Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны - Андрей Юрьевич Ведяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше происходит невероятное. Как рассказывает сам Валерий Иванович: «Я приезжаю и отказываюсь. Конечно, тем самым я поставил Григория Фёдоровича в неловкое положение. Понятно, что он обиделся — хотя и ненадолго. Ведь у меня в Минске всё складывалось замечательно. Я был членом горкома партии, который находился через дорогу от КГБ. А в то время горком, да ещё минский, был важнейшим фактором. Я там знал всех. Все вопросы я решал через заведующего отделом пропаганды Вячеслава Яськова. Он вообще был очень жёстким. Однажды приехал Владимир Высоцкий и решил спеть без ведома Славы — так и уехал ни с чем. Но со мной Слава был милейшим человеком. Бывало, звонит мне и спрашивает: “Валера, как ты считаешь — мы можем с тобой сегодня по рюмке выпить?” Я отвечаю: “Конечно можем”. — “Тогда на старом месте!” Мы выезжаем за город, сворачиваем к даче Сударикова, накрываем на капоте — выпили и разъехались».
Валентин Михайлович Судариков был, как и Валерий Иванович Красновский, заместителем начальника Управления КГБ по Минской области. Первого зама не было — было два заместителя. И когда начальник управления уходил в отпуск, то либо Красновский, либо Судариков исполняли обязанности начальника управления. При этом жена Сударикова была дочерью Председателя Президиума Верховного Совета БССР Ивана Петровича Шамякина — главы высшего органа власти Белоруссии, крупнейшего писателя, автора романов о белорусских партизанах.
«Жена и тёща Сударикова соответственно тоже входили в элиту. Но когда приходили гости, они накрывали стол с бешеной скоростью и очень вкусно. Жена Сударикова преподавала филологию в университете, и я её спрашивал: “Вы не устали?” На что она неизменно отвечала: “Как устали? Ему же это надо”. Тёща была очень хозяйственной и сажала на даче картошку, капусту и другие овощи. А дача у них была сразу на выезде из Минска, метров через пятьсот.
Валентин Михайлович Судариков, с которым у нас были прекрасные отношения, тоже помогал по хозяйству по мере сил. Он вообще был очень душевным человеком. И вот однажды он приглашает меня поехать за грибами. Садимся в машину и едем. Приезжаем в район, который во время войны был партизанской зоной. Подходим к захоронению расстрелянных партизан, обнесённому заборчиком. А сами могилы заросли сорняком. Валентин Михайлович снимает куртку, закатывает рукава и говорит: “Валерий, давай поработаем”. И за полтора часа мы отчистили и привели братские могилы в полный порядок, причём буквально голыми руками.
Потом мы, как и собирались, отправились собирать грибы. Через некоторое время нам встречается женщина с детьми. Она смотрит на Сударикова, и вдруг говорит: “Вы не Валентин Михайлович?” Когда он кивнул, она зовёт своих детей, и они начинают высыпать свои грибы в наши корзины. А грибы хорошие, белые. Ну и поскольку наши корзины уже были с верхом, он и говорит: “Сейчас пойдём к моим родственникам”. Приходим, а там уже стол накрыт человек на двадцать — и это в половине седьмого утра! Народ прямо валом пошёл, и все с поклоном, высказать Валентину Михайловичу своё уважение. Оказалось, что он всех детей из близлежащих деревень устраивал в институт и обо всех заботился. Начались тосты, и Валентину Михайловичу такие дифирамбы пели — закачаешься!
Если у кого какие проблемы — все шли к нему. Тем более, что в Белорусском государственном институте народного хозяйства имени Куйбышева ректором был его друг. Так что все дети селян — бывших партизан — учились в Минске в институте народного хозяйства. Он как-то сюда и тестя привез — Председателя Президиума Верховного Совета. А тот был очень скромный мужик, порядочный, душевный. Настоящий народный интеллигент, как Шолохов. Ну и люди пошли к нему с просьбами. А он по характеру был человек безотказный. Вот с этого и началось. А потом вопрос курировал Валентин Михайлович. Даже трудно передать словами, как к нему селяне относились. Просто на руках носили. Готовы были всё отдать. Такова была тогда у людей тяга к образованию.
Когда мы собрались уезжать, вся деревня понесла нам грибы, соления, помидоры, огурцы — мы еле уложили всё это в багажник и на заднее сиденье. Он уже стал меня за рукав тянуть — мол, поехали: “Если ты будешь всех слушать, то ты до утра не уедешь. Они тебя здесь и напоят, и накормят, и спать уложат. Они очень гостеприимные люди”. И вот когда мы уже собрались ехать, Валентин Михайлович говорит: “Валерий, тут у меня есть ещё один друг. Фамилию его ты знаешь, но в лицо наверняка не видел. Это Ваупшасов”. Мы заезжаем в другую деревню, и минуты через три нам навстречу бежит Герой Советского Союза полковник Станислав Алексеевич Ваупшасов, легендарный чекист и партизанский командир, сотрудник Павла Анатольевича Судоплатова. Они обнимаются, целуются, и Валентин Михайлович знакомит меня с ним. У нас сразу завязался интересный разговор. Ваупшасов как-то сразу расположил к себе, обращался ко мне непринужденно, как к старому знакомому. А он приезжал туда и подолгу там жил. Условия ведь в этих местах сказочные, настоящая лесная сказка. Он стал приглашать нас к себе в дом: “Что мы тут стоим, пойдемте хоть по рюмке выпьем!” Но Валентин Михайлович сослался на то, что у него будут гости, и нам нужно ехать, со всеми подарками. Тогда Ваупшасов говорит: “Подождите!” И несмотря на возраст — а ему было уже за семьдесят — не пошёл, а побежал к калитке. Мы ждём. Буквально минут через пять-семь он бежит, держа в обеих руках по кругу колбасы — это особый деликатес, белорусские хозяйки называют её “белорусская пальцем пиханная сыровяленая колбаса”, или просто “пальцем пханая”, и подаёт нам со словами: “Хлопцы, найдите время, приедте!” Меня еще поразило, что он, несмотря на возраст, шустрый такой был. Роста невысокого, худощавый, голова абсолютно лысая — но очень крепкий. И что самое интересное, на нём были простые спортивные трико, какие тогда носили в СССР, с характерными пузырями на коленках. Валентин Михайлович периодически созванивался с ним и нередко заходил ко мне со словами: “Тебе привет от Ваупшасова! Зовёт в гости”.
Первым
