Лишь небеса знают - Элайн Кофман

Шли годы, и Лиззи постепенно превратилась для своих друзей в Лайзу, хотя тетя Фиби не называла ее иначе как Элизабет.

— Во мне уживается столько разных людей, — как-то сказала девочка Фиби, — наверное, поэтому меня и зовут Элизабет, Элайза, Лайза и Лиззи. Наверное, мне надо выбрать что-то одно. Если я стану одним человеком, мне будет проще.

— Зато далеко не так интересно, — заметила Фиби. — Запомни, Элизабет, разносторонне одаренный человек выигрывает, если умело использует разнообразные свойства характера и может, когда надо, сдерживать себя.

Живя теперь размеренной, организованной жизнью в тетушкином доме, Элизабет нередко задумывалась о прошлом.

— Иногда мне самой трудно поверить в то, что я могла так себя вести, — говорила она тете, когда они обсуждали за чаем предстоящий ей вскоре первый выход в свет. — Бедный папа, что он пережил из-за меня. Вероятно, каждому, кто появляется на свет, предопределено совершить известное число нелепых поступков, прежде чем он достигнет зрелости. По-моему, ангел-хранитель дан нам всем, чтобы защитить нас от самих себя.

Формальное представление Элизабет бостонскому обществу прошло легко. Она сделала высокую прическу, надела белое платье, стала сама приглашать гостей к чаю и выезжать с тетушкой по вечерам, проводя время в гостиных в обществе ровесников. К этому времени красота Элизабет Робинсон достигла расцвета, к тому же многих привлекал и ее ум. Стоило ей появиться на вечеринке, как вокруг образовывался кружок, состоявший из элегантных молодых людей, желавших либо пригласить ее на следующий танец, либо занять острой беседой. Не раз тетя Фиби говорила ей, что тот или другой юноша не спускал с нее глаз в течение всего вечера. А почему бы и нет? Ведь тетушка сама то и дело повторяла: «Настоящая американская роза, если, конечно, такие бывают». Светлые волосы и голубые, глубоко посаженные глаза, унаследованные от английских предков, грация и кокетство южной прелестницы, сообразительность северянки и в довершение ко всему простота и непритязательность уроженки Нантакета — вот лишь неполный перечень достоинств, которыми обладала ее племянница.

В свой первый сезон Элизабет подружилась с начавшей выезжать в свет Дженевив Бичэм. Год спустя она познакомилась со старшим братом Дженни, Гарри, студентом четвертого курса кембриджского университета.

Высмотрев в зале Элизабет, Дженни поспешила к ней навстречу.

— У меня прекрасная новость. Гарри приехал. Ты же знаешь, как мне хотелось тебя с ним познакомить.

— Где он? — спросила Элизабет, оглядываясь по сторонам.

— Нет, сегодня его тут нет. Он только приехал и не успел распаковать вещи и переодеться. Но я хочу, чтобы вы встретились как можно скорее. Завтра в десять у меня примерка у мадам Бруссар, а Гарри отправится на верховую прогулку. Потом мы могли бы встретиться у тебя, и он отвез бы нас в бостонское собрание. — Взяв Лайзу под локоть, Дженни отвела ее в сторону, чтобы их никто не услышал. — Я только должна кое о чем предупредить тебя, — прошептала она.

— Предупредить? — удивилась Лайза.

— Да. Понимаешь, Гарри немного самонадеянный… хороший, но самонадеянный. По-моему, это от того, что он такой красивый и женщины от него без ума. Он пользуется успехом в Лондоне, и папа считает, что это ужасно мешает его занятиям. Когда папа сказал Гарри, что ему надо найти себе умную женщину, он ответил, что у умных женщин не может быть ничего такого, что бы могло его заинтересовать.

— А что сказал на это твой папа?

— Спросил Гарри, что он имеет в виду. И, представляешь, братец заявил, что красивые женщины умными не бывают.

Элизабет все это ничуть не удивило, так как подобные суждения она слышала уже не раз.

— Может, ему лучше учиться здесь. Скажем, если бы он находился в Гарварде, ваш отец мог бы за ним приглядывать.

Дженни отбросила назад упавший ей на лицо блестящий каштановый локон.

— В Гарварде он уже был. Папе до того надоели назойливые мамаши, жаждавшие выдать за Гарри своих дочек, что он отправил брата за границу, чтобы нам всем было спокойнее.

— Наверное, твой брат самонадеянный, потому что ему надо постоянно держать оборону.

— Скорей всего ты права, — согласилась Дженни и, увидев, что на нее смотрит мать, заговорила быстрее: — Я должна идти, но я хочу, чтобы ты знала, что я просто умираю от нетерпения — ты должна познакомиться с Гарри, причем, не потому что ты моя лучшая подруга.

— А почему?

— Ты опровергнешь его теорию, а я давно мечтаю, чтобы кто-нибудь наконец поставил его на место. Ты умница и красавица, и он вынужден будет признать, что в одной женщине могут сочетаться эти качества.

— Что за чепуха, при чем здесь я, посмотри на себя — чем ты хуже?

— Я его сестра, и, значит, не в счет. Он любит меня независимо ни от чего, — она снова взглянула на мать, — я должна идти. Завтра мы с Гарри будем у тебя в час дня, если ты не против, конечно.

— В час очень удобно, — ответила Элизабет, делая вид, что она очень рада, чтобы не обидеть подругу.

Ей совсем не хотелось ехать завтра в бостонское собрание с братом Дженни после всего, что она о нем услышала. К чему ей знакомиться с бездельником и самовлюбленным красавцем Гарри Бичэмом.

На следующий день Элизабет сидела в малой гостиной за пианино, когда миссис Поттер принесла ей письмо от деда. Закончив играть, она поспешила распечатать конверт. Последние строчки заставили ее улыбнуться: «Хотя ты и не интересовалась, — писал Эйса, — я подумал, что тебе будет приятно узнать, что Тэвис Маккинон по-прежнему свободен, как атлантический бриз, и часто появляется с разными женщинами из здешних».

Элизабет положила письмо на колени и, закрыв глаза, облегченно вздохнула. Раз Тэвис появляется с разными женщинами, значит, не остановил свой выбор ни на одной. В данном случае — чем больше, тем лучше, вот если была бы одна, стоило бы беспокоиться. Чувствуя, что ее сердце учащенно забилось, она перечитала письмо, не замечая, что за ней наблюдают.

Гарри Бичэма привел в большую гостиную Питерби.

— Будьте добры подождать здесь, я доложу о вас миссис Брюстер, — сказал он.

Как только дворецкий ушел, Гарри принялся мерить шагами комнату. Проходя в третий раз мимо открытой двери, он выглянул в холл и увидел в комнате напротив приятную молодую женщину. Через секунду он уже стоял на пороге малой гостиной, где сидела, погрузившись в чтение, Элизабет. Пожалуй, даже позируя для портрета, она бы едва ли выглядела привлекательней.

Гарри, откашлявшись, вошел в комнату.

— Я опоздал на полчаса. Надеюсь, вы не сидите так с часа дня.