Хороший парень - Михаил Пархомов

— Неужели ты веришь? — спросил Чижик. — Это предрассудок...

— Ладно, ты мне лекцию не читай, — ответил Яшка. — Я сам, если понадобится, могу вести антирелигиозную пропаганду. Поверил ли я? Нет... Но надо же было дать ей честно заработать эту пятерку. У нее дите малое, она посинела от холода. Эх, ты... Очень уж ты правильный человек, Чижик. Всегда знаешь, как надо поступить. А я вот не святой. И, признаться, святых не люблю. Ну, чего уставился? — спросил он сердито. — Иди в комитет. Доложи, что комсомольцу Буланчику гадала цыганка...

— И ты мог подумать, что я...

— Брось... — Яшка похлопал Чижика по плечу. — Шуток не понимаешь, что ли? Если бы я думал, что ты на такое способен, я бы тебя на пушечный выстрел к себе не подпустил... — Он улыбнулся. — А цыганка, между прочим, свое дело здорово знает. Счастье, дальняя дорога, дом...

Как это ни удивительно, но вскоре оказалось, что ворожка во многом была права. Хотя, возможно, это было простым совпадением. Каждого когда-либо ждет и счастье и дальняя дорога. Так что предсказать это совсем нетрудно.

Но счастье улыбнулось Яшке. И довольно скоро. По слухам, месяца через полтора — два должны были сдать в эксплуатацию новый жилой дом, и директор Дынник, к которому Яшка довольно удачно подкатился, обещал ему предоставить в этом доме небольшую комнатенку. Правда, для этого Яшке пришлось приврать, будто он собирается обзавестись семьей.

— Пал Савельич, — сказал тогда Яшка директору. — Вы бог любви!

— Я? — напряженно улыбаясь, спросил Дынник.

— Вот именно, — ответил Яшка. — Вы, Пал Савельич, на минуту представьте себе: живут два человека на разных квартирах, и счастья, конечно, нет. Ведь вы, надеюсь, за здоровый быт?

— Разумеется, — все еще ничего не понимая, подтвердил Дынник.

— Ну, спасибо вам, Пал Савельич! — Яшка схватил пухлую руку Дынника. — У вас доброе, отзывчивое сердце. Я знал, что вы пойдете мне навстречу и дадите комнату в новом доме. Что я говорил! — Яшка сверкнул глазами. — Вы, Пал Савельич, бог любви!..

— Ну-ну... — в замешательстве произнес Дынник.

Он уже понимал, что попался на удочку. Как-то само собой получилось, что Яшка вырвал у него обещание. И, главное, при свидетелях. Поэтому Дынник счел за лучшее сделать вид, будто сам, по доброй воле, выделяет комнату шоферу Буланчику. Пусть не думают, что у него нет души.

— Значит, женишься? — спросил Дынник.

Яшка кивнул, даже не моргнув глазом. Когда-нибудь он, конечно, женится, не вечно же ходить ему в холостяках. А то, что это произойдет еще не скоро, так... Впрочем, не все ли равно? Главное, получить комнату, а там видно будет.

— А на свадьбу пригласите, черти? — снова спросил Дынник.

— Обязательно, — быстро ответил Яшка и пропел:

Я на свадьбу тебя приглашуА на большее ты не рассчитывай...

Все вокруг рассмеялись.

Разговор этот состоялся не в директорском кабинете, а далеко за городом. Было воскресенье, и Дынник, пробродив с приятелями до сумерек по заячьему следу, теперь отогревал душу в хате председателя колхоза «Пятилетка». Яшкина полуторка, на которой охотники выехали спозаранку из города, стояла тут же, возле хаты. Ее уже слегка припушило свежим снежком.

— Будет комната, — сказал Дынник. — Мое слово твердое.

— Твердое? Ты, парень, ему не верь, — вмешался председатель колхоза. — Лови своего директора на слове, а то, чего доброго, завтра он передумает. Память у него девичья, по себе знаю.

— Ничего. — Яшка, аппетитно уплетавший яичницу с салом, подмигнул директору. — Меня не проведешь.

И ему захотелось тотчас завести мотор и помчаться во весь дух. Шутка ли, у него будет своя комната! Она, можно сказать, у него уже в кармане; остановка за малым — скорее бы закончили дом.

В своем воображении Яшка уже создал эту комнату, обставленную, как полагается, новехонькой мебелью (никелированная кровать, диван, шифоньер), и Яшка увидел ее всю — от шелкового абажура над столом до фотографий на стенах — так отчетливо, словно прожил в ней много лет.

Потом он представил себе, как справит новоселье. Накупит закусок и вина, пригласит Саню Чижова и Надю. Впрочем, и Бояркова он пригласит тоже и других ребят. Если купить раздвижной стол, за ним поместятся человек пятнадцать.

О Наде Яшка подумал с нежностью.

Его мысли часто обращались к ней. Даже думая о себе, он думал и о Наде. Ему почему-то трудно было отделить себя от нее.

