Русское время в Лондоне - Отто Елена

Мой первый опыт: два студента, англичанин и девушка, скажем так, азиатского происхождения. Абсолютно разный подход к учёбе, работе и жизни. С англичанином мы уложились в пятьдесят минут. Он написал всё, что помнил, ответил на вопросы и откланялся. Я предложила ему составить план устной темы для опоры, но он отказался. Со студенткой мы сидели два с половиной часа. У меня, разумеется, не было намерения завалить её, и я переживала за её результаты, в конце концов, это ведь и оценка моей работы. А она, почувствовав, что у меня нет чётких критериев поведения на экзамене, безбожно давя на наши хорошие отношения и зная мою мягкую натуру, выжала из неопытного экзаменатора максимум послаблений. Запись устной темы мы с ней делали четыре раза. В очередной раз споткнувшись, она начинала причитать, что всё забывает из-за стресса, и мне приходилось останавливать запись. Я разрешила ей составить план темы на английском – она умудрилась написать русские слова латинскими буквами в надежде, что я не замечу. Но я заметила – подобного опыта у меня у самой предостаточно. Когда я начала задавать вопросы по представленной теме, она чуть ли не расплакалась и уверяла, что не понимает вопросов. Пришлось опять перезаписывать. Письменную часть вместо пятнадцати минут выполняла полчаса, а я не знала, имею ли право отобрать у неё бумаги. Письменное задание она непрерывно комментировала, уверяя, что не знает всех этих слов, что мы не проходили эту тему, что тема вообще не заявлена в программе. Всеми правдами и неправдами умудрилась вытянуть из меня значение пары незнакомых слов. Словом, по окончании теста я чувствовала, что сама провалила его.

С экзамена я вышла в смятении, вечером всё рассказала мужу. Он буквально подскочил на стуле и заявил, что такого ни в коем случае нельзя допускать, что всё перечисленное называется страшным словом «cheating» (мошенничество), и если администрация колледжа узнает о том, что я способствовала подобному поведению, то я потеряю не только работу, но и право преподавать. Пришлось идти на следующий день к начальству и объяснять ситуацию. Мол, дала слабинку, не сориентировалась. Начальство быстро въехало в суть дела. Результаты студентки аннулировали и назначили её на повторный тест с другим преподавателем. Поскольку то был не официальный экзамен, а текущий тест, шума поднимать не стали. Уж не знаю, как объяснили ей необходимость пересдачи. А я сделала выводы на будущее.

Отловила в коридоре того англичанина, который сдавал тест первым, и спросила, почему он не воспользовался моим предложением выписать наиболее сложные слова и ни разу не спросил о значении незнакомых слов. Он посмотрел на меня в изумлении и ответил: «Но это же cheating!» Я провокационно спросила, не переживает ли он, что получил меньший балл, чем мог, и получила простодушный ответ: «Значит, я недостаточно хорошо подготовился». Тогда, пойдя ва-банк, я поинтересовалась, не мешает ли ему в работе излишняя честность. Кажется, он вообще не понял, о чём я говорю. Сказал, что из-за махинаций можно потерять не только работу, но и деловую репутацию. А он её не первый год создаёт.

Пожалуй, нам никогда не понять англичан!

Головная боль работодателя

Борьба за равные возможности уходит в другую крайность

Недавно мы с группой студентов-вечерников проходили тему «Рынок труда». Обсуждали современные способы поиска работы, рассматривали аспекты составления резюме, описания рабочих обязанностей и рекрутинга новых сотрудников.

Объявление, взятое в качестве учебного примера, вызывает неоднозначную реакцию моих британских студентов. Инофирма ищет переводчика для работы на конференциях и презентациях, девушку до двадцати пяти лет. Помимо высшего образования и прекрасного знания английского языка, требуются навыки работы с компьютером, опыт работы в иностранной фирме не менее двух лет, умение работать в команде, стрессоустойчивость и приятные внешние данные. Предполагаются командировки за границу.

