Хроники Бейна. Книга третья (сборник) - Сара Брэннан

Магнус глубоко вздохнул. Речь получилась спонтанная, что было не в его стиле.

– Магнус, – сказала Катарина. – У меня тут люди умирают. – И она дала отбой.

Магнус вытаращился на телефон. Он бы в жизни не подумал, что Катарина способна с ним так поступить. Жестоко с ее стороны! Не так уж и плохо он изложил свою мысль.

Алек вздрогнул. Он не был готов к тому, что кто-то произнесет в его присутствии слово «любовник», тем более таким тоном. Похоже, он никогда не будет к этому готов.

– Подари ему кассету с песнями, записанную специально для него, – посоветовал Элиаас. – Сейчас это самый тренд.

– Тебя когда в последний раз вызывали, в восьмидесятых? – спросил Магнус.

– Возможно, – просипел Элиаас.

– С тех пор многое изменилось. Вместо кассет теперь диски.

– А люди все еще слушают «Флитвуд Мак»? – Голос демона звучал жалобно. – Обожаю «Флитвуд Мак».

Элиаас начал тихонько напевать. Отметив, что демон начисто лишен слуха, Магнус с грустью подумал о том, что у него остался один выход – позвонить Рагнору Феллу и спросить совета у него.

Рагнор в последнее время много времени проводил в Идрисе, городе Сумеречных охотников, где ни Интернет, ни телевидение, ни телефонная связь не работали и где, как думал Магнус, кое-кому приходится уединяться с деревянными манекенами, когда хочется расслабиться после изнурительной охоты на демонов. Но Рагнор знал свое дело – с помощью магии наладил телефонную связь с внешним миром, хотя надежды на то, что он ответит на звонок, почти не было. И тем не менее в трубке вскоре зазвучал бодрый голос.

– Рагнор! Как хорошо, что я тебя застал! – с чувством воскликнул Магнус.

– Что такое? Я сейчас в Лондоне, а Тесса на Амазонке, и с ней нет связи. Так что лучше позвони Катарине, а я буду…

– О, – прервал его Магнус, – спасибо, что ты так резво бросился меня спасать. Впрочем, как всегда.

В трубке наступила тишина. Затем Рагнор ворчливо спросил:

– Что тебе от меня нужно?

– Мне нужен совет, и я решил обратиться к тебе, одному из моих самых давних друзей. К тому же я безгранично доверяю бывшему Верховному колдуну Лондона.

– Когда ты льстишь, я начинаю нервничать, – сказал Рагнор. – Лесть означает, что тебе от меня что-то нужно. Не сомневаюсь, что-то ужасное. В пираты я с тобой не пойду ни за какие деньги.

– Да ты о чем? Какие пираты? Какие деньги? Мой вопрос… личного характера. Только не отключайся. Катарина уже так сделала, продемонстрировав полное отсутствие сострадания.

Рагнор молчал, и молчал долго. Магнус стоял у окна и, поднимая и опуская защелку, смотрел на переделанные из складов дома напротив. Летний ветерок шевелил кружевные занавески в чьем-то окне. Он постарался не обращать внимания на отражение демона в оконном стекле.

– Погоди, – захихикал Рагнор, – ты что, из-за своего бойфренда-нефилима звонишь?

– Мы пока еще не определились в наших отношениях, – с достоинством ответил Магнус. Затем стиснул телефон и прошипел: – Откуда тебе известны детали моей личной жизни? Александр…

– Ого-го, Александр, – передразнил его Рагнор. – Ладно, я все про вас знаю. Рафаэль рассказал, когда звонил.

– У Рафаэля Сантьяго, – проговорил Магнус, с большим недоверием относившийся к нынешнему лидеру нью-йоркского клана вампиров, – черное, неблагодарное сердце, и однажды он понесет наказание за свое предательство.

– Рафаэль звонит мне раз в месяц, – сказал Рагнор, – и ему известно, что нужно поддерживать хорошие отношения между разными группами Нижнего мира. К тому же, позволю себе добавить, Рафаэль всегда помнит о важных для меня датах.

– Я забыл про твой день рождения единственный раз за шестьдесят лет! – воскликнул Магнус. – Хватит уже про это вспоминать.

– Пятьдесят девять лет назад. А еще Рафаэль знает, что нам лучше держаться подальше от нефилимов, а не прятаться по углам с их несовершеннолетними сыновьями.

– Алеку восемнадцать!

– Это не имеет значения. Рафаэль никогда не стал бы встречаться с Сумеречным охотником.

– Не сомневаюсь, ведь у вас, похоже, любовь! – съязвил Магнус. – Ой-ой, Рафаэль такой профессионал… Ой-ой, Рафаэль все помнит… Ой-ой, Рафаэль никогда не будет встречаться с Сумеречным охотником… Ой-ой, Рафаэль и я собираемся пожениться в июне. Базовые руны…

– Базовые руны – не самое важное в жизни, – перебил его Рагнор.

