Обретённые крылья (СИ) - Александрова Елена

Добрая чуть полноватая женщина средних лет с аккуратной прической и ухоженными руками не смотря на кухонные работы — такой её видели все. Я же видела ещё и огромную теплую душу и сердце Ксаны, любви в котором хватало и на дочку Маю, которая была моей горничной, и на меня, которая выросла без матери.

Эста обмыла руки, видимо, решив, что я со своей кислой физиономией буду мешать её экспериментам. На что Ксана незаметно облегчённо выдохнула. Эста против Кухни 0:1. Я слабо улыбнулась, наблюдая за ними. Из печи доносился запах моих любимых булочек с корицей, заставляя глаза мечтательно жмуриться, а рот в предвкушении наполняться слюной.

— Кира, приём! — подруга пощёлкала пальцами у меня перед лицом. Я удивлённо моргнула. — Ты меня игнорируешь? Всё в порядке?

Она надула губки, ожидая моего ответа, чтобы успеть если что обидеться.

— И да, и нет… Я не знаю. — удручённо уронила голову на скрещенные руки, которыми обнимала колени.

— Неужто влюбилась? — хитрый прищур зелёных глаз я могла представить даже не глядя на Эту. Она села на подлокотник и обняла меня за плечи.

— Похоже на то. . - сдавленно пискнула я, понимая, что сдалась без боя.

— А чего горюешь-то? — подруга вскочила, и с хохотом схватила меня за руки, вытаскивая из импровизированного гнёздышка. — Любовь! — воскликнула она вдохновенно. — Это так прекрасно!

Я не разделяла её энтузиазма.

— Угу. Очень. — скептично заломила бровь. — Слезы в подушку, боль расставания, неизвестность и в итоге приглашение на его свадьбу, где невеста не ты.

— Фи, откуда в тебе столько драмы, подруга? — она обняла меня и заглянула в глаза. — Ты, вроде, никогда не отличалась склонностью к драммированию!

— Да просто я знаю, чем закончится эта дурацкая история любви! — Слишком много эмоций… Слёзы брызнули и полились быстрыми ручейками по горящим щекам.

Я обессиленно опустилась в кресло, накрылась пледом с головой, оставив на улице только лицо. Сил держать спину ровно, как подобает герцогине в любой ситуации, не было. Сгорбилась.

Эста растерянно остановилась рядом, Ксана сочувственно охала и теребила передник, в сотый раз вытирая и так сухие руки. А я начала говорить, давясь слезами и сбиваясь с дыхания.

— Родители живы. Риан сказал, что есть шанс их вернуть. В таком случае, когда они вернутся, моё мнение относительно кандидатуры будущего мужа, никого не будет волновать. Я наследница престола, у меня нет выбора. И пусть, Риан — герцог, его могут не одобрить. В любом случае, меня не будут слушать. Я не знаю, какими стали родители за годы разлуки. — судорожно вздохнула, стараясь наполнить лёгкие воздухом. — А самое ужасное. Он меня не любит. Он же не видит во мне девушку. Только ребёнка! — на этих словах голос окончательно сорвался.

Эста обняла меня, положив мою голову себе на грудь, ласково погладила по одеялу на месте, где должны быть волосы.

— Ну с чего ты взяла, глупенькая, что он не воспринимает тебя, как женщину?

— Он так и сказал сегодня — «ну, тише, маленькая»! — это слово встало комом в горле и вызвало новый приступ истерики.

Подруга терпеливо укачивала меня, как ребёнка.

— Ты и правда глупышка. Он же старше тебя, и он — мужчина. Он априори будет воспринимать тебя из позиции более сильного. А то, что он говорит, не факт, что значит то, что тебе кажется. Ты, вроде, такая умная и знающая, а что как выдашь! — она щёлкнула меня по носу и солнечно улыбнулась. — Не делай слишком поспешных выводов. Ты не знаешь, что у него в душе.

Ксана не осталась в стороне.

— Деточка, она права. Ты же сама так всегда говоришь. Что случилось, что твои же увещевания не сработали на тебе самой? — кухарка уже вытащила из печи горячие булочки и теперь неспешно обмазывала их сливочным кремом.

— Похоже, моя рациональность и расчётливость спасовали перед этим мужчиной. — невесело усмехнулась. Эста заливисто рассмеялась.

