Чарующая бесполезность - Татьяна Нильсен

— Ну что ты, кисет до сих пор лежит…

В дверь позвонили и разговор пришлось прервать. Эдуард Аркадьевич извинился перед дамой и заспешил к двери.

Его компаньоны появились почти что вместе, один с женой, а второй в одиночестве— когда-то он был женат, семейная жизнь оставила такой трагический след в памяти, что холостой компаньон никогда не вспоминал о том времени и более жениться не намеревался. Друзья и коллеги за спиной их называли Бобчинский и Добчинский, за чрезвычайную схожесть с гоголевскими персонажами из «Ревизора». Оба имели невысокий рост, прорисованные брюшки и наметившиеся лысины. Собственно на этом подобие с персонажами заканчивалась. Александр Александрович Переверзев, а для друзей Сан Саныч вместе с женой Ириной ввалились шумно отряхиваясь— начался дождь. Почти следом заскочил, держа в руках бутылку вина и смахивая капли с блестящей лысины, Юдинцев Николай Петрович. Хозяин широко распахнул двери, радостно приветствуя гостей.

— Николай Петрович я надеялся, что в этот раз ты придёшь с дамой. Хватит уже в холостяках ходить!

— Беру с тебя пример Эдуард. Я уже там был и пока ещё раз в этот омут не тянет.

Гульбанкин махнул рукой Марине:

— Мариша посмотри там на кухне Евгения Степановна справляется? И когда появится официант?

Сам тут же вернулся к дверям— по мраморным ступеням, прикрываясь одним зонтом семенила процессия— его бывшая жена Светлана с очередным ухажёром и её сын Пётр с невестой. Эдуард широко раскинул руки. В какой-то момент он почувствовал себя абсолютно счастливым, в его доме гости, их не надо представлять другу, никто не будет манерничать и кривляться. Даже новый ухажёр Светланы уже совсем не новый, и, в отличие от других, задержался возле неё уже более двух лет, во многом благодаря щедрости бывшей жены Гульбанкина. А про невесту пасынка и говорить нечего, все её знают как облупленную, потому что она больше года трудится в их «Сливочном царстве» главным менеджером по продажам. Эдуард предложил друзьям выпить перед ужином, а сам направился на кухню. Навстречу вышла Марина.

— Не волнуйся, официант уже здесь. — Марина глянула на себя в большое зеркало и поправила волосы. — Евгения Степановна провела его через чёрный вход. Он появился в тот момент, когда ты встречал гостей у парадного. Нечего прислуге толкаться среди хозяев.

— Хозяев жизни ты хотела сказать? — сухо отреагировал Эдуард и стрельнул глазами.

Гульбанкина раздражала манера любовницы делить людей на сословия. По его мнению в странах бывшего СССР все были абсолютно равны. Революция перемешала людей так, что аристократия, высшее сословие, графья, князья, растворились в людском море. Тех, кто не успел уехать за границу, заставили позабыть о благородном происхождении. А из простого народа аристократия никогда не прорастёт, она создаётся из века в век. Да и человек интеллигентный и порядочный будь он сто раз миллионером, никогда не превознесёт себя относительно человека бедного. Иногда Гульбанкин размышлял о том почему сегодняшнее время не даёт таких меценатов как Савва Мамонтов, Митрофан Беляев, Василий Тредиаковский, Савва Морозов, которые считали своё дело не столько источником дохода, сколько миссией, которая возложена на них Богом и судьбой. И при этом они не стремились предавать своё дело огласке, и даже напротив, помогали людям при условии, что их дела не будут афишироваться в газетах. А истинные аристократки, дочери последнего русского императора Ольга и Татьяна во время войны были медсёстрами в военном госпитале или настоящая королева Великобритании Елизавета во время второй мировой войны работала простым водителем на санитарной машине. А что делают наглые морды, присосавшиеся как пиявки к недрам и сосущие нефть и газ? Гульбанкина доводила до белого каления информация о том, что один российский олигарх потратил на свадьбу сына полтора миллиона долларов! У него не укладывалось в голове, как можно взять и пропить полтора миллиона долларов! Он сокрушённо качал головой в немом изумлении, когда узнал из газет о том, что в Гамбурге со стапелей сходит самая дорогая в мире парусная яхта, которая принадлежит русскому миллионеру или продан автомобиль, полностью украшенный кристаллами Сваровски дочери нефтяного магната. Иногда он задавал сам себе вопрос откуда появились эти сытые, бесстыжие хари, из какой страны, из какого народа? Какая мать их родила и в какой деревне? И сам себе отвечал, что это не русские люди, которые имеют сострадание, доброту, человечность. Это какие-то инопланетяне, не иначе. В стране богатыми стали те кто у кормушки близко стоял, и у кого морда наглая. Гульбанкин прекрасно помнил то время, и отдавал себе отчёт в том, что его сегодняшние капиталы стартовали не с пустого места, а с грабительской приватизации девяностых годов. Сам Эдуард Аркадьевич выбрал для себя определённую стратегию— для него было важно создать комфортные условия работы для сотрудников своего концерна, а ещё он ежемесячно подписывал банковский чек и отправлял некую сумму на содержание детского дома в посёлке, где он родился. Гульбанкин ни в коей мере не причислял себя к великим меценатам— не строил галереи, музеи или театры— он в этом ничего не понимал. Эдуард не собирался снимать с себя последние штаны, чтобы облагодетельствовать какого-нибудь нищего, но никогда бы не позволил себе, хотя имел возможность, отправиться в Куршавель, чтобы напоить толпу дармоедов шампанским «Дом Периньон» по пятьсот евро за бутылку. Он часто замечал за любовницей высокомерное иногда даже хамоватое отношение к официантам, продавцам, администраторам в офисах, и иногда ему хотелось спросить: «Сами-то вы каких будете?» Хоть Марина и являлась образованной интеллектуалкой, умела преподнести себя, со вкусом одевалась и прекрасно держалась в обществе, но аристократкой её никак нельзя было назвать, потому что во время душевного волнения или глубокой задумчивости она грызла ногти. Марина почувствовала его недовольство и передёрнула плечами. Ей тоже не нравилась в любовнике его игра в доброго хозяина. Про игру она поняла, когда они только познакомились, и она брала у него интервью. Эдуард Аркадьевич повёл её с экскурсией по цехам, и она увидела, как сотрудники готовы лобызать его руки. В своём «Сливочном царстве» Гульбанкин был король. Он имел решающий голос в компании, потому что владел сорока девятью процентами акций, вторую половину поделили его партнёры. В концерне состояло несколько предприятий— фермы для поставки сырья, завод по производству кормов и сам молокозавод. Сотрудники получали большую зарплату, прекрасные условия труда и социальные гарантии, поэтому за хозяина они готовы пойти