Кошки-мышки - Джеймс Паттерсон

Что ж, щелкни каблуками, Гэри. Господи, что может быть лучше родного дома!

Он распаковал джутовый сверток и вынул из него выбранное им самим оружие. Это была его гордость. И Гэри ждал очень долго, чтобы наконец-то воспользоваться им.

Сонеджи пересек улицу и уверенной походкой направился к двери дома, словно и не прошло тех четырех лет, когда в один неудачный день Гэри впервые столкнулся с Кроссом и его напарником Сэмпсоном. До того момента Гэри был здесь хозяином.

Как мило! Дверь оказалась незапертой: жена и дочь поджидают его, поедая свои любимые чипсы и смотря по телевизору очередную серию «Друзей».

– Привет. Вы меня еще помните? – тихо поинтересовался Сонеджи.

И мать, и дочь одновременно зашлись в крике.

Его дражайшая женушка Мисси.

И его сладкая девочка Рони.

Они визжали, словно увидели призрак, но это было не так: слишком уж хорошо был им известен стоящий в дверях человек и то оружие, которое он держал в руках.

Глава 19

Если вы начнете анализировать все факты, то когда-нибудь утром вы можете вообще не проснуться. Тактическая комната в штабе полиции была переполнена сверх своей вместимости. Повсюду звонили телефоны, стрекотали компьютеры, трещали факсы. Но ни сверхактивность, ни деловой шум не могли меня одурачить. Дело о стрельбе на вокзале так и не сдвинулось с мертвой точки.

Первым делом с меня затребовали описание и краткую характеристику Сонеджи. Предполагалось, что лучше, чем я, его никто не знал, но после вчерашних событий я уже не был уверен в этом. У нас проводилось то, что принято именовать «круглым столом». Мне потребовался час, чтобы в деталях описать совершенное Сонеджи похищение двоих детей в Джорджтауне в прошлом году, обстоятельства его поимки и содержание наших с ним бесед в тюрьме Лортона, пока он не сбежал оттуда.

Все боевые группы разбежались по своим участкам, а я вернулся к своей работе. Меня интересовало, кто же такой на самом деле Сонеджи и почему он решил вернуться в Вашингтон.

Я так увлекся, что даже пропустил обед. Много времени ушло на то, чтобы перелопатить заново горы данных, касающихся Сонеджи. Наконец, я обратил внимание на флажки, которыми была утыкана большая доска, где мы фиксировали любую важную информацию.

Тактическую комнату трудно представить себе без огромных карт, исколотых флажками и значками, а также огромной доски для необходимой информации.

На самом верху доски всегда помещалось название дела, которому начальник отдела расследований присваивал приоритетный номер. На этот раз дело именовалось «Паутина», так как в полицейских кругах Сонеджи уже был известен под кличкой «Паук». А вообще-то я был автором этого прозвища из-за тех хитросплетений, которые Сонеджи ткал с таким воодушевлением.

Один из разделов доски был посвящен расследованию, ведущемуся с помощью гражданских лиц и осведомителей. Здесь размещались показания заслуживающих доверия свидетелей вчерашнего кошмара. Другой раздел представлял собой набор полицейских отчетов и рапортов.

«Гражданская линия» – это взгляд неподготовленных и нетренированных очевидцев, «полицейская» же отражает точку зрения профессионалов и специалистов. Обе эти линии имели одну общую черту: никто не мог толком описать внешности Сонеджи. Так как и в прошлом он не раз демонстрировал свое искусство перевоплощения, эта новость меня не удивляла, но все вокруг испытывали от этого чувство беспомощности.

Официальная история Сонеджи была изложена на еще одном участке доски. Здесь висел длинный свиток компьютерных распечаток, посвященный всем судебным заседаниям, экспертизам и прочему. Сюда же добавили и нераскрытые убийства, когда-либо произошедшие в Принстоне, штат Нью-Джерси.

Тут же были и поляроидные снимки вещественных доказательств, попавших в наши руки. На них маркером были нанесены пояснения: «Некоторые известные приемы и навыки Гэри Сонеджи», «Места, где предпочитает скрываться Гэри Сонеджи», «Физические данные Гэри Сонеджи», «Предпочитаемое оружие Гэри Сонеджи».

Здесь же был раздел «Связи и знакомства», который отличался девственной чистотой. Возможно, он в таком виде и останется. Насколько мне было известно, Сонеджи всегда действовал в одиночку. «Придерживается ли он этого правила до сих пор? – задумался я. – Что если после побега он изменил своим привычкам?»

Примерно в половине седьмого вечера мне позвонили из лаборатории ФБР в Куантико по вещественным доказательствам. Я услышал голос Кэртиса Уэддла, своего старого знакомого. Уж он-то прекрасно знал мое отношение к Сонеджи. Кэртис обещал сообщать мне любую информацию, как только она станет известна.