— Брось, у тебя просто крышу снесло от любви, скоро всё устаканится. — она незаметно утащила одну из ещё горячих булочек прямо из-под носа Ксаны, которая пригрозила ей пальчиком, и теперь шипела, перекладывая её из руки в руку, поспешно дуя на неё, чтобы поскорее остудить.

Я телепортировала несчастное хлебобулочное изделие из её рук в свои и показала язык, откусив её раньше, чем подруга отреагировала.

— Вот так и утешай её после этого, неблагодарная! — она театрально закатила глаза и схватилась за сердце, не забывая магией цеплять новую, уже успевшую подостыть, жертву.

— Спасибо вам. — искренне улыбнулась, вытирая уже подсыхающие щёки и с упоением дожевывая лакомство.

— Всё будет хорошо, Кирочка. Насильно мил всё равно не будешь. А если судьба, то он сам придёт к тебе, когда настанет время. Ты же женщина. Что толку бегать за мужиками? Не этот, так будет другой, не менее хороший. — логика

Ксаны была прямая и простая. Не пристало женщине носиться, подобрав юбки, за кавалерами. Это они были должны табунами сопровождать объект воздыхания, и стоять в очереди для поцелуя руки прекрасной дамы.

В целом, если сбить преувеличения, то я была с ней согласна. Мужчины, и это было известно всем, теряют хватку, если женщина перехватывает инициативу в ухаживании. Становятся инфантильными и теряют свою мужественность.

А в высших кругах это ещё и не принято. Женщине постоянно быть инициатором общения — считается дурным тоном и говорит о пофигизме кавалера. Ну и, спрашивается, зачем тогда такой кавалер, которого нужно, как красну девицу обхаживать?

Поэтому и придумали правила. Которые теперь для меня были одновременно и костью в горле, и спасительным кругом, который не давал мне уронить достоинство.

Но кому оно сдалось… Это достоинство, если я несчастна…?

Эх, не любила раньше, и не надо было начинать…

Уже позже, когда я оказалась в своих покоях наедине с собой, в голове родились строчки, которые я наскоро набросала на чистом листе пергамента.

«Как же безумно любим мы порою:

Готовы на край света вслед бежать,

Готовы сердце без раздумий бросить,

И полностью до капли всю себя отдать.

Как же безумно любим мы порою:

Так сильно, что не вместе — значит смерть,

Живём любовью лишь одною,

И только половинка может нас согреть.

Как же безумно любим мы порою:

Не в силах это превозмочь,

Душой встаём пред ним нагою,

И так боимся, что прогонит прочь.»

И со спокойной душой легла спать, забыв убрать листочек в блокнот. Он так и остался лежать на тумбочке около кровати. А на утро он почему-то лежал уже на рабочем столе. Странно…

Но значения я этому не придала.

Риалан.

Не могу видеть её слезы. Чёрт.

С силой сжал кулаки до хруста. Зубы только что не крошатся, но скрипят вполне отчётливо. Почему я так реагирую на неё? Я повидал многое за свои двадцать восемь лет, но вчера… Я должен был её успокоить и поддержать, но смог только вытереть слезы. А она так странно посмотрела, замерла, а потом и вовсе сбежала. Какой Загх меня удержал на месте? Надо было последовать за ней! Убедить, что всё будет хорошо. Сделать хоть что-нибудь! Но не стоять столбом, как безусый юнец, который не знает с какой стороны подойти к взбесившейся лошади. По истине, только Бог глупости мог так развлекаться. Загх любит такие шутки.

Я взъерошил волосы пятернёй. Чёрт, чёрт, чёрт, но что, всё-таки, это было? У меня было много женщин, но ни к одной я не относился так, как к маленькой проказнице Киаре. Хотелось её защитить, уберечь, оградить ото всего мира, чтобы только не плакала. Пусть она улыбается. С глупой улыбкой вспомнил, как она заливисто смеется или опускает взгляд, как нашкодивший котёнок, при этом хихикая, когда я в очередной раз обнаруживаю, что они с Эстой снова что-то учудили.

Они на двоих составляли один злобный гений. А ведь такие благие намерения каждый раз. Пару дней назад они решили, что им жаль прислугу, которая моет полы в таком огромном замке, и решили зачаровать тряпку с ведром, чтобы они сами справились с этой задачей. В итоге, под раздачу сердобольной тряпки попали все в замке, а последствия мы втроем еще сутки убирали.