В погоне за Иштар (СИ) - Хант Диана

В красном, как статуя Иштар.

Во время восхваления Ньол всегда чувствовал особый прилив крови. Он знал, что так работает энергия, посылаемая богиней.

Ишма как раз склонилась и с особым тщанием выводила пятно на циновке. В красном шарфе. Она стояла боком к Ньолу и не видела, что взгляд его, прежде надменный и безучастный к ее действиям, изменился.

Живая, мягкая, с нежной смуглой кожей, маленькая и пухленькая, свежая и миниатюрная, с тяжелой черной косой… Такая беззащитная и полностью в его, Ньола, власти…

Разве может она сравниться с величественной, холодной Статуей? Статуей нерукотворной, появившейся чудесным образом из земли Зиккурата больше пяти тысяч красных лун назад. Как раз там, где явила себя всесильная богиня людям – на покатом скалистом утесе, где когда-то любила она танцевать под дождем. И струи воды, попадая на разгоряченное танцем, совершенное тело богини, становились кровью, и текли кровавые ручьи по скалистой земле Зиккурата…

Когда богиня перестала приходить сюда танцевать, люди кхастла Бравиш решили, что кровь и дальше должна орошать эти благословенные земли. Раньше, каждый день, на этом самом месте приносили в жертву полулюдей, то есть не причастных их кхастлу, – прилюдно и торжественно. Честью считалось окропить своей кровью камни, на которых танцевала богиня.

Но сейчас люди уже не те. Ни ума, ни веры. Ньол вздохнул. Они стали приносить богине в жертву горных коз и могучих яков, но разве можно оскорблять Всеблагую такими низменными жертвами.

О, сколько ему пришлось намучаться с Лиилой, Карсой, Дагнитой и другими, которых он самолично подарил богине. Особенно с Карсой. Бесноватая девка оставила у него на коже следы своих когтей. На коже бравиума! Куда катится мир! А ведь она была больше других похожа на статую, и он почтил ее тело своим, пока дурочка билась в судорогах и изо рта ее текла кровь. М-да, предсмертные корчи сделали ее лицо не таким красивым.

***

Ньол перевел глаза на Статую.

Она стояла все такая же – холодная, бесподобная. Безучастная к его мольбам, к его восхвалениям. Ньол в точности провел древний ритуал с пергаментом – сделал все так, как она хотела, но без ключа пергамент остался чистым. Богиня не желала открывать ему своей тайны. Как и та, что нарядила когда-то статую, не пожелала. «Пусть люди кхастла считают все десять украшений бесценными, и стерегут их, как главное достояние кхастла», - сказала она.

И быть может, когда-нибудь, самому достойному откроются скрытые знания, заключенные в них.

Достойному. Где взять этих достойных? Люди не хотят отдать даже свои ничтожные жизни во имя богини. Кто может быть достойным ее тайн?

Недавно багровые лучи заходящего красного солнца озарили лицо Ишмы. Тогда Ньол понял, что она особенная. Избранная богиней. Надо только дождаться красной луны…

Размышления бравиума были прерваны появлением очередных пилигримов. Надо было совершить восхваления для них, а заодно проследить, чтобы никто не вздумал подойти к Статуе ближе, чем полагается.

- Принеси циновки нашим гостям, - бросил он Ишме, а потом внимательно наблюдал, как она наклонилась, чтобы собрать их. Легкие розовые одежды служительницы приятно подчёркивали молодые, упругие формы. Сколько ей лет? Тринадцать? Пятнадцать? (* год на Зиккурате равен трём земным, прим.авт.)

Пилигримы, прибывшие специально с далеких звезд, принялись громко восхвалять Лик Матери Иштар.

Лик… Только Ньол знал, что это вовсе не лик, это воплощение самой богини. Недаром с тех пор, как он начал служить ей, он видел двух огромных снежных тигриц, которые бродили здесь по ночам. По преданию, двое зверей, что белее снега, всегда охраняют сон богини, пока она спит.

Ньол надеялся, что пилигримов сегодня больше не будет.

Он внимательно следил за тем, как маленькая Ишма собирает циновки и разносит их по местам.

