От Анны де Боже до Мари Туше - Бретон Ги

Через неделю Людовик Орлеанский прибыл в Ренн и предстал перед Анной. Маленькая герцогиня показалась ему еще более прекрасной, чем в дни обручения, и потому он с тяжелым сердцем изложил предложение Карла VIII.

Анна, ставшая понемногу поддаваться влиянию своих советников, дружно высказывавшихся за ее брак с королем Франции, ответила на предложение просто:

— Пусть он навестит меня!

Но потом залилась слезами «из-за того, что просто ненавидит человека, которого ей навязывают в мужья».

Через несколько дней была подстроена «случайная встреча» Карла и Анны. Король, покинув военный лагерь, направился пешком к часовне, расположенной при въезде в Ренн, а оказавшись там, «как бы невзначай» миновал укрепления и вошел в город.

Поскольку его сопровождали пятьдесят лучников и сто вооруженных воинов, это официальное вступление в город было равноценно его взятию. :

Карл тут же отправился поприветствовать юную герцогиню. Их оставили наедине. Обмениваясь банальными фразами, оба они внимательно разглядывали друг друга.

Он нашел ее очень милой, обаятельной, с уже развитой грудью, а также заметил, что она очень умело скрывала, используя войлочные стельки, легкую хромоту, о которой ему говорили.

Что касается Анны, то она была просто в отчаянии, потому что ей Карл показался ужасным уродом. По свидетельству Захария Контарини, у него были «какие-то выцветшие глаза, склонные различать скорее плохое, нежели хорошее, длинный и чрезмерно мясистый нос с горбинкой, толстые, вечно приоткрытые губы, да к тому же руки, пребывавшие в постоянном нервном движении, что производило неприятное впечатление…».

Впрочем, молодые люди во время свидания не только рассматривали друг друга, но и беседовали. Карл спросил герцогиню Анну, не желает ли она стать его женой. Она ответила согласием, потому что знала: отказ повлечет за собой полное разорение герцогства королевскими войсками. «Она должна была стать или супругой короля Франции, или его пленницей».

Обручение состоялось спустя три дня, в строжайшей тайне.

Однако кому-то пришла в голову странная мысль пригласить на церемонию маршала Зольфганга де Полена, посла Максимилиана Австрийского, того самого, который засунул ногу в постель Анны во время бракосочетания «через поверенного». Посол высокомерно отклонил приглашение и спешно докинул Бретань, чтобы сообщить своему хозяину об этом неожиданном союзе.

Прошло несколько недель, и молодые люди стали добрыми друзьями. В то время как юная бретонка стала постепенно забывать об уродстве жениха, Карл почувствовал, как в нем рождается желание, чему он был очень удивлен. Никогда раньше ему не хотелось ласкать грудь женщины. Но вскоре он почувствовал в ладонях такой зуд, что даже испугался и поделился своим беспокойством с Анной де Боже.

— То, что с вами произошло, меня очень огорчает, брат мой, — сказала она. — Однако речь идет о таких вещах, в которых я не смогу быть вам полезной.

Тогда Карл VIII, которому шел двадцать первый год, вернулся к себе в комнату и долго в задумчивости рассматривал свои руки. «Не это ли все называют любовью?» — размышлял он.

А так как Анна нравилась ему все больше и больше, он стал обнаруживать и другие признаки своего чувства, и мало-помалу ладони перестали чесаться.

И тут он решил поторопиться с женитьбой.

* * *

Церемония бракосочетания была назначена на 6 ноября 1491 года. Она происходила в замке Ланже. Прежде всего будущие супруги подписали контракт, среди статей которого имелись довольно любопытные. Там, в частности, было сказано, что если Мадам Анна скончается раньше короля, и при этом не оставит детей, рожденных в этом браке, то она уступает и передает ему и его преемникам на престоле Франции безотзывным дарением свои права на герцогство Бретонское.