– Сказано тем, кто бездарно проводит свою жизнь, – парировал Магнус. – Базовые руны нам всем помогают. И потом, дело не в Алеке…

– Послушай, если ты и дальше будешь распространяться о своих нежных чувствах к этому нефилиму, я дважды позеленею и меня стошнит. Предупреждаю сразу.

Дважды позеленевший Рагнор – взглянуть на это было бы интересно, но Магнус решил лишить себя такого удовольствия.

– Могу и не распространяться. Просто помоги мне советом. Что ему подарить на день рождения, да и стоит ли вообще что-нибудь дарить?

– Прости, Магнус, я только что вспомнил, что у меня неотложные дела, – торопливо проговорил Рагнор.

– Погоди, не отключайся так сразу. Я тебе доверился!

– Аллё, аллё, Магнус, плохо слышно!

– Может, кашемировый свитер? Как тебе такая идея?

– Упс, кажется, я въезжаю в туннель, – сказал Рагнор, и в ушах Магнуса зазвучали короткие гудки. Он не мог понять, почему все его бессмертные друзья стали вдруг такими бесчувственными. «Неотложное дело» Рагнора, если оно вообще существовало, было связано с Тетрадью смерти, которую он намеревался заполнять вместе с Рафаэлем. Магнус представил, как они сидят рядышком и строчат в свое удовольствие.

Между тем слизь от Элиааса постепенно заливавала пентаграмму. Уродливый демон стоял в огромной зловонной луже.

– Слушай, купи ему ароматическую свечку, – предложил он и помахал щупальцами, чтобы придать своим словам больше веса. – У этих свечек много разных запахов, например черники или цветков апельсина. Аромат подействует на него успокаивающе, и он будет думать о тебе перед сном. Все любят ароматические свечки.

– Замолчи, пожалуйста, – сказал Магнус. – Мне надо подумать.

Сказав это, он рухнул на диван; следовало ожидать, что Рафаэль, грязный предатель и к тому же ханжа, нажалуется на него Рагнору.

Он вспомнил тот день, когда водил Алекса в «Такис». Обычно они ходили в те места, где было много примитивных. Алеку было явно не по себе в притонах Нижнего мира, кишащих феями, оборотнями, вампирами и колдунами, которые, по мнению юного нефилима, могли бы сообщить его родителям лишнее (он не понимал, что Нижний мир предпочитает держаться как можно дальше от Сумеречных охотников), но в этот раз они сделали исключение. В кафе было шумно. Все взгляды были прикованы к пери и оборотню, которые занимались выяснением отношений. На них с Алеком никто не обратил внимания, разве что Кэлли, маленькая светловолосая официантка: когда они вошли, она улыбнулась им, да и потом была очень внимательна.

– Ты ее знаешь? – спросил Магнус.

– Немного, – ответил Алек. – Она наполовину фея, и ей нравится Джейс.

Магнус догадывался, что Джейс нравился не ей одной. Лично он никак не мог понять, что за ажиотаж, если не считать, конечно, что у Джейса красивое лицо и сногсшибательный пресс. Он начал рассказывать Алеку, как однажды ходил в клуб фей. Алек смеялся, и тут в кафе вошел Рафаэль Сантьяго со своей свитой: Лили и Эллиоттом. Заметив Магнуса и Алека, он хищно прищурил глаза; изогнутые брови взлетели до самых волос.

– Ну, нет, только не это, – воскликнул он и даже отступил на несколько шагов к двери. – Разворачиваемся. Ничего не желаю об этом знать. И я ничего не видел.

– О, нефилим, – с ехидством сказала Лили, постукивая по столу блестящими голубыми ногтями. – Нет, вы только посмотрите!

– Привет, – сказал Алек.

– Подожди-ка, – обратился к нему Рафаэль, – ты что, Александр Лайтвуд?

Алек занервничал.

– Да, – ответил он так тихо, словно не был в этом уверен. Возможно, он уже просчитывал, не сбежать ли ему из страны, сменив имя на Гораций Уилпулл.

– Тебе сколько? Лет двенадцать? – не унимался Рафаэль. – Я точно помню, что тебе двенадцать.

– Вообще-то я старше, – сказал Алек.

Вид у него был испуганный. Магнус подумал, что, должно быть, не очень приятно, когда тебя принимают за двенадцатилетнего, хотя Алек выглядел моложе своих лет. В другой момент все это показалось бы колдуну забавным, но плечи Алека напряглись, и его сердце сжалось. Он уже достаточно хорошо знал юного Лайтвуда, чтобы понимать: сейчас его терзают противоречивые чувства. Алек был из тех, кто считает окружающих гораздо важнее себя, и был склонен думать, что не оправдывает чужих надежд. А еще он был честным и всегда открыто говорил о своих мыслях и чувствах. Но вся беда в том, что добродетели Алека загоняли его в ловушку. Алек чувствовал, что если будет честен со всеми, то разочарует тех, кого любит. Вот уж чудовищная головоломка! Весь мир словно специально устроен так, чтобы сделать его несчастным.