По заказу - Дик Фрэнсис

– Нет. – Эван ненадолго задумался. – Кажется, нет.

– Был ли это некий Крис Бишер? – попробовал уточнить я.

– Не знаю. Я не спрашивал, как его зовут. – Он опять смолк и покачал головой. – Каким же я был идиотом. Теперь-то мне ясно, но тогда я просто обезумел от злости. – Уокер-старший отвел от меня взгляд. – Рад, что ехать пришлось долго и я смог остыть и успокоиться.

– Я тоже. Он вздохнул.

– Вы, конечно, позвоните в полицию? И расскажете им обо мне?

– О том, что вы хотели меня убить? – переспросил я, пропустив его слова мимо ушей.

– Да. Из моего дробовика. Он до сих пор в машине.

– Где? – встрепенулся я.

– Там, на дороге, чуть поодаль от дома.

– Я возьму его, – предложил я. – Какая у вас машина и где ее ключи?

– Старый серый «Форд». – Он порылся в карманах. – А ключи, должно быть, в салоне.

Я спустился и тут же увидел машину, ключи были в зажигании, и на них явно никто не покушался. «Хорошо, что сегодня воскресенье, – подумал я, – а не то ему бы пришлось разориться как минимум на три парковочных билета». Удивительно, но его дробовик тоже остался на месте. Он лежал на виду, на заднем сиденье.

Я забрал его, запер машину и повернулся, собираясь двинуться назад, вверх по улице.

Не уверен, почему я заметил молодого человека за рулем машины, в дальнем конце дороги. Но увидел, что он прицелился в меня. Возможно, я сумел уловить его движение. Подбежал к нему, поднял дробовик и тоже нацелился на него.

При ближайшем рассмотрении я понял, что ошибся: в руках у него было не оружие, а камера, которую он затем опустил на колени.

Опытный папарацци приготовился сделать сенсационный снимок – Сид Холли угрожает фотографу заряженным дробовиком. Именно такие фотографии «Памп» любила помещать на первой странице.

– Что вам надо?! – заорал я, приблизившись к закрытому окну.

Он нажал кнопку, и окошко приоткрылось на несколько дюймов.

– Кто вас прислал? – выкрикнул я в эту щелку. Он не ответил.

– Передайте Крису Бишеру, что он полез не в свое дело. Никто не просил его делиться грязными домыслами с фермером из Уэльса, – сказал я.

Фотограф поглядел на меня и слегка кивнул. Этого было достаточно.

Я неторопливо опустил дробовик. Уж слишком много окон выходит на Эбури-стрит, и мне подумалось, что сетчатые занавески вот-вот начнут колыхаться.

Молодой человек посмотрел на опущенный дробовик, решил, что ему лучше отступить, нажал на газ и быстро отъехал.

Я поспешил к дому и вошел в холл, улыбнувшись Дереку. Дробовик висел у меня на плече. Охранник, наблюдавший за этой сценой через окно, разинул рот и не сводил с меня глаз.

Я подмигнул ему и вошел в лифт.

«Ну вот и конец моим тайнам, – подумал я. – Крису Бишеру точно известно, где я живу, и он точно знает, с кем я «трахаюсь».

Эван Уокер провел у нас еще час, пока не вспомнил, что ему пора задать корм скоту за 175 миль от Лондона. За это время он расправился с четырьмя новыми тостами, прослоенными земляничным джемом, и выпил две чашки чая.

Он рассказал о Хью и о том, как гордился успехами сына.

– Глинис, это моя жена, и я… Мы так радовались, когда он получил национальный приз Уэльса в Чепстоу. Вы бы нас только видели. Мы оделись во все лучшее, а Глинис просто сияла от гордости. Главная награда за все годы, вот чем был для нас этот приз. Но Глинис больше нет, она скончалась в прошлом октябре. От рака. – Он вновь был готов расплакаться. – Желудка. Она ничего не могла есть, бедняжка. И умерла от голода.

– А другие дети у вас есть? – спросил я.

– Были, – с горечью ответил он. – Еще один сын, Брайан. Двумя годами старше Хью. Его сбили, когда он ехал на мотоцикле. По дороге из школы. В день рождения, когда ему исполнилось пятнадцать.

– Да, негодяев в нашей жизни хватает.

– Глинис не пережила утрату, – продолжил он. – Каждую неделю навещала его могилу. Целых восемнадцать лет, пока сама не разболелась и была уже не в силах ходить на кладбище. Ее похоронили рядом с ним.

Последовала долгая пауза, он опустил голову и уставился в пол.

– Наверное, я положу Хью по другую сторону от его матери.

Очередная пауза.

– И я остался совсем один, – со вздохом заключил он. – Я был единственным ребенком в семье. А у Глинис давно прервались контакты с братом, перебравшимся в Австралию. Он даже не приехал на ее похороны. Хотя мог бы себе это позволить. Похоже, он там занялся бизнесом и преуспел.

