Железный Совет - Чайна Мьевиль

Ударили батареи, посыпались бомбы, доморощенные маги напрягли все свои силы, и милиционеры перестроили ряды. Одного ранили, одного убили. Перед ягами встала огромная фигура голема из камней и обломков рельсов. Яги вцепились в него со всех сторон, повисли на нем, и огонь их тел стал перекраивать и переделывать голема, расплавляя металл. Лужа жидкого железа, в которую превратился голем, еще пыталась сопротивляться, но наконец металл ручейками растекся по земле.

Граждане Совета доблестно сражались, но духи стихий, скача меж ними, точно расшалившиеся дети или веселые псы, учинили настоящую бойню. Прибегать к помощи духов, обращенных в хищную шаловливую плоть, грозило страшной опасностью: ведь их невозможно приручить. Но элементалистам требовалось подчинить их себе лишь на краткое время атаки. Яги и люфтгайсты, оставляя за собой огненные следы и шлейф непригодного для дыхания воздуха, неслись вперед, к вечному поезду. Им пытались противостоять големы: контролируемая разумом материя восставала против стихийных сил природы, обращенных в хищников. Элементали побеждали.

Однако, хотя духи воздуха в мгновение ока разрывали земляного голема на мельчайшие части, с воздушным им пришлось повозиться. Странная то была схватка, почти невидимая, на предпоследней линии обороны из всех выстроенных Иудой. Внезапно с земли задули порывы искусственного ветра и преградили люфтгайстам путь, а там, где они столкнулись, разыгрался еле наблюдаемый шторм. Рукотворное и дикое, подчиненное разуму и едва контролируемое им сошлись в бою, пытаясь разорвать друг друга на части.

Обломки чего-то полетели с высоты и рухнули на землю, так что она вздрогнула от удара. Каттер понял, что то был воздух, сброшенный вниз в азарте схватки, куски плоти летучего духа, оторванные безжалостной рукой голема, или его конечность, откушенная неистовым люфтгайстом. Мертвая воздушная плоть лежала, растворяясь в воздухе.

Яги плевались огнем. Проазмы рыскали по полю боя, высасывая мягкие ткани трупов, глодая тела мертвецов. Каттеру стало очень страшно.

Из ложбины, по дну которой бежал ручей, на одном из флангов отряда милиции, но далеко от него, показался всадник. За ним мощным галопом приближался Рахул; на его спине, надвинув на глаза шляпу и раскручивая веревку с двумя каменными шарами на конце, как заправский ранчеро, сидел Дрогон, мастер шепота.

«Боги мои, – подумал Каттер, – а вот и кавалерия спешит на подмогу». Ему показалось, будто он бредит.

Вооруженные винтовками люди, кто на простых лошадях, а кто и на переделанных, прискакавшие из Нью-Кробюзона или бог весть откуда, незаметно прокрались по речным ущельям и начали меткую стрельбу. Много секунд прошло, прежде чем милиция справилась с изумлением и сообразила, где находится новый враг.

Хотя и немногочисленные, всадники, как опытные охотники, занимали выгодные позиции и стреляли по врагу из укрытия. Их мощные пули выскакивали из ружейных дул, грохоча, как снаряды, и ворчали на лету. Двое, трое, четверо, дюжина элементалистов один за другим попадали с седел, и граждане Совета закричали от радости.

Но оставшиеся милиционеры сориентировались быстро, слишком быстро, и взмахнули кнутами, которые так неспешно изогнулись в воздухе, что он будто наполнился призраками змей, игравших с пространством. Бичи опустились на крупы ягов, а те с визгом, к которому примешивался треск пламени, развернулись и бросились на новых противников. Стрелки, бомбардиры и маги Железного Совета поспешили на выручку, но яги оказались проворнее.

– Не отпускай его! Туда, туда! – вопил Каттер, кивком указывая на край милицейского клина, и вместе с Толстоногом потащил упирающегося голема вперед. «Давай, – думал Каттер. – Появляйся же, черт тебя дери».

Сопротивляясь рывку не до конца родившегося голема, он наблюдал за тем, как яги навалились на стрелков. «Кто же они такие? – думал он. – Друзья Дрогона?» Когда нападающие были уже совсем рядом, Дрогон привстал на спине Рахула и приложил руку ко рту, словно шепча что-то. Один из элементалистов вдруг вскинул кнут и взмахнул им, хлестнув всю стаю ягов, и на этот раз их крик был исполнен не веселья, но ярости.

Дрогон шепнул опять, и другой милиционер сделал то же самое, подняв кнут на приближающихся ягов, так что те попятились в воздухе, натыкаясь друг на друга и роняя капли горячей слюны на хозяев. Дрогон все шептал и шептал, посылая команды то одному, то другому элементалисту, так что духи оказались раздражены и сбиты с толку. В конце концов милиционеры сами стали защищаться от их мести, мастерски вращая кнутами.

