Наташка и «Харлей-Девидсон» - Геннадий Дорогов

– Буду только рад этому. Вы мне ничуть не помешаете. Прошлым летом Олеся неоднократно присутствовала при моих занятиях.

Вот это новость! Такого Наталья никак не ожидала. Ей трудно было представить Леску спокойно наблюдающей за работой художника. А вот теперь и ей самой представлялась такая возможность.

– Значит, завтра вы возьмёте меня с собой?! – радостно воскликнула она.

Мольберт немного подумал и сказал:

– Я выезжаю на восходе, Наташа. Пожалуй, вам не стоит подниматься в такою рань. Кроме того, я не сразу приступаю к работе. Много времени уходит на подготовку. Будет лучше, если вы чуть позже приедете вместе с Олесей, – он повернулся к Леске. – Надеюсь, вы не забыли дорогу?

Леска взмахнула руками, придав лицу возмущённый вид.

– Бертик! При моей любви к искусству – как я могла забыть?!

Картина была близка к завершению. Место, выбранное Мольбертом для работы, поражало своей красотой. Крутой обрыв, на котором расположился художник; река, имеющая в этом месте изгиб; пологий противоположный берег с богатой растительностью – всё это создавало такой чудесный вид, что только совершенно бесчувственный человек мог остаться равнодушным при виде этой красоты. И всё это созданное природой великолепие Мольберт аккуратно переносил на холст.

Стоя за его спиной, Наталья заворожено следила за точными движениями художника. Ей нравились такие картины – аккуратные, точные, чёткие. Мольберт тщательно изображал каждую деталь, а не ляпал мазки так, что вблизи нельзя ничего разобрать, как это любят делать многие художники. Ощущая себя свидетелем рождения новой картины, Наталья испытывала нечто похожее на священный трепет.

– Как вам это удаётся?! – не удержалась она от восклицания. – Альберт, вы настоящий гений!

– Считаете, что картина получилась удачной? – спросил Мольберт, не отрываясь от работы.

– Она восхитительна!

– Чем же она вас восхищает?

Наталья ответила, не раздумывая:

– Она красивая и чёткая, словно фотография.

Мольберт отложил кисть и внимательно взглянул на свою поклонницу.

– Комплимент сомнительный, – сказал он. – Но должен заметить, что вы, к сожалению, правы.

– Я что-то не то ляпнула? – спросила Наталья, смутившись.

– Нет, ну что вы! Ваше замечание вполне справедливо. Картина получилась похожей на фотографию. Поэтому необходимо проделать с ней ещё одну работу.

– Какую?

– Вдохнуть в неё душу.

– Это как? – не поняла Наталья.

Ей почему-то представилась процедура искусственного дыхания, которую проводят над спасёнными утопающими.

– Надо внести в картину какие-то элементы, которые оживили бы её, передали настроение, – пояснил Мольберт. – Пока мне на ум ничего интересного не приходит. Может быть, вы мне что-нибудь подскажете?

Наталья пожала плечами. Что она могла предложить? Ей тоже ничего интересного не приходило на ум. Леска, молчавшая до сих пор, вдруг сказала:

– Я знаю, Бертик, чего не хватает в картине – мотоцикла и красивой женщины.

Мольберт внимательно посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на картину и снова на Леску. Его лицо было серьёзным и сосредоточенным.

– А что, интересная мысль, – сказал он задумчиво. – Очень интересная мысль! Правда, это добавит мне работы и займёт много времени, но, пожалуй, оно того стоит.

Он продолжал смотреть на Леску, думая о своём. В его богатом воображении уже строился новый сюжет картины. Леска вернула его к реальности.

– Зря так смотришь на меня, Бертик, – сказала она. – Ты же знаешь: я позировать не люблю и не буду. Вот Натаха послужит тебе отличной моделью, а я для этой роли не гожусь.

Наталья была вовсе не против того, чтобы её лик художник увековечил на картине. Но бес противоречия заставил её взбрыкнуть копытцами.

– Это по какой же причине ты не годишься для этой роли? – спросила она с вызовом. – Что-то я в твоей внешности изъянов не наблюдаю.

– Тебе нужны веские доводы?

– Разумеется.

– Ты их получишь.

– Очень хорошо! Я слушаю.

Леска кивнула.

– О’Кей. Во-первых, я несколько крупновата для этой картины.

– Это не страшно. Альберт тебя в масштабе изобразит, – съязвила Наталья.

– Во-вторых, как заметил художник, у тебя прекрасное одухотворённое лицо. Обо мне этого не скажешь.

– Ну, это уже совсем несерьёзно. Уж тебе-то на своё лицо грех жаловаться.

