем. И вы решили попользовать наши знания в деле спасения высокосидящих задниц.