Кошки Дремучего леса - Чарльз де Линт

Сначала Харлин была против того, чтобы отпускать ее гулять после всех домашних дел. Лилиан настаивала, говорила, что тетушка никогда ей не запрещала ходить где вздумается, и в конце концов девочку поддержал Эрл.

– Хватит тебе трястись над ребенком, – сказал он как-то. – Можно подумать, она у тебя в тюрьме сидит.

В итоге Харлин уступила, но с одним условием: Лилиан всегда должна брать с собой собак.

Она согласилась с этим правилом – по крайней мере, до поры. Все, что угодно, лишь бы иметь возможность приходить к себе на ферму. А Дружок и Барбос – отличные товарищи, им только в радость носиться по лесу. Ей нравилось бегать с собаками наперегонки до самой фермы Киндредов – чувствовать теплый ветер в волосах. Как будто она снова маленькая беззаботная девочка.

Иногда она вскапывала тетушкин огород.

И еще она не забывала положить печенье Яблоневому Человеку. Может быть, по привычке, а может, в память о том, как тетушка поддразнивала ее, – кто знает?

Но на кукурузное поле Лилиан никогда не заходила.

И очень часто вспоминала слова тети Нэнси:

«Все должно быть не так».

Дикие кошки следовали за ней, но не приближались, даже когда собаки уносились прочь в погоне за белками. Отчего-то они вдруг стали такими недоверчивыми, эти кошки. Лилиан не могла понять отчего.

Она размышляла о странном поведении своих прежних друзей и вспоминала тот сон – кошек, сидевших вокруг бука. И думала о том, как они пришли на похороны – попрощаться с тетушкой.

Чем больше она ломала голову над этими чудесами, тем больше убеждалась: в мире куда больше тайн, чем кажется на первый взгляд.

Харлин все больше хлопотала и суетилась, зато Эрл был сама деловитость. Не то чтобы он совсем не замечал Лилиан, но, по крайней мере, не старался ей во всем угождать, и за это девочка была ему признательна. Их беседы обычно сводились к практическим вопросам.

– Ферма требует внимания, – любил повторять Эрл, приступая к починке чего-нибудь сломанного.

Он все время был чем-то занят: то проверит, не расшаталась ли ограда загона, то подправит каменную кладку колодца.

Занимаясь своими домашними делами, Лилиан потихоньку наблюдала за работой Эрла. Постепенно она начала смотреть на собственную ферму по-другому. Например, заметила, что дверь в хлеву немного просела. Лилиан внимательно оглядела дверь и петли, но как помочь беде, не знала. Сейчас-то еще ничего, а вот придет зима…

Однажды за ужином она спросила Эрла, не покажет ли он, как чинить сломанные вещи. Эрл улыбнулся, но вместо ответа посмотрел на жену.

– Видишь ли, милая, – заметила Харлин, – это занятие не для дамы.

Лилиан озадаченно глянула на нее:

– Так ведь я и не дама.

– Конечно нет. Пока нет. Ты еще девочка, но ты растешь, и очень скоро тебе предстоит задуматься о том, как держать себя. Тетя Фрэн все делала сама, что правда, то правда. Но тебе незачем жить так же.

– А если я хочу? Тетушка отлично справлялась, и у меня получится.

– Девочка моя милая, ты сама не понимаешь, что городишь. Не знаю, конечно, найдется ли чудак, который купит вашу развалюху – уж больно далеко она от города, да и вообще. Но все же нужно начинать подыскивать покупателя.

– Нет! – выпалила Лилиан.

Харлин что, с ума сошла? Но Харлин настаивала:

– Не пройдет и нескольких лет, милая, как тебе захочется пройтись под ручку с каким-нибудь красавчиком. Думаешь, найдешь себе подходящую партию здесь, в холмах? Тебе нужно учиться, чтобы вырасти достойной юной леди. А то так и останешься босоногой хулиганкой. Осенью пойдешь в школу.

– Я не хочу продавать ферму. И не хочу ходить в школу, – отрезала Лилиан.

«Пройтись под ручку» она даже не сочла достойным упоминания.

– Все должны учиться. Ты же хочешь, чтобы тетя гордилась тобой, глядя с небес?

– Тетушка сама занималась со мной, – упрямо возразила Лилиан.

– Знаю, милая. Но Фрэн больше нет, а из меня учительница плохая.