Наталья ничуть не лукавила. У Лески была яркая внешность. Она была не просто красива. Её манера искусственно сдерживать эмоции приводила, как ни странно, к прямо противоположному результату, придавая лицу необычайную выразительность.

– И, наконец, в-третьих: художник уже без нас решил, что будет рисовать тебя. Верно, Бертик?

Мольберт, с весёлым лицом наблюдавший за их шутливым поединком, ответил деликатно:

– Вы обе очаровательные женщины. Я был бы счастлив запечатлеть на холсте вас обеих. Но дело в том, Наташа, что я уже неоднократно предлагал Олесе написать её портрет. Всякий раз она категорически отказывалась. Думаю, что и теперь мы только зря потеряем время, пытаясь её уговорить. Поэтому я прошу вас помочь мне в работе.

– Она согласна, – сказала Леска.

Наталья больше не возражала.

– Где мне расположиться с мотоциклом? – спросила она.

– Это не имеет большого значения, – ответил Мольберт. – Я не стану сразу вносить изменения в картину. На это потребовалось бы слишком много времени. Поэтому сначала я сделаю графический рисунок на отдельном листе.

– А сколько времени потребуется на то, чтобы сделать рисунок?

Мольберт мысленно прикинул объём работы.

– Пожалуй, двух дней будет вполне достаточно. Но не меньше. Хочу подробно запечатлеть все детали.

Наталья задумалась. На утро был запланирован отъезд группы. Сразу она как-то упустила из виду этот момент. Стало быть, теперь ей придётся от чего-то отказаться: либо от позирования художнику, либо от путешествия с байкерами. Ни от того, ни от другого отказываться не хотелось.

Леска словно угадала её мысли.

– Не волнуйся, Наташка, – сказала она. – Мы здесь задержимся настолько, насколько это потребуется Мольберту. Путешествовать можно и вдвоём.

Наталья с благодарностью взглянула на неё. Всё же она замечательная – эта Леска. Настоящая подруга!

– Олеся, спасибо тебе! – сказала она с чувством.

– Не за что.

– Как же это не за что? Ты ради меня жертвуешь своими планами.

– Ерунда! – отмахнулась Леска. – Я вовсе не ради тебя это делаю. Если я уеду, Мольберту придётся посадить тебя на его мотоцикл. И тогда на картине века будет запечатлён не мой чёрный американский красавец, а красно-белый япошка. Я этого допустить не могу.

Нет, Леску не переделаешь. Вероятно, она не любит сладкое, если спешит в каждую бочку мёда чего-нибудь добавить. Пока художник устанавливал этюдник, готовил бумагу и карандаши, Леска поставила перед ним свой мотоцикл.

Когда всё было готово, Наталья оседлала технику. Внимательно оглядев объект предстоящей работы, Мольберт сказал:

– Нет, Наташа, не так. Сядьте на мотоцикл сбоку, как на скамейку. Вот так будет лучше. Далее: одна нога пусть остаётся на земле, а другую поставьте на подножку. Очень хорошо! Теперь руки. Правую руку положите на руль, а левую…

Неожиданный порыв ветра бросил Наталье на лицо прядь волос, и она инстинктивно поправила их рукой.

– Замечательно! – воскликнул Мольберт. – Именно так, Наташа! Именно так! Левой рукой вы поправляете причёску.

Он старательно принялся за дело. По его сосредоточенному лицу было видно, что с этой минуты для него в мире не существовало ничего, кроме этой практически незнакомой хорошенькой женщины и мотоцикла, на который она присела так, как просил художник. Время от времени Мольберт обращался к своей натурщице с предложениями:

– Давайте, Наташа, повернём голову немного влево, – говорил он. – Нет, не так сильно, а совсем чуть-чуть, самую малость. Вот так! Это то, что нам нужно.

Потом он просил её улыбнуться, сделать грустное или задумчивое лицо. добившись желаемого результата, Мольберт восклицал:

– Чудесно, Наташа! Постарайтесь удержать это ощущение. Ваша едва уловимая улыбка с лёгким налётом грусти просто очаровательна!

Наталья охотно выполняла все его пожелания. Она и сама чувствовала, что у неё всё получается так, как надо, несмотря на сильное волнение. Но это волнение, вызванное осознанием важности момента, было очень приятным. Подумать только: художник, чьи картины пользуются спросом и высоко оцениваются, запечатлеет её на своей картине! Эту картину кто-нибудь купит. Новый владелец повесит полотно на видном месте и будет любоваться им и с гордостью показывать своим гостям. И всех их будет интересовать вопрос: кто эта женщина, запечатлённая художником на фоне природы? Но для них она будет не простой кемеровчанкой Натальей Серебровой, а таинственной, загадочной женщиной, имя которой – Незнакомка.