- Господин, можно…

Надо же, она позволила себе заговорить с ним! Небывалая дерзость! Кхастл Ишмы неуважаемый, один из низших. Глупая девка решила, что благодаря молодости и красоте, ей все позволено.

Впрочем, почему нет.

- Пойди сюда, - бросил он ей через плечо, и, не оглядываясь, не заботясь о том, идет она за ним или нет, быстрыми шагами пересек коридор.

Ишма послушно семенила следом, покусывая пухлые губы. Если ей удастся оставить довольным бравиума, он приблизит ее к себе, а может даже возьмет в свой дом. И не придется больше терпеть побои от матери, приревновавшей к ней отца. С тех пор, как ей исполнилось двенадцать, мать стала необычайно груба с ней. Отец же, наоборот, все более нежен, внимателен и ласков. Но его улыбки и поглаживания пугали Ишму больше, чем колотушки матери. Когда бравиум позвал ее прибираться в Замке богини, она была на седьмом небе от счастья. Сердце ее почуяло – теперь все будет иначе.

А понравиться самому Ньолу не каждой дано. Она старается, богиня видит, как она старается! И вроде бы, с каждым днем молодой бравиум благоволит к ней все больше.

- Сюда, – сухо указал Ньол, указав на узкий металлический стол.

Ишма удивленно уставилась на него

– Куда, господин? Здесь нет стульев.

Ньол стоял и как-то по-особенному смотрел на нее, скрестив на груди руки.

- Отвернись к столу, Ишма. Ты не можешь смотреть на меня прямо. Я – бравиум, или ты забыла?

- Я…

- Я не разрешал тебе отвечать. Стой смирно.

Не происходило ничего страшного, но Ишму начала почему-то бить крупная дрожь.

- Теперь подними юбку. Еще выше. Еще. Выше. Теперь наклонись.

Распустив шнурки своих шальвар, Ньол подошел к девушке вплотную. Мягкая и горячая на ощупь, не то, что статуя. И почему эти девки всегда плачут.

- Если будешь выть, как волчица, я изобью тебя, - хрипло пообещал Ньол, не останавливаясь. И вместо сдавленных криков из груди Ишмы продолжали раздаваться только тихие стоны.

Она пыталась замолчать совсем, но совсем не получалось.

Но как бы ни было больно и тяжело, это лучше. Это лучше, чем если бы это был отец. Ей нужно любой ценой остаться в замке. Любой ценой.

Но почему никто не сказал ей, что будет так больно…

Судорога пронзила тело Ньола, еще какое-то время он хрипло дышал, а потом привел в порядок свою одежду. Ишма продолжала стоять, уперевшись в стол руками. Бравиум не говорил ей шевелиться.

- Можешь одеться, Ишма.

Он опять назвал ее по имени. Значит, бить, за то, что она плакала, точно не будет.

- Ты не должна делать этого ни с кем другим, поняла?

Девушка кивнула, не осмеливаясь поднять на бравиума влажные, заплаканные глаза.

- Кроме тех, с кем я сам скажу. А теперь поспеши. Тебе нужно успеть закончить стирку сегодня. Когда все закончишь – вечером, - Ньол особенно выделил это «вечером». - Уберешь мою комнату.

Едва дождавшись, пока дверь за бравиумом закроется, Ишма схватилась руками за низ живота и, сползая на пол, заплакала уже в голос.

Глава 10

Семь драгоценностей оставила я детям Зиккурата,

 чтобы посмотреть, достойны ли они

 возвращения величия своего мира

и обладания Радостным Знанием…

- Да выключите, наконец, этот сигнал тревоги! Ей-прогрессу, действует на нервы!

- Есть, сэр.

Капитан внимательно изучал показатели приборов.

- Попробуем оторваться, капитан?

- Вряд ли это возможно. Если я прав… Атлант, как мы умудрились подпустить их так близко?

- В этом секторе повышенная плотность магнитных колебаний, кап. Они воспользовались тем, что корабли здесь не обращают внимания на показатели магнитного поля.

- Но как им удалось подобраться незамеченными? – механик Леонид – вся команда почему-то звала этого монстра «Левочкой» озабочено всматривался в экран, на котором мигали две точки – желтая, изображающая Персефону, и красная, изображающая чужой корабль. Красная была больше. Намного больше, и это никого не радовало.