И тут родился световой голем. Теперь он существовал. Это произошло внезапно. Зеркало затряслось в руках у Каттера, когда голем зашевелился. Он возник на месте светового зародыша. Коренастая фигура – то ли мужская, то ли женская – сияла так ярко, что больно было глядеть. Но при этом она не изливала свет, а, напротив, впитывала его из окружающего пространства, и сильнейшее свечение внутри голема не выходило за его контуры. Встав, он шагнул вперед, увлекая за собой зеркала. Каттер и Толстоног наполовину тащились за големом, наполовину управляли им.

– Туда! – крикнул Каттер.

И они повернули зеркала так, чтобы голем своей неуклюжей походкой обошел крайние ряды граждан Совета, которые вскрикивали от изумления, гадая, уж не серафим ли спустился с небес на их защиту. Ослепленные на миг невозможно ярким светом, они затем переглядывались и смотрели на яркие отпечатки ног голема. Тот шагнул в самую гущу ягов. Там он чуть раздался в стороны, словно тесто, впитал в себя ягов и засиял.

Каттер ослабел. Борясь с духами пламени, бессильными против его ровного сияния, голем разгорался все ярче, пока не превратился в человекозвезду, холодный свет которой потушил жар ягов и стал непереносимым для глаз. И тут боровшиеся с ним яги исчезли, растворились в свечении голема, прибавив ему сил. Его бесшумные шаги отдавались незвуком.

Яги ударились в панику. Одни звериной побежкой бросились прочь, другие сплотились и, снова напав на голема, исчезли в его свечении. Элементалисты вовсю работали кнутами, чтобы подбодрить напуганных духов, но только разозлили их, и те мимолетом обиженно покусывали хозяев, поджаривая их до смерти.

Милиционеры сомкнули ряды. Крохотные люфтгайсты, точно стрелы, обрушились на стрелков, пронзая их кожу и выпивая кровь. Дрогон прошептал новый приказ, и милиционеры, не в силах противиться ему, взмахнули кнутами, разрушая результаты своих трудов. Но они уже поняли, кто их главный враг, и выслали против него проазмов.

Каттер и Толстоног двинули своего голема против милиции, нацелив его на группу, окружившую некое подобие пушки. Они убивали животных. «Зачем они это делают?»

Пока проазмы настигали охотников и бросались в новые моря плоти, милиционеры выцеживали что-то из воздуха. Световой голем надвигался. Что задумал противник?

Тут с неба полилась струя света – узкий, еле видимый луч. Он упал на то, что казалось пушкой. Свет шел с луны – дневной луны, едва заметной на фоне солнца. Слабый лунный свет стекал в орудие, и на конце ствола открывалось отверстие.

Что-то блестящее двигалось в глубине ствола. Каттер смотрел, как завороженный.

Он долго не мог понять, что видит, ведь ему нужно было вести светового голема через воронки от взрывов (бомбы все еще рвались), через разгром, учиненный гражданами Совета, которые стали наступать после исчезновения ягов, при том что проазмы занялись вновь прибывшими, а милиция потеряла контроль над люфтгайстами, все еще сеявшими смерть и разрушение в своих полетах над хорошо защищенным поездом, и все же кое-что Каттер разглядел. Отрицая всякую систематику, новое явление увеличивалось в размерах. Каттер силился понять, что это такое.

Очертания объекта менялись ежесекундно. Сначала это был голый рыбий хребет, кости которого волнообразно изгибались, точно позвоночный столб или прорезиненный шланг. Потом в нем появилось что-то медвежье, затем крысиное, выросли рога, существо растолстело, светясь так, словно все его внутренности, и кожа, и кости состояли из фосфора. Так, как может светиться лишь гладкий холодный камень. Светлячок, маска смерти, деревянный череп.

Фехкарион. Лунный элементаль.

Каттер, конечно, слышал о нем, но не мог поверить, что эта стремительная, схожая со скелетом и с насекомым тварь, атакующая с такой быстротой, что глаз отмечал лишь намек на движение, некую складку в пространстве, – есть то самое лунное создание, о котором ходит столько рассказов. «О боги мои, о Джаббер».

– Толстоног… нацеливай голема на эту штуку, быстро.

Однако голем не отличался быстроходностью. Размеренным шагом он шел сквозь ряды милиционеров, расставив руки. Требовалось время, чтобы коснуться каждого, мимо кого он проходил, раздавить голову и влить в нее столько света, чтобы он устремился наружу, срывая шлем, посылая длинные концентрированные лучи из всех дырок, пронзающих одежду, так что люди напоминали звезды, пока голем не отпускал их.