– Ты сидишь в кресле, Алекс? Или шагаешь взад-вперед по кабинету, как ненормальный, сжав в руке этот безвкусный модный беспроводный телефон? – поинтересовался он.

– Хожу, Кэртис. Но я описываю круги вместе со старомодным аппаратом. Он даже черного цвета. Сам Александр Грэхем одобрил бы мой выбор.

Начальник лаборатории рассмеялся, и я сразу же представил себе его широкое веснушчатое лицо и вьющиеся длинные рыжие волосы, стянутые резинкой в «конский хвост». Кэртис любит поболтать, и если не дать ему полностью выговориться, он может обидеться и даже стать язвительным.

– Вот и умница. Послушай, Алекс, у меня есть кое-какие новости, только мне кажется, что тебе они не понравятся. Они мне самому не по душе. Даже не знаю, верить ли в их правдивость.

– Ну что там у тебя, Кэртис? – потерял я терпение.

– Ты помнишь, мы обнаружили следы крови на ложе и стволе винтовки? Мы провели анализ. Хотя, как я уже говорил, в это трудно поверить. Кайл со мной согласен. Сам можешь догадаться о результатах? Эта кровь не принадлежит Сонеджи.

Кэртис был прав, утверждая, что это мне не понравится. Вообще не терплю никаких сюрпризов во время расследования убийств.

– Что, черт возьми, все это значит, Кэртис? Чья там кровь? Или вы до сих пор не установили?

В трубке раздался тяжелый вздох, за которым последовал протяжный шумный выдох.

– Алекс… Это твоя… Твоя кровь была на снайперской винтовке.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОХОТА НА ЧУДОВИЩЕ

Глава 20

В Нью-Йорке, на вокзале Пенн Стейшн как раз начинался час пик, когда туда прибыл Сонеджи. Он поспел вовремя, точно по расписанию, ко второму акту своего шоу. О Господи, он тысячу раз мысленно переживал этот чудесный момент!

Легионы жалких уставших людишек направлялись к своим домам. Там каждый из них сразу же ткнется головой в подушку (эти простофили не слишком занимали Гэри), отключится буквально на мгновение, затем поднимется и вновь пошлепает на вокзал к поездам. Боже мой! И после этого они смеют называть его сумасшедшим!

Сейчас Гэри пребывал в состоянии эйфории. Да, именно этой минуты он ждал – сколько? – вот уже более двадцати лет. Именно этой!

Ему обязательно требовалось попасть в Нью-Йорк между пятью и пятью тридцатью. И вот он здесь. Итак, встречайте: перед вами неповторимый Гэри Сонеджи! Он представлял себе, нет, он даже видел себя возникающим из глубоких темных тоннелей Пенн Стейшн. Правда, он сумел предвидеть и то, какая ярость охватит его разум, когда он поднимется наверх. Он знал это еще до того, как услышал музыку, несущуюся из репродукторов. На этот раз его слух осмелился раздражать оркестр Джона Филипа Соуза: этакие дешевенькие, почти цирковые марши, смешивающиеся в безумный коктейль с металлическим голосом диктора, объявляющего прибытие и отправление поездов.

– Вы можете начать посадку через ворота А на путь 8. Поезд отправляется до Бэй-Хед-Джанкшн, – раздался механический голос, обращающийся к пассажирам.

Все садимся на поезд до Бей-Хед-Джанкшн! Все вместе, вы, жалкие идиоты, поганые дешевые роботы!

Внимание Сонеджи привлек туповатого вида носильщик с таким отсутствующим взглядом, словно жизнь покинула этого мужчину лет тридцать назад.

– Никто не справиться с очень злым человеком, – бросил Сонеджи проходящему мимо носильщику. – Ты меня понял? Ты слышал, что я тебе сказал?

– Да пошел ты… – отозвался тот. Сонеджи хохотнул. Ему удалось выдавить хоть какой-то ответ из этой угрюмой подавленной скотины. А такие были повсюду. В последнее время миллионы подобных тварей окружали его.

Он уставился на носильщика и решил наказать его – оставить в живых.

Сегодня не твой день для того, чтобы умирать. Твое имя пока что останется в Книге Жизни. Гуляй себе дальше.

Гэри охватила ярость. Но он заранее знал, что это произойдет. Перед глазами все побагровело. Кровь, разом ударившаяся в мозг, отдавалась в висках тяжелыми ударами. Вот это уже плохо. И совсем не способствует разумному поведению и мышлению. Кровь? Неужели эти ищейки, идущие по кровавому следу, успели что-то вычислить?

Вокзал был переполнен толкающимися, пихающимися и рычащими себе что-то под нос ньюйоркцами в их наихудшем виде. Эти проклятые пассажиры всегда были на удивление агрессивными и всегда раздражали Сонеджи.