Подростки бессмертны - Мария Романова

— Мы за девчонок, — уверенным тоном произнесла Катя, кивнув в нашу сторону, — вы че, охуели на них наезжать толпой. С нами базарить будете.

— Да мы это, ну хули они так ходят-то… — замямлил «главарь банды».

— Короче, стрела переносится в наш район, завтра устроит? — уверенностью Кати я искренне восхищалась.

— Да какая стрела, мы ж их просто шугануть хотели, мы ж ниче не сделали, — оправдывался подонок.

Они еще о чем-то поговорили на своем гоповском языке, компания из восьмерых шакалов стушевалась перед великолепной парой подруг. В итоге от стрелы те трусы отмазались, пообещав больше не трогать Ромашку.

Было уже совсем поздно, и нам с моей «впрягой» надо было успеть на последний троллейбус. На прощание мы с Ромашкой украдкой поцеловались (но чтобы не спалиться), это был обязательный ритуал.

В тусклом свете троллейбуса я любовалась своими спасительницами: они виделись мне мистическими ангелами-хранителями, прекрасными валькириями.

— Девчонки, спасибо, выручили. Нам бы без вас пиздец был, как отблагодарить? — у меня не хватило бы никаких слов, чтобы выразить свою благодарность.

— Да забей, че ты, мы за своих что ли не впряжемся, — небрежно бросила Катя. Но в их глазах я заметила гордость.

Уже на следующий день все на тусовке знали о вчерашнем событии. На меня смотрели с искренним восхищением, наперебой расспрашивая о подробностях.

Я отвечала неохотно. Мне стало как-то противно, что ли. Я разочаровалась, от недавней эйфории не осталось и следа, смотрела на них совершенно новыми глазами. Теперь я поняла, откуда была та неудовлетворенность нашей компанией. Вроде все хорошо, все друг друга любят, мы весело проводим время, у нас общие интересы.

Ну почему никто не поехал, когда Ромашка была в беде? Теперь я видела их истинную суть: это были домашние детишки, трусливые, сбившиеся в никчемную стайку, пытающиеся казаться крутыми. Настоящих личностей-то там и было всего несколько человек. А мне хотелось чего-то настоящего, чтобы рядом были люди, готовые пойти до конца, а не притворяться.

Недаром меня давно тянуло на другую тусовку — она располагалась в паре кварталов выше по улице, в красивом скверике. Это были «настоящие неформалы»: панки, скинхеды, металлисты, хиппи. Тогда все тусовались вместе, не разделяясь на мелкие группировки, просто каждый сам выбирал, кем ему быть. Более того, скажу: среди панков, например, или хиппи могли попадаться люди совершенно разных национальностей, а тех же скинов это, похоже, не особо задевало.

Но вклиниться туда не было никакой возможности, я лишь любовалась ими издали, завидуя их настоящей, неподдельной безбашенности (как мне тогда казалось, я вообще любила идеализировать все и вся): знакомых в той тусовке у меня не водилось, а к нам они не относились всерьез, считая Мумий Тролля попсой. Ну не заявиться же мне туда просто так, сказав «ребята, а можно с вами». Теперь, после вчерашних событий, мне захотелось туда еще больше.

Мир всегда откликается на наши желания, какими бы нелепыми они не были. И обязательно подкидывает совершенно непонятные нам, неожиданные способы их осуществления.

12

Я продолжала ходить на тусовку, уже просто по инерции, не испытывая огромной радости при встрече с «друзьями». С Ромашкой все как-то тоже само собой сошло на нет: не было официального разрыва, просто постепенно стали общаться все меньше. Теперь мои приятельские отношения сводились лишь к узкому кругу: одноклассница Оля да разгильдяйка Вика, с которой мы по-прежнему вместе прогуливали уроки и слонялись без дела по городу в поисках приключений, иногда заходили в гости к каким-нибудь знакомым в надежде опустошить холодильник.

Был один парень — Паша. Он особо не тусовался ни с кем, лишь изредка навещая наше «благородное собрание». Его настоящей страстью была музыка, и все свободное время он посвящал разучиванию сложных партий на гитаре у себя дома. Вот у него-то мы чаще всего и гостили.

Конечно, в душе он тоже был проблемным подростком. Но если нам с Викой удавалось сбегать с уроков без всяких зазрений совести и не получая нагоняй от родителей, за Пашей строго следили. Но, в отличие от нас, с одноклассниками у него отношения складывались наихудшим образом, он был предметом насмешек и нередко отхватывал люлей, не умев постоять за себя, будучи слишком добродушным для разборок парнем. Поэтому причины для прогулов у него были гораздо более весомые.

