5 лет среди евреев и мидовцев - Александр Бовин

В общем, дело шло с явным проамериканским креном. Я злился. Москва нервничала. Требовала добиться, чтобы Козырев и выступал и прикладывал к тексту руку, точнее, — ручку. И я, и В.И.Носенко продолжали хождения по кабинетам.

Решающего прорыва в последний момент добился мой амманский коллега А.В.Салтанов. Он позвонил мне и сказал: «Порядок!» Но израильтяне об этом не знали. Вечером 25-го я получил от израильтян бумагу.

«Почетные гости будут поочередно приглашаться на подиум. В первом ряду среди десяти почетных гостей — российский министр иностранных дел…

Выступают премьер-министр Израиля И. Рабин, король Иордании Хусейн, президент США Б. Клинтон. Приветствия других гостей не предусмотрены».

А в программе церемониала, которую утром 26-го иорданский протокол раздавал гостям, значилось: речь министра иностранных дел России Андрея Козырева. Тут уж возмутились американцы и израильтяне: если Козырев, то почему нет Кристофера и Переса!? Пришлось вставить. Так что из-за Козырева его коллегам в спешке пришлось готовить речи… И вслед за Клинтоном американский и российский министры поставили свои подписи.

В Эйлат летели на каком-то старом, дребезжащем «Боинге». Пустыня. Трибуны с размеченными местами. Жарища. Кто-то сострил: «Холодная война лучше горячего мира». Всем раздали кепочки с козырьками. Выделяется нарядами, точеными лицами и изящными руками бедуинская знать. Слишком знатные даже не встали, когда появился король. Нудно говорили мулла и раввин. Скучно — начальствующие лица. Козырева все время заслоняли шустрые почетные гости. Я тихо радовался, что Козырев — не мой гость, а Салтанова. И все-таки — поступь истории…

Впрочем, течение истории не всегда выносит туда, куда должно было бы вынести. Эйфория, вызванная подписанием договора, в Аммане стала довольно быстро спадать. Не было «реальных дивидендов», на которые рассчитывал король. Израильтяне сняли политические пенки и расслабились. Не вырос экспорт иорданских товаров. Мало туристов из Израиля и уж очень они экономные. С приходом к власти Нетаньяху шероховатости стали преобладать. В книге Нетаньяху «Место под солнцем» есть тезис: «Иордания — это Палестина». Иорданцы намекнули Нетаньяху, что было бы хорошо, если бы он откорректировал свою мысль. Не откорректировал.

В результате — мир, может быть, и не такой холодный, как с Египтом, но и не слишком теплый.

Суета и мельтешение по поводу нашей коспонсорской роли, сопровождавшие подготовку к подписанию мирного договора между Израилем и Иорданией, высветили двусмысленность и ущербность нашей позиции. В официальном плане израильтяне не уставали говорить о конструктивной роли и больших возможностях России в ближневосточном урегулировании. Однако слова расходились с делами. На деле к нам относились как некоей обузе, от которой невозможно отделаться, но которую не имеет смысла принимать всерьез. Это было и раньше. Это лишь рельефно показали последние события.

Печально то, что мы сами были виноваты. Наше коспонсорство не наполнялось конкретным политическим содержанием. А если и наполнялось, то, как правило, это сводилось к подталкиванию израильтян к новым уступкам. Но и это как-то неуверенно, обтекаемо, невесомо. В общем, мы были пассивны. Опаздывали с реакциями на важные события. Не выдвигали конструктивных идей. Уходили от нестандартных решений. Тут есть множество причин. Но, пожалуй, одна из главных — отсутствие у МИДа России интереса, желания «влезать» в мирный процесс. Мы держались за форму, упуская из вида содержание.

В июле 1996 года Москву посетил министр иностранных дел Египта. По итогам посольство получило бумагу, подписанную Посувалкжом, где сообщалось, в частности, что Египет заинтересован в энергичном и весомом присутствии России на Ближнем Востоке. Тут я не выдержал и отправил Посувалюку письмо.

«Хотел бы поделиться с Вами своими соображениями в связи с визитом А. Мусы в Москву.

Переговоры подтвердили, что египтяне заинтересованы в энергичном и весомом присутствии России на Ближнем Востоке» — такова оценка МИДа. И она вызывает у меня большие сомнения.

Наше «присутствие», если иметь в виду день сегодняшний, — это прежде всего та реальная роль, которую Россия играет как коспонсор мирного процесса. Вам хорошо известно, что американцы стремятся свести наше коспон-сорство к удобной для них фикции. Им часто подыгрывают израильтяне. Так вот, я не могу припомнить ни одного конкретного случая, чтобы Мубарак (или наш лучший друг Арафат) серьезно говорили с американцами (и с израильтянами) на эту тему. Вспомните обычную формулу Арафа-та: «Вы можете сказать Израилю (и/или США), что мы за ваше присутствие на такой-то церемонии». И не более того. Скольжение по касательной… Сами же они от сколько-нибудь серьезной постановки вопроса уклоняются.

Но вернемся в Египет. Мубарак заинтересован в таком «присутствии» России на Ближнем Востоке, которое, мало чего давая самой России, работало бы на интересы Египта. Мы нужны Мубараку для того, чтобы поддерживать его «ведущую роль» в арабском мире. Мы нужны Мубараку для того, чтобы выкручивать руки Израилю. «Конструктивный, но жесткий сигнал» — так это, кажется, было названо в Москве. А как в таком случае назвать поведение Мубарака, который выступил перед Нетаньяху «в формате Клинтона»? Разговоры о том, что в Каире был «другой» Нетаньяху, не стоят выеденного яйца.

В дипломатической толчее последних дней обсуждали все, что угодно. Но ни один наш «друг» (Арафат, Мубарак, Арафат, Асад, король Хусейн) ни разу не вспомнили даже о «российском коспонсоре». Им это не нужно. Они играют в свою игру. И наше место в этой игре — по их представлениям — более, чем скромное.

Нам очень нравилось (и, видимо, продолжает нравиться), когда нам (и про нас) говорят хорошие, приятные для нашего слуха слова. И под эти слова мы давали оружие, кредиты, помощь, золотые звезды…

Гегель как-то заметил: единственный урок истории состоит в том, что никто и никогда никаких уроков из истории не извлекал. Не кажется ли Вам, что Гегель прав?

Если уж в чем и заинтересован Мубарак, так в «энергичном и весомом» присутствии американцев. Они его вооружают. Они его прикармливают. Они его пока еще держат на плаву. Что же касается заигрывания с Россией, то оно — в нынешних условиях — имеет исключительно тактический, преходящий характер. Примерно по такому принципу: удастся Россию малость подоить — хорошо, не удастся — обойдемся.

Иногда складывается впечатление, что наша политика по отношению к Египту, Сирии, Ираку, палестинцам имеет некий сентиментальный привкус Мы продолжаем исходить из того, что это — наши «старые друзья». Объятия и поцелуи. Да полно-те. Иллюзии все это Жизнь, политика — суровы, не сентиментальны. Все эти деятели были достаточно расчетливы и хитры даже в прежние времена. А теперь и подавно. Так что, по-моему, хватит обманывать себя самих.