Эван встал и повернулся ко мне.

– В этом проклятом отрывке говорится, будто вы – частный детектив, – заметил он. – А я помню вас жокеем, и к тому же чертовски хорошим. Я часто думал, что станет делать Хью, когда бросит объезжать лошадей. Но какой теперь смысл рассуждать об этом… Я хотел сказать совсем другое – найдите убийцу моего сына. Для меня.

– Это сделает полиция, – пояснил я.

– В полиции одни дураки, – возразил Эван. – Они так и не отыскали убийцу Брайана, который столкнул его под колеса и скрылся. Да они и не пытались, если желаете знать мое мнение.

Я увидел, как глаза Марины наполнились слезами. Сколько горя и боли способен выдержать один человек?

– Я отнял у вас время. А за расследование обязательно заплачу, не сомневайтесь, – обратился он ко мне. – Пожалуйста, найдите убийцу моего Хью.

Я вспомнил об отчаянных посланиях, оставленных Хью в моем автоответчике.

– Я постараюсь. И приложу все силы, – пообещал я. Ну как я мог ему отказать?

Глава 5

Почти всю ночь я не спал и размышлял о том, что мне хотелось бы сделать с Крисом Бишером и его молоденьким фотографом. Мои мрачные предчувствия оправдались: утром в понедельник в «Памп» меня ждал новый сюрприз. На странице его «Дневника» я сразу заметил нашу фотографию – Марина и я гуляли, взявшись за руки, по Эбури-стрит. А над фото подзаголовок: «Кто эта новая подружка Сида Холли?» На снимке было хорошо видно, что Марина на четыре дюйма выше меня (фотограф намеренно подчеркнул данный факт), а краткая статья вряд ли могла мне польстить, особенно часто упоминавшиеся слова «разведенный», «маленького роста» и «калека». Они хорошо сочетались с образом «подозреваемого в убийстве». Но, во всяком случае, на фотографии я не целился в камеру дробовиком-двустволкой, а в подзаголовке не ставился вопрос: «Кто эта новая жертва Сида Холли?»

Для чего теперь поддерживать отношения с прессой и хранить тайны от людей, способных давить на болевые точки?

Среди злодеев в мире скачек у меня сложилась определенная репутация. Они знали, что даже очередное увечье не заставит Сида Холли отступить от намеченной цели. Подобную репутацию следует подкреплять и отстаивать, но, к сожалению, лишь немногие пытались двигаться в правильном направлении. Один такой инцидент стоил мне потери левой руки. Некоторое время она бездействовала, но я по-прежнему был неразрывно связан с нею – и буквально и фигурально. А день, когда окончательно лишился ее по вине избившего меня кочергой психопата, стал самым черным в моей жизни.

В ту пору нашлись люди, пытавшиеся разными методами пресечь мои расследования их афер. Поэтому мне нужно было соблюдать особую осторожность и оберегать от них свой главный секрет – существование Марины. Конечно, я расстроился, когда меня столь грубо разоблачили. Но, возможно, преувеличил опасность и превратился в параноика.

Однако Марину, кажется, больше обеспокоило, что фотограф заснял ее с разинутым ртом и закрытыми глазами.

– По крайней мере, они не выяснили, как меня зовут, – заметила она, желая меня приободрить.

– Выяснят. И всю твою подноготную, – мрачно откликнулся я. У нас никогда не было недостатка в любителях звонить в газеты и сообщать известные им обрывки информации. А по работе Марину знали слишком многие.

– Прими меры и просто не говори ничего лишнего, – предостерег ее я.

Но она не поверила, что ей может что-либо угрожать.

– Ты и сам работаешь для гражданской службы, – напомнила она. – Разве в этом есть какая-то опасность?

В целом ряде дел, которыми я занимался, не было ровным счетом ничего «гражданского». Например, я преследовал мошенников, доказывая их вину, и они расставались с награбленными барышами и со свободой. Но все это происходило еще до моего знакомства с голландской красавицей на дружеской вечеринке, когда я сперва пригласил Марину разделить со мной постель, а потом – и всю жизнь.

Будь я честен до конца, то мог бы признать – теперь я под разными предлогами отказывался от работы, доставлявшей мне удовольствие лет пять назад. А постоянные и безопасные поручения Арчи Кирка поглощали львиную долю моего времени. Утомительно, но прибыльно. Я уже давно не слышал никаких угроз, разве что от налоговиков за превышение расходов. «Новый костюм взамен испорченного после двух часов, проведенных в сырой канаве». Я написал в объяснительной записке, что все это время ждал, когда член парламента закончит свой «сексуальный сеанс» с проституткой на заднем сиденье его «Ягуара». «Вы, наверное, шутите, сэр?» – усомнился налоговый инспектор. Я не стал показывать ему фотографии.