Однажды он тоже взорвался. Одним хмурым утром, не желая идти в школу, при этом выслушивая очередные нотации от мамы, он с отрешенным взглядом пошел в ванную. Вскоре благородная родительница нашла там свое чадо с разбитой в кровь головой, распростертым на полу. Парень просто с разбегу ударился башкой о кафельную стену. Это был какой-то дикий протест, крик отчаяния. Теперь мы с Викой навещали Пашу только в больнице.

Так и проходили наши будни. Волосы тем временем потихоньку отрастали некрасивыми лохмотьями, забривать голову уже надоело. Чтобы хоть как-то приукрасить свой образ, я придумала (а точнее, подсмотрела где-то) новую прическу: мультяшные колючки, торчащие в разные стороны (нечто подобное было у Горшка из Короля и Шута). Прибавился еще и яркий макияж: густая черная обводка вокруг глаз. В придачу я накреативила с джинсами: так художественно их изорвала, что теперь дырок было больше, чем материала, украсив всякими значками и плетеными из бисера крокодильчиками. Без этих колючек и боевой раскраски я просто чувствовала себя голой: это был некий щит, футляр, защищающий мою ранимую душу. Но тогда, разумеется, я об этом не думала. Я просто казалась себе жуткой уродиной без всех этих атрибутов.

И вот в один из дней, во время урока литературы, к нам в класс зашла девушка лет двадцати трех (ну просто старуха по нашим меркам). Тогда я даже не догадывалась, сколь значимую роль она сыграет в моей жизни, из скольких передряг вытащит, несмотря на мое ослиное упрямство и бурное сопротивление, не рассчитывая даже на благодарность.

А тогда я видела просто взрослую девушку с белесыми волосешками, небогато одетую: уставшие джинсы, заправленные в женские ботиночки на шнуровке, какая-то неприметная кофточка. Только еще я заметила множество массивных серебряных сережек у нее в ушах, что, конечно же, внушало доверие.

— Так, дети, послушайте объявление, — объяснила нам визит незнакомки классуха.

— Привет, — бодро начала гостья, — меня зовут Василиса. Вы когда-нибудь слышали о ролевых играх? — движение толкиенистов и ролевиков в нашем городе тогда было в новинку, и все отрицательно покачали головами.

— Клуб «Авалон» приглашает вас интересно провести свободное время, — продолжала она, — если вы хотите окунуться в атмосферу средневековья или мир фэнтези, проявить себя, развить актерское мастерство и научиться фехтовать — это к нам.

Тем временем Василиса пустила по классу фотоальбом, который все принялись с интересом разглядывать. На фотографиях красовались какие-то малолетние «рыцари» в немного смешных самодельных костюмах, девочки в длинных платьях. Но что больше всего меня привлекло — несколько фоток с конными прогулками. Я с детства обожала лошадей, и так захотелось покататься.

Этот клуб, как я узнала позже, был неудачной попыткой одного предпринимателя заработать на ролевом движении, как-то организовать, собрать всех воедино и приподнять немного денег. А Василиса — одна из основоположников течения в нашем городе — была наемным «мастером», т. е. организатором игр. Тогда она, недавняя выпускница педа, еще только искала свое место в этой жизни, пытаясь найти интересный способ заработка.

Вход на игру стоил совсем недорого — двадцать рублей. Несколько моих одноклассниц взяли номер Василисы (правда, никто из них так и не пошел), я тоже записала цифры на обложке тетрадки.

Созвонились ближе к выходным, она сказала, что сама проводить не сможет, посоветовала прийти на остановку «Площадь революции» в назначенное время, так как там договорились встретиться еще несколько ролевиков, чтобы ехать вместе. С ними-то я и могла добраться до полигона, не заблудившись. Василиса пообещала, что их я узнаю без труда.

Я долго сооружала костюм, мама с удовольствием мне помогала. Еще совсем недавно (но, по меркам подростка, аж в другой жизни) мы с одноклассницей Олей фанатели от Зены. Поэтому костюм получился в духе сериала: кожаный, сшитый мамой, корсет-жилетка на шнуровке, лоскуты леопардовой пушистой ткани наподобие юбки, леопардовые же накладки на руках и ногах, перемотанные кожаными ремешками. На голову мы сплели кожаный хайратник, украшенный бисером (такой ободок вокруг головы). Образ завершили множество старых маминых украшений и акулий зуб, который я недавно купила на передвижной ярмарке.

Аккуратно уложив мой «прикид» в рюкзачок-торбу («бэг», как мы тогда говорили — это был священный атрибут любого неформала, с которым нельзя было расставаться ни за какие коврижки. Бэг хранил в себе самое ценное: блокнотик, какие-нибудь безделушки, школьные тетрадки, также был необходим для переноса алкоголя), я отправилась к назначенному месту встречи.