На грани смерти - Николай Владимирович Струтинский

— Ничего. Мы, наконец, добрались, а это главное. Теперь возвращайтесь обратно, Станислав. Спасибо, дорогой…

Простившись с нашим возницей, мы быстро миновали центральную площадь и спустились к деревянному мосту на старице Стыри.

— Этой же дорогой, Николай, я шла тогда, вместе с твоей мамой, тетей Марфой, — тихо сказала Ядзя. — Вот и Монополевая. Я иду направо, вон в ту хатку… — указала кивком головы.

— Понял. Вечером, как только стемнеет, выходи и прогуливайся здесь. До встречи…

Не прощаясь, мы разошлись.

В этот раз Ядзя шла к своей сестре уверенно — она знала, что найдет там поддержку и помощь. Я же впервые шел к Григорию и Марии Обновленным, у которых раньше побывала моя мать. Они, наверное, не знают еще, что она погибла.

Опасения мои оказались напрасными. Я всегда буду помнить, как и меня, и Ядзю приняли тогда в семьях Григория Обновленного и Варфоломея Баранчука.

В Луцке Ядзя являлась моим самым близким помощником. Она выполняла все партизанские поручения, вместе с Пашуней и Варфоломеем занималась разведкой, доставала медикаменты. Тут нам удалось восстановить связь с подпольщиками Антоном и Верой Ковпаками, братьями Измайловыми — Виктором и Вячеславом, женой Вячеслава — Линой, Борисом Зюковым, Ниной Карст, Олегом Чеповским и многими другими.

Однажды Ядзя, возвратившись с Бодзячивского маяка, передала мне записку от Лукина. В ней нам предлагалось оставить город и прибыть в отряд.

8

Время шло. Дни сменялись ночами. Они приносили радости и огорчения, приближали нас к победе. Через некоторое время я и Георгий, мой младший брат, получили приказ отправиться в Ровно. Там нам предстояло выполнить очередное разведзадание.

Вот и сейчас Георгий, поднявшись спозаранку, спешил на свидание с Ваней Красноселовым, нашим связным.

День только начинался. Солнце едва поднялось над горизонтом, но его лучи уже успели прогреть воздух и высушить росинки на листьях деревьев и кустов, на траве.

Улицы на окраине города были пустынны, изредка прогромыхает телега или проскрипит несмазанными педалями велосипедист. В сонной дреме стояли сады.

Георгий дошел до самого конца улицы, постоял, будто решал, куда ему идти дальше, и наконец свернул в сторону Басовкутского озера. Он шел не спеша, засунув руки в карманы брюк, с видом человека, довольного жизнью и, главное, самим собой. Лицо его выражало беззаботность, только темные насмешливые глаза были настороженными.

Георгий вынул карманные часы на металлической увесистой цепочке. «До встречи еще целый час», — подумал он, подходя к зданию водонасосной станции, возвышавшемуся на небольшом холме. Щуря от яркого солнца глаза, Георгий рассматривал низину, где начинался перерезанный узкой речушкой луг. К нему примыкали огороды, упирающиеся в сараи и хаты.

На лугу военнопленные — человек двадцать — косили траву. На некотором расстоянии от них на прохладной траве развалилось трое в форме фельдфебелей гитлеровского вермахта. На рукавах светло-зеленых мундиров пестрели белые повязки, на которых четко выделялись три черные буквы «РОА». «Власовцы, — с досадой подумал Георгий. — Только их мне тут и не хватало».

Сейчас лучше всего было бы уйти, но именно в этом месте он должен встретиться с Красноселовым.

Георгий спустился к речке и у самой воды присел на корточки. Громко смеявшиеся над чем-то власовцы, заметив его, сразу замолчали.

Один из них, долговязый, с прилипшими ко лбу волосами, приподнялся. Рукава мундира были коротки для его длинных худых рук, и он часто резким движением одергивал их.

— Эй, парень, ты здешний? — спросил он на русском языке.

— А если здешний, то что?

— Да так, просто спрашиваю. Не из этого села? Не басовкутский?

— Нет, я из другого… Тут недалеко…

Ишь, интересуется, шкура продажная! Зачем ему?.. А может, они ищут возможность установить связь с подпольщиками, партизанами? А что, если рискнуть?

— Значит вы из пленных, ребята? Русские? А теперь немцу служите? — произнес Георгий как можно беспечнее. Прищуренными глазами он смотрел на долговязого, ловя каждое его движение.

Власовцы даже не шевельнулись. Они как будто ожидали подобного вопроса.

— Первое ты правильно подметил, а вот насчет второго — загнул, — кисло усмехнулся долговязый. — Послушай, парень, — он приглушил голос, — помоги связаться с нужными людьми. В нашем положении это сделать почти невозможно. Мы давно ищем связь.

«Все ищут. Немцы вон с ног сбились», — подумал Георгий, рассмеявшись в ответ.

— А если я на вас в гестапо донесу? Что же это вы свои драгоценные шкуры, так дорого выторгованные у немцев, теперь первому встречному доверяете, а? Не опасно ли?

— Кто же тебе в гестапо поверит? Поверят нам…

— Молодцы! Значит, доверие заслужили…

— Слушай, парень, не задирайся… Можешь помочь — помоги! Нет — иди своей дорогой. Каждому свое.

— Теперь каждому свое — только смерть…

— Иди отсюда, я тебе говорю, — прохрипел долговязый.

— Знаю я тут одного хлопца, — сказал Георгий спокойно, будто предыдущего разговора и не было. — Часто в лес за ягодами ходит. Может, и встречает там тех, кто вам нужен…

— Нам бы с ним переговорить? — заинтересовался долговязый.

— Не знаю, связан ли он с теми… — продолжал Георгий неопределенно. — Это мои предположения, не более. Сейчас всех подозреваешь… Да и не уверен я, что он согласится вам помочь. Хотя ему и нечего бояться.

— Ну, знаете, сейчас такое время… Мы тоже не знаем, кто вы такие…

— Не предатели…

Другой власовец, до сих пор молчавший, сплюнул и оборвал Георгия:

— Слушай, ты же хуже немца. Я бы тебя сейчас своими руками…

— Ладно, — видя, что дальше продолжать разговор в прежнем тоне нельзя, начал успокаивать его Георгий, — посмотрим, на что вы способны. Я поговорю с этим парнем, но вряд ли он сразу согласится на встречу. Так что сначала придется со мной иметь дело. Где встретимся и когда?

Посоветовавшись с остальными, долговязый ответил:

— В следующий четверг на этом же месте и в это же время.

— Почему так поздно? Смотрите, братцы, пока соберетесь воевать, война закончится…

— Не беспокойся, парень. Мы свое дело успеем сделать, — сказал долговязый, усмехнувшись. — У нас сорок шесть человек с оружием да плюс особняк с офицерами. Это же просто клад для партизан.

В это время Георгий заметил на насыпи Ваню Красноселова.

— Ладно. В четверг так в четверг. Вам виднее. До встречи. — Он повернулся и быстро пошел по направлению к Басовкутскому озеру.

Георгий и верил, и не верил власовцам. Было что-то нагло-уверенное в их поведении, в их голосе, и это настораживало. Но он согласился на повторную встречу. Совершил ли он ошибку? Через неделю могут выследить и меня, а вместе со мной все явочные квартиры… А может, и нет. У меня столько же оснований не доверять, сколько и верить. И решение