Завещание - Рекс Стаут

— Нет. Ему было нужно избавиться от ястреба.

— Но, как я понял, убил он именно ворон?

— Возможно, но шел за ястребом. Он еще обсуждал это с мужем.

— Прекрасно. Убил же, повторяю, двух ворон. В доме слышали выстрелы?

— Да.

— Ваш брат не вернулся. Без четверти шесть Эндрю и мисс Флит, выходя из лесу, наткнулись на его тело: половина головы была снесена из дробовика, который валялся рядом. Эндрю остался на месте, а мисс Флит побежала к дому, расположенному по другую сторону леска, примерно в четырехстах ярдах оттуда, чтобы известить мистера Данна. Тот самолично позвонил в Нью-Сити. Шериф Брайент с помощником прибыли в восемнадцать тридцать пять, а через несколько минут примчавшийся следом мистер Джайгер в спешке запутался в шиповнике. Тело лежало в его зарослях. Тогда было сделано заключение, что спусковой крючок дробовика зацепился за колючки, одним словом, ружье выстрелило случайно.

— Такое объяснение их вполне устроило, — вмешался мистер Риган, — его даже письменно зафиксировали. Если бы не Лон Шамберс, этим бы все и кончилось.

— Кто такой Лон Шамберс? — спросил Прескотт.

Скиннер объяснил:

— Помощник шерифа. — Его взгляд скользнул поверх плеча Джун. — Вы ведь Эндрю Данн, не правда ли?

Молодой человек сказал «да».

— Так это вы с мисс Флит первыми обнаружили тело Хауторна?

Снова «да».

— И сразу решили, что он мертв?

— Естественно. У него же вместо головы… — Он смущенно замолчал.

— Значит, вы остались на месте, а мисс Флит отправили предупредить отца?

— Она сама предложила сходить. Вообще вела себя чертовски смело. — Парень агрессивно оглядел присутствующих, будто ожидал от них возражений. — Я уже все рассказал шерифу и судебному медику. Они каждое слово записали. Вы прочли?

— Прочел. Похоже, вы возражаете против моих вопросов, мистер Данн?

— Нет, почему, пожалуйста.

— Благодарю вас. Прежде чем мисс Флит ушла к дому, вы трогали тело или дробовик?

— Нет. Она сразу побежала.

Скиннер посмотрел на девушку.

— А вы, мисс Флит, не касались трупа или ружья?

Селия отлично продемонстрировала, в каком состоянии находится ее нервная система, буквально проорав (без необходимости) свой ответ:

— Конечно, нет!

— После ухода мисс Флит вы до чего-нибудь дотрагивались, мистер Данн?

— Нет.

— Сколько времени вы оставались один?

— Минут пятнадцать.

— Кто пришел потом?

— Первым — отец. Он уже позвонил в Нью-Сити, с ним был Стоффер. Затем Тайтус Эймс, наш работник. Затем приехал шериф.

— И вы не отлучались оттуда до самого прибытия шерифа?

— Нет.

— Тело и ружье хорошо видели?

— Ружье лежало в шиповнике. И я его вообще не заметил, пока, оставшись один, не стал искать специально. — На физиономии Энди появилось надменное выражение. — Если вы пытаетесь выяснить, не хватался ли кто-нибудь за труп или дробовик до появления шерифа, то я охотно это подтвержу… Мне, как адвокату, прекрасно известна методика расследования в случае насильственной смерти. Я работаю у «Данвуди, Прескотта и Дэйвиса».

— Понятно. Член фирмы?

— Конечно, нет. Меня только в адвокатскую комиссию приняли в прошлом году.

— Значит, на суде вы от своих показаний не откажетесь?

— Естественно. Как и все остальные.

Окружной прокурор опять осмотрелся.

— Мистер Стоффер? Вы прибыли на место с мистером Данном-старшим. Можете ли вы подтвердить?..

— Да, — ворчливо заявил Стоффер, — ни тело, ни оружие никто не трогал.

И тогда мистер Риган сказал скорее угрюмо, чем с облегчением:

— Это подтвердилось.

Скиннер кивнул.

— Что ж, похоже на правду. — Потом поочередно оглядел Прескотта и Джун.

— Как видите, миссис Данн, я просто хотел уточнить отдельные факты. Теперь я могу объяснить, на каком основании сделал свое заявление. Очевидно, помощник шерифа — человек вообще недоверчивый — был настроен скептически. Начальство настаивало закрыть дело, отнеся к разряду несчастных случаев. Он не согласился. И благодаря его настойчивости, если не сказать: упрямству — позднее обнаружились некоторые детали.

Во-первых, и ствол, и ружейное ложе недавно чистили не ветошкой, как принято, а чем-то шершавым: под лупой видна масса тоненьких царапин.