Я-то, прочитав такое, была озадачена вопросом: сколько девушек, окончивших университет, успевают отработать в иностранной фирме два года до того, как им исполнится двадцать пять? Ведь пятилетнюю университетскую программу российские студенты заканчивают в двадцать два года, и сократить этот срок нет никакой возможности. А мои студенты сразу же заговорили о том, что половые, возрастные и эстетические признаки не могут быть критериями хорошего специалиста. Британские законы не позволяют таких ограничений приёма на работу, даже вакансия охранника и строителя не должна исключать женщин, а вакансия гувернантки – мужчин. Я это знаю. Но, руководствуясь своим русским менталитетом и надеясь спровоцировать дискуссию, поясняю: когда русский директор фирмы ищет работника, с которым ему придётся тесно сотрудничать и часто ездить в командировки, он хочет найти не только хорошего специалиста, но и приятного компаньона. В конце концов, он владелец фирмы и вкладывает в неё деньги, то есть имеет полное право выбирать себе сотрудника, которому платит зарплату. А ещё – оплачивает его проживание в дорогих гостиницах, ужины в ресторанах и прочие дорожные расходы. С какой радости ему выбирать старую грымзу только потому, что она хороший специалист? Даже если исключить возможность романа, которую сразу предполагают критики подобного отбора, разве мы все не имеем некоторых предпочтений относительно того, с кем хотим работать? Я сама не начальник и не владелец бизнеса, я никому не плачу денег, и никто не спрашивает меня, с каким студентом или с какой группой я хочу работать. Но даже я имею некоторую свободу выбора. Потому что никто не может вынудить меня ежедневно заниматься с человеком, который мне категорически неприятен.

Мои студенты, среди которых есть руководители, нанимающие сотрудников на работу, тут же начинают мне объяснять, что такой подход психологически понятен, но совершенно незаконен, поэтому работодатели держат свои предпочтения при себе. Они всё равно будут ими руководствоваться при выборе сотрудника, но эти предпочтения не будут официально озвучены. И работодателю придётся немало попыхтеть, чтобы по уважительной причине отказать кандидату, который ему не понравился как человек. Руководитель обязан интервьюировать и мужчин, и женщин, даже если для данной работы ему нужен представитель определённого пола. Часто у него нет полного резюме, где указано имя кандидата, рекрутинговые компании присылают только список фамилий, так что гендерная принадлежность соискателей остаётся тайной. Нельзя спрашивать и о возрасте кандидата, хотя его зачастую можно вычислить на основе опыта работы. Соискатель также не обязан раскрывать своё семейное положение, наличие детей, национальность и условия проживания. Но эти подробности так или иначе всплывают в беседе, и опытный кадровик вычислит их без промедления.

Мне также рассказали, как работники могут засудить несостоявшегося работодателя на том основании, что он имел неосторожность высказать свои предпочтения. В частности, одна женщина получила очень крупную сумму, проработав на новом месте всего день. Она была беременна и сообщила об этом факте как раз в этот самый день. Поскольку работодатель не желал сотрудничать с женщиной, которая через полгода уйдет в декретный отпуск, он отказал ей в трудоустройстве. Женщина обратилась в суд и выиграла дело.

Слушая всё это, я задумалась о положении британского работодателя и даже посочувствовала ему. Я вполне понимаю, почему человек, ищущий нового сотрудника, не хочет инвестировать деньги и время в кандидата, который через несколько месяцев уйдёт в декретный отпуск, а компании придётся не только искать ему замену, но и платить двойную сумму в заработный фонд. Насколько менее обременены этой проблемой российские работодатели! В России многие женщины рожают детей до двадцати пяти лет. Поэтому, находясь в поисках работы после окончания университета, я не раз слышала, что предпочтительнее взять женщину с детьми. И лучше дети школьного возраста, потому что малыши требуют больше внимания, часто болеют, мамам приходится сидеть с ними дома. Предполагалось, что я, получив работу, конечно, вплотную займусь своей личной жизнью и в ближайшее время обзаведусь ребёнком.