И «точно так же король уступает названной даме свои права на владение вышеупомянутым герцогством, если он скончается раньше нее, не оставив законнорожденных в этом браке детей». Однако, и это самый странный пункт брачного контракта, особо оговаривается, что «во избежание неблагоприятных для государства последствий войн или иных конфликтов с другими странами» Мадам Анна, в случае вдовства, не может вступить во второй брак ни с кем, «кроме будущего короля, если он ей понравится и дело сладится, или другого ближайшего законного наследника короны».

После обряда церковного бракосочетания Анна и Карл приняли участие в нескольких торжествах. Потом их наконец оставили наедине, и они удалились в свои великолепно украшенные покои, где их ждала блаженная постель.

Пятнадцатилетняя новобрачная помалкивала, но, вспомнив свой брак «через поверенного», с тревогой подумала, не все ли брачные ночи похожи на ту. Как только она легла, к ней тут же явился Карл и, дав волю чувствам, заключил ее в свои объятия.

— Наконец-то мы одни! — воскликнул он. Юный король не подозревал, что за густыми складками балдахина, высящегося над его парадным ложем, прячутся шестеро реннских горожан и, затаив дыхание, прислушиваются. Это Анна де Боже поставила их там. Опасаясь, что Максимилиан может обвинить короля Франции в похищении и изнасиловании Анны Бретонской, она потребовала, чтобы эти почтенные граждане подтвердили, что маленькая герцогиня стала супругой Карла VIII добровольно.

Все шестеро бодрствовали на своем посту до самого утра, после чего доложили обо всем слышанном, правда, сделали это в таких непристойных выражениях, что Анна де Боже просто оторопела, а историки так никогда и не осмелились предать это огласке,

РАДИ ПРЕКРАСНЫХ ГЛАЗ КОРОЛЕВЫ КАРЛ VIII ХОЧЕТ ЗАВОЕВАТЬ НЕАПОЛЬ

Если бы не любовь, разве мы имели бы столько войн?

На другой день после свадьбы Карл решил, что учтивость требует от него отправиться к бывшей невесте Маргарите Австрийской и объяснить сложившуюся ситуацию. Он прибыл в Амбуаз, где у Маргариты был свой «маленький двор», и сообщил ей со всей возможной в этих обстоятельствах деликатностью, что она отвергнута, «принимая во внимание тот факт, что он женился на другой». И хотя Маргарита ждала этой новости, услышав ее, бедная девочка разрыдалась в таком неподдельном горе, что у Карла тоже на глаза навернулись слезы.

— Вот что в действительности означают ваши клятвы, — сказала она.

Король в крайнем смущении объяснил ей, что он вынужден был смириться, поскольку на карту поставлены государственные интересы.

— Но я не меньше расстроен, чем вы, — добавил он.

— По крайней мере, — прошептала она, — меня утешает мысль, что в случившемся нет моей вины…

Тут они обняли друг друга и заплакали вместе.

Эта тягостная сцена была прервана грубейшим образом сеньором Дюнуа. Один историк так рассказывает об этом. «Названный Дюнуа ждал короля за дверью комнаты, в то время как все остальные принцы и принцессы, сеньоры и дамы лили слезы и горестно вздыхали от жалости и сострадания к несчастной судьбе двух влюбленных. И только он с его грубым высокомерием и гнусной ухмылкой без конца напоминал королю, что пора ехать, и упрекал его за то, что тот чересчур задержался у упомянутой несчастной принцессы, говоря, что так и погубить себя недолго, если проливать с дамами столько слез» <Жан Ле Мэр де Бель ж. Короны Маргариты.>.

Резко выпрямившись, оскорбленная в лучших чувствах Маргарита потребовала, чтобы ей немедленно позволили вернуться к отцу.

Карл VIII опустил голову.

— Пока что вы останетесь здесь.

И, не сказав больше ни слова, он вместе с Дюнуа отбыл из замка, оставив в одиночестве и в слезах ту, что в течение шести лет была «маленькой королевой Франции», обожаемой народом, а теперь волею судьбы ставшей всего лишь маленькой пленницей, удрученной своим горем…

* * *

Можно не сомневаться, что к известию о бракосочетании Карла и Анны Максимилиан отнесся не совсем так, как его дочь. А если быть точным, то он впал в такую ярость, что заставил опасаться за свою жизнь.