Во-вторых, на дробовике, по идее, должно было остаться огромное количество отпечатков пальцев Ноэля Хауторна, поскольку он таскал его в руках более получаса, если не час, и стрелял дважды, а отпечатка оказалось только три и только правой руки: на ружейном ложе, на казенной части и на стволе. Причем очень необычных: четыре тесно прижатых друг к другу пальца, даже как бы с перекрытием, а большого вообще нет. На стволе они и вовсе вверх ногами расположены, словно дробовик хватали не для стрельбы, а использовали как дубину.

— Что за чушь! — насмешливо бросил молодой Данн.

— Дайте ему договорить, Энди! — остановил его Прескотт.

— Я постараюсь не утомлять вас подробностями, — продолжал, ничуть не смущаясь, Скиннер, — но сперва хочу объяснить, что наша беседа естественна и неизбежна, поскольку предусмотрена законом. Дабы покончить с вопросом об отпечатках пальцев, добавлю, что все они были сделаны уже после того, как дробовик протерли. Как вы знаете, миссис Данн, он принадлежит Тайтусу Эймсу, который утверждает, будто ружье ничем, кроме мягкой тряпочки, никогда не вытиралось. Я видел этот материал. Эймс говорит, что по просьбе мистера Данна чистил дробовик для мистера Хауторна как раз во вторник.

— Значит, вы уже допрашивали Эймса? — заметил Прескотт.

— Конечно!!! — ответил Риган.

Скиннер пропустил его возглас мимо ушей.

— Все эти факты не помогли, однако, помощнику шерифа Шамберсу убедить самого шерифа и окружного прокурора Ригана, что теперь просто необходимо подвергнуть сомнению версию о несчастном случае. На мой взгляд, их упрямство говорит о мягкосердечии и нежелании причинять неприятности столь известному человеку, как мистер Данн.

Впрочем, дальнейшее расследование шериф не стал запрещать. В среду Шамберс отправил дробовик в Нью-Йорк. Вчера, то есть в четверг, полицейская лаборатория сообщила, что в трещине между стволом и затвором найдены следы крови недавнего происхождения, а на прикладе — частичка непонятного вещества. Вчера же Шамберсу удалось еще кое-что отыскать. Тропинка там проходит через угол леса, потом разветвляется на две: одна ведет к шоссе, а вторая поворачивает к вашему дому. В придорожных кустах поблизости от места происшествия Шамберс обнаружил пучок жесткой луговой травы, которым, очевидно, что-то протирали: он весь был пропитан кровью. Эту находку Лон Шамберс и Риган сегодня отвезли в Нью-Йорк. Четыре часа назад пришел ответ из лаборатории. Темные пятна на траве оказались действительно смесью крови и ружейного масла. А те непонятные частички — кусочками травянистого волокна именно из того пучка. Только тогда, убедившись в серьезности улик, мистер Риган проконсультировался со мной.

Причем заявил совершенно откровенно, что, поскольку в данную историю вовлечены столь выдающиеся люди, решительных действий он опасается, и, как бы там ни думала мисс Мэй Хауторн, я тоже неохотно признал печальные выводы.

— Какие? — спросила Джун.

— Да, собственно, один, совершенно очевидный и несомненный: ваш брат, миссис Данн, был убит.

Скиннер сурово смотрел ей в глаза.

— Если бы смерть его была случайной, другими словами, если бы спусковой крючок сработал, зацепившись за колючки шиповника, о чем мы с самого начала толковали, то, мягко выражаясь, трудно было бы объяснить подобные отпечатки пальцев. Так ни один человек ружье не держит. А поскольку мы располагаем заявлением вашего сына и мистера Стоффера, что никто после обнаружения трупа до ружья не дотрагивался, то объяснить, каким образом дробовик был обтерт и откуда на нем взялась кровь, невозможно. Те же самые доводы отвергают версию самоубийства, если бы таковая была выдвинута.

Эти факты объясняют лишь самое настоящее убийство. Отпечатки собственных пальцев и пятна крови с дробовика преступник вытер пучком осоки. Потом прижал к ружью правую руку вашего брата, не обратив, однако, внимания, что на ложе пальцы отпечатались вверх ногами. Пробираясь по тропинке через лес, он сунул траву под куст. Если бы это случилось после развилки, можно было бы сказать, куда он направился: к шоссе или к вашему дому. К сожалению, от пучка он поспешил избавиться сразу. Не знаю, чем была вызвана такая торопливость — либо уверенностью в том, что вопроса о преступлении возникнуть не может, либо его глупостью, либо страхом встретить кого-нибудь.

— Не верю! — запальчиво воскликнула Эйприл Хауторн.

Все разом посмотрели на нее. Бледность куда-то исчезла, в голосе снова зазвучали знаменитые серебряные переливы.