Лилиан растерянно молчала. Змея и так отняла у нее самого близкого человека. Получается, из-за этой твари Лилиан вообще лишилась всего, что составляло ее жизнь.

Ресницы Лилиан предательски заблестели от слез, но она решила не плакать. Ни за что.

– Харлин, не наседай так на ребенка. До школы еще целое лето, – вмешался Эрл. – Что плохого, если она научится обращаться с молотком и отверткой?

Харлин нахмурилась.

– Ну, как скажешь, – пожал плечами Эрл.

Лилиан переводила взгляд с одного на другого. Она понимала: между супругами в этот самый момент что-то происходит. Они вроде бы просто разговаривают, но каждая фраза имеет подкладку, словно Уэлчи ведут две беседы одновременно.

– Ладно, – помедлив, согласилась Харлин. – Но осенью она пойдет в школу.

«А я? А меня они вообще собираются спрашивать?» – мысленно возмутилась Лилиан, но промолчала.

– Конечно, она пойдет в школу, – торопливо проговорил Эрл. – Но ей ведь не помешает до школы усвоить пару-тройку полезных вещей.

Харлин неохотно кивнула и с улыбкой обратилась к Лилиан:

– Не беспокойся, милая. Мы воспитаем тебя, словно родную дочь. Так, как хотела бы тетя Фрэн.

«Ничего-то она не понимает», – с тоской подумала Лилиан.

Тетушка никогда не пыталась сделать племянницу тем, чем та не была.

Но в одном Харлин была права: тетушки больше нет. Теперь Уэлчи опекали Лилиан. И у них было собственное мнение о том, какая она сейчас и какой ей полагается стать в будущем. Лилиан может воображать о себе, что хочет, – ее все равно не спросят.

Этот фокус с двойной беседой не такой уж сложный: просто думаешь одно, а вслух говоришь другое. Что ж, она тоже так может.

– Я ведь понимаю, что вы переживаете за меня, – сказала она, обращаясь к Харлин. – Вы не думайте, я очень ценю это. Правда.

Харлин широко улыбнулась:

– Я знаю, милая. Ты у нас будешь самой изысканной юной леди во всем округе. Вот подожди, сама увидишь.

Эрл сдержал слово. Он научил Лилиан находить и устранять разные неполадки в доме и хозяйственных постройках. Лето катилось под гору, а девочка тем временем осваивала науку обращения с молотком и пилой; вскоре уже она самостоятельно поддерживала тетушкину ферму в порядке.

Лилиан гордилась своими успехами, только по-прежнему не чувствовала себя счастливой. Вслух она об этом не говорила, но если тебе все время грустно, этого не скроешь.

– Никто и ничто на целом свете не сделает человека счастливым, – сказал Эрл, когда они вдвоем чинили крышу. – Счастье и покой можно отыскать только внутри. Оно в том, что ты делаешь, и в том, во что ты веришь.

Лилиан не очень хорошо понимала, во что она верит. Но школа и «изысканная юная леди» точно не входили в ее представление о счастье. Вдали от фермы Уэлчей дышалось гораздо свободнее. Лес словно распахивал Лилиан свои объятия, и ее шаги становились совсем воздушными. Даже тоска по тетушке не мешала ей каждый раз испытывать эту легкость.

Кошки высматривали что-то и выжидали. Она тоже ждала – только сама не знала чего.

А тем временем дни убывали, сумерки сгущались все раньше и раньше, и первый учебный день неумолимо приближался.

Школа у дороги состояла из одной-единственной комнаты. Харлин по-прежнему пребывала в уверенности, что стоит Лилиан переступить ее порог, и девочка изменится, как по волшебству. Стоит босоногой хулиганке войти в класс и сесть за парту, она тут же превратится в изысканную юную леди.

Ходить целый день в обуви – это еще ничего, а вот спокойно просидеть за партой несколько часов – задачка посложнее. Лилиан сомневалась, что справится. Вообще-то, ей нравилось узнавать новое. Чтение увлекало ее. Здорово было научиться писать. Да и математика казалась интересной. Если получится углубить свои знания – это пойдет ей только на пользу.

Но если целый день торчать в школе, кто присмотрит за тетушкиной фермой? Выходит, никто. Тогда ферма превратится в еще один заброшенный домишко. И от тетушки, да и от всего семейства Киндред в этом мире не останется ничего. Никто не вспомнит о них. Всