Змей из-под пространства - Михаил Пухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Четырехмерного воздуха? — язвительно поинтересовался психолог.
— Конечно, — кивнул Гудков. — И еще представьте себе, что они, как и наши змеи, тоже имеют форму тела вращения — только четырехмерного. Например, форму четырехмерного цилиндра. И когда такое существо, всплывая, пересекает наше пространство, его сечение нашим пространством дает сферу. А если такое существо пересекается с нашим миром несколько раз — например, когда изгибается, чтобы быстро плыть, — то цепочку сфер. Это совершенно аналогично веренице окружностей, которой является в плоскости воды тело Великого морского змея…
— Так, — сказал Пинчук. — И значит, вы полагаете…
— Да, — продолжал Гудков. — Представьте себе, что одно из таких существ наделено любопытством. Ему, этому существу, интересно. Трехмерные предметы — такие, как наш астероид — для него то же, что для нас радужные пятна нефти на поверхности воды. И вот однажды оно случайно всплывает подышать рядом с таким пятном. Ему любопытно, что это за пятно. Наш космос для него — поверхность необъятного океана, граница раздела двух сред. Одной, в которой оно плавает, другой — в которой дышит. И оно всплывает каждые сто часов — именно настолько хватает ему его четырехмерного воздуха — и плещется на поверхности своего океана, и разглядывает всякие разноцветные пятна — нам кажется, что оно заглядывает к нам внутрь, ибо мы так же раскрыты ему, как полностью видны нам плоские пятна нефти… А нам это существо представляется то шаром, то вытянутым извивающимся эллипсоидом вращения, то колеблющейся вереницей разнокалиберных сфер.
Гудков умолк. Несколько секунд за столом царило молчание.
— Я, конечно, не могу дать исчерпывающей оценки вашей гипотезе, произнес наконец психолог. — Однако фантазия у вас, надо признать, поставлена хорошо. Поверьте слову профессионала. Рассуждаете вы вполне убедительно. Только, по-моему, слишком большое место занимают в вашем воображении всякие эллипсоиды вращения, четырехмерные цилиндры, пространственные сечения и прочая казуистика. Вот когда вы, с вашими способностями, научитесь строить свои фантазии на основе вещей попроще, тогда мне придется с вами согласиться. И если бы вы придумали что-нибудь в этом роде…
— С удовольствием, — сказал Гудков. — Как вам нравится такая гипотеза, действительно попроще. Вообще все астероиды — всего-навсего разные сечения одного и того же четырехмерного объекта, какой-нибудь четырехмерной водоросли. И, например, все планеты. И все звезды, само собой. И, естественно, все животные.
— А люди? — тихо спросила Наташа.
— И люди тоже. А что, отличная мысль. Все мы — просто трехмерные сечения одного и того же четырехмерного человека, какой смысл нам спорить и ссориться? Но можно и по-другому. Скажем, не все, но какой-то мужчина и какая-то женщина — это два сечения одной четырехмерной личности. И когда такой мужчина встречается с такой женщиной…
Гудков замолчал. Наташа покраснела. Пинчук размышлял, какую профессиональную оценку дать последней гипотезе.
— Ну ты и змей, если говорить откровенно, — вдруг нарушил молчание Штуб, пристально и мрачно посмотрев на Гудкова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});