Раза два — три они были вместе в кино и на танцах. Как-то Яшка вместе с Чижиком проводил Надю домой. Однако на работе она относилась к Яшке не намного лучше, чем в первый день знакомства. И Яшка, откровенно говоря, немного ее побаивался. Что бы он теперь ни сделал, он всегда думал: а как на это посмотрит Надя?

Вероятно, поэтому Яшка решил умолчать, что директор обещал ему предоставить комнату в новом доме Он понимал, что схитрил и что Надя могла этого не одобрить.

Но то, что Яшке казалось тайной, вскоре стало известно многим, и об этом за Яшкиной спиной стали поговаривать совершенно открыто. То ли директор сам проговорился, то ли вездесущий Касаткин пронюхал о комнате, но только по заводу пошел слух, что Яшка ходит в женихах. Особенно рьяно, не скрывая насмешки, слухи о скорой Яшкиной женитьбе распространял Глеб Боярков.

И только Яшка об этом ничего не знал до тех пор, пока Саня Чижов не отозвал его в сторону и не сообщил под большим секретом о проделках Бояркова. Боярков треплет языком. И, видимо, неспроста. Хочет напакостить Яшке и Наде. Он, надо думать, не забыл, как Надя его отделала, и не прочь ей насолить. Однако на этот раз, по мнению Сани, Боярков хватил лишку. Шутки шуткам рознь.

— Ты сам слышал? — спросил Яшка.

— Сам...

— Понятно. — Яшка задумался. — С Боярковым я сегодня же поговорю. По душам. Он у меня не пикнет, вот увидишь.

И, с благодарностью пожав Сане руку, Яшка отправился на розыски Бояркова, который имел обыкновение пропадать в заводской столовой.

Действительно, «мрачный тип» сидел за столиком и, вытянув длинные ноги, поцеживал пиво. Яшка поманил его пальцем.

— Слушай, — сказал он, приблизив свое лицо к лицу оторопевшего Глеба, когда тот, надвинув кепочку на глаза, вышел на улицу. — Слушай, еще одно слово обо мне или о Наде, и на этом кончится твоя автобиография. Надеюсь, ты меня понял?

Боярков судорожно глотнул. Он был далеко не так храбр, как это могло показаться с первого взгляда.

— Да я н-н-ничего... — выдавил он из себя.

— Так и быть, на первый раз прощаю. — Яшка выпустил фланелевку Глеба. — Твое счастье, что у меня нет ни времени, ни охоты руки марать. А то... — В голосе Яшки снова прозвучала угроза. — И своим дружкам передай: кто захочет склонять Надино имя, будет иметь дело со мной. Ясно? А теперь сматывайся. Чтобы духу твоего не было...

В конце концов слух о Яшкиной женитьбе дошел и до Нади. Поначалу она не поверила. Это было слишком неожиданно и неправдоподобно. Но потом, когда она вместе с директором проезжала мимо еще не оштукатуренного нового дома и Дынник с гордостью сказал: «Посмотрите, какую домину отгрохали. Тридцать шесть квартир. И шоферам, между прочим, выделяем несколько комнат, Буланчику и другим», — у Нади сжалось сердце, и она на какую-то долю секунды выпустила баранку из рук.

Значит, правда!..

Однако уже в следующее мгновение, овладев собой, она спросила у Дынника с напускным, искусственным равнодушием:

— Кому, Яшке? Буланчику?

Директор кивнул.

— Не понимаю... Зачем дают комнаты холостякам? — Надя не смотрела на Дынника, сидевшего рядом. — У нас семейных достаточно.

— Конечно, — подтвердил Дынник, обрадованный тем, что Надя против обыкновения не прочь поговорить. — Только Буланчик уже не холостяк. Парень вот-вот женится. — Он усмехнулся, вспомнив недавний разговор с Яшкой. — И меня на свадьбу пригласили, черти, не забыли старика...

Надя прикусила губу. Кончено! Еще бы, директор приглашен на свадьбу. Они его пригласили. Стало быть, оба: и Яшка и эта... его невеста. Об этом все знают, и только она, Надя, не верила и еще на что-то надеялась. Что ж, так ей и надо, дурехе! И поделом! Чтобы не строила воздушные замки...

Первым ее желанием было расспросить Дынника о Яшкиной невесте. Кто она? Какая она? Быть может, впервые в жизни Надя узнала, что такое ревность, и смятение, тревога и растерянность отразились на ее лице.

Но Дынник, занятый собственными мыслями, уже заговорил о другом, и Надя усилием воли поборола свое любопытство.

С трудом сдерживая подступившие к глазам слезы, она смотрела на дорогу. Одна горбатая улица сменялась другой, придвигались, вырастая, дома и исчезали за поворотами, а Надя ничего не слышала и не замечала. Все время у нее перед глазами был Яшка. Улыбающийся, с папиросой в зубах. И Наде даже казалось, будто она слышит, как он смеется...

К счастью, день подходил к концу. Надя отвезла директора в горсовет на какое-то заседание и вернулась на завод. У нее еще хватило сил завести машину в гараж, переодеться и спокойно, с достоинством попрощаться с шоферами, спорившими о чем-то с завгаром Касаткиным.