Это было - Леонид Ленч

Тут сам черт ногу сломит, если возьмется за театральную работу!

...Сейчас работаю над большой книгой. Но, конечно, без уверенности, что напечатают, непостижимо трудно сейчас в литературе! Но, может, я постарел и перестал видеть мир, как это надлежит современному литератору?

Нехорошо долго жить на свете...

13.Ш.52. М. Зощенко".

Во многих воспоминаниях он выглядит человеком мрачным, необщительным, неразговорчивым. Когда хотят сказать, что юмористы необязательно открытые весельчаки, а бывают среди них и мрачные ипохондрики, в качестве примера называют Михаила Зощенко.

Это не так. Точнее, не совсем так. Дело в том, что Михаил Михайлович не выносил развязных, самодовольных и самоуверенных людей, к какому бы рангу и кругу они ни принадлежали. И, если в компании оказывался такой экземпляр, прятался в свою раковину отчужденности или незаметно куда-нибудь исчезал. Но в своей, дружеской среде он был интересным собеседником, никогда при этом не щеголял застольным остроумием и не претендовал на высокое звание "души общества". Он был из тех, кто готовно улыбается и смеется чужим остротам и шуткам, а сам больше помалкивает, но зато уж если скажет смешное, то уложит слушателей наповал.

"Люсенька, извините, что не тотчас ответил на Ваши открытки. Эти два месяца зверски работал - для журнала "Октябрь" по их приглашению.

Работа большая - книга новелл, листов на 15. Однако сейчас я заканчиваю только первую часть - она самостоятельна по характеру и поэтому может быть напечатана отдельно от книги.

Как будто бы работа удалась. Недели через две-три посылаю в журнал. После чего (подождав ответа), вероятно, приеду в Москву.

Конечно, полной уверенности нет, что работа моя будет принята (целиком), но драмы и в этом случае не произойдет.

Сам возмущаюсь, что со мной стало - всё отскакивает, как горох от стены. Это бывает к старости!

Однако здоровье мое сносное и даже, пожалуй, лучше, чем когда-либо прежде.

Целую Вас, Люсенька! И шлю нежный привет Лёне.

Мих. Зощенко.

31 мая 55 г.".

Зощенко писал ежедневно, преодолевая физическую слабость, душевные тяготы, жизненные невзгоды.

В самое трудное для себя время он работал над рассказами о партизанах и солдатах времен Великой Отечественной войны, рассказами, еще как следует не оцененными критикой. В то же время он обдумывал большой роман о русском офицере времен первой мировой войны, участником которой он был.

Когда Зощенко писал и работа у него спорилась, шелуха жизненных бытовых огорчений отлетала от него и он сохранял жизнерадостность в той мере, в какой она была ему отпущена природой.

Из письма к Л.Б. Островской.

"...Сообщаю Вам печальную весточку. Редакция журнала "Октябрь" отклонила мои рассказы.

У меня были все данные думать, что это мое сочинение из 10 рассказов написано весьма хорошо, но вот оказалось, что это не так. Одно из двух: либо меня не хотят печатать, либо я и в самом деле ошибся, постарел и потерял способность писать.

Склоняюсь ко второму. Вероятно, я не так, как надо, подхожу к жизни и к литературе. И поэтому так грубо ошибаюсь.

Буду просить Союз, чтобы дали какую-нибудь "низовую" работу. А то, может, и поеду куда-нибудь - в колхоз либо в рыбачью артель. Есть мысли об этом каком-нибудь путешествии к людям. А то, вероятно, я оторвался от жизни и людей и замкнулся в себе. Если все так дружно кричат на меня - стало быть, я не прав.

Однако, как ни странно, у меня нет сейчас растерянности или малодушия. Предстоящие (бытовые) трудности, конечно, страшат, но не настолько, чтоб паниковать. Да и осталось не так-то много жить, чтобы омрачать финальные годы. Как до удивления странно и нелепо складывается моя жизнь.

А главное, не чувствую себя виноватым. Плохой характер у меня - вот основная вина. Недаром говорят, что юморист - это прежде всего: плохой характер.

Ваш Лёня в этом случае исключение!..

В общем, Люсенька, не печальтесь за меня. Я справлюсь с огорчениями и буду рассчитывать на удачу.

Целую Вас и Лёню.

27.V.55. Михаил".

Предварительно поговорив в редакции "Крокодила", я написал Зощенко, что он, если хочет, может передать свои рассказы, предназначенные для "Октября", в "Крокодил". Если не все, то хотя бы два-три. Я понимал, как важно было для него снова увидеть свою подпись под своим наконец-то напечатанным рассказом...

В ответ на это предложение Зощенко прислал мне письмо.

"Ленечка, задача оказалась не легкой - дать для "Крокодила" из тех 10 рассказов, которые я писал для "Октября".

Все эти рассказы по размеру не подойдут журналу. Разве что 1 или 2 можно будет урезать. А все остальное пришлось бы сильно ломать и переделывать. Да и эти два, пожалуй, порядочно пострадают от сокращения.

Уж и не знаю, как поступить. Попробую подрезать один рассказ. А насчет остальных посоветуюсь с Вами, когда будете в Питере.

В крайнем случае я смог бы написать и новенький рассказ, — темы у меня имеются.

Сейчас дьявольски много работаю над переводом с норвежского и потому с такой медлительностью отправляюсь в литературное плавание...

В общем, еще подумаю пару дней, а потом, видимо, один рассказ подправлю для "Крокодила"...

Ваш Мих. Зощенко".

С 1956 года жизнь Зощенко в литературе изменилась к лучшему. Барометр пошел на "ясно". Это видно из его последнего письма ко мне.

"Лёня, спасибо за книгу. Многие Ваши рассказы я ранее знал, но кое-что для меня - новое.

В общем, собрали книгу неплохо, успех обеспечен. Однако некоторые рассказы (2-3) я бы не включал - они ниже Ваших возможностей. Об этом поговорим при встрече. Ежели, конечно, Вам будет интересно мое суждение.

Что касается моих дел, то за прошлый месяц произошли значительные перемены.

Госиздат напечатает мой однотомник (избранные рассказы 20-х-30-х годов). Книгу выпустят до декабря этого года.

Вторую книгу (старых и новых рассказов) издает "Советский писатель".

Кроме того, много всяких литературных предложений. Но я постарел и упираюсь. Несколько рассказов, впрочем, я недавно напечатал - в "Неве" и в "Ленингр. альманахе" - выходит в августе. Так что дела поправились, и я сейчас, пожалуй, даже разбогател.

Все, в общем, хорошо. Но -

...старость, черт ее дери,С котомкой и клюкой.Стучится, черт ее дери.Костлявою рукой.Могильщик думает:Ну-ну,И твой пришел черед".Но я до сотни дотяну.Скажу вам наперед.

К сатире получил отвращение. И теперь, вероятно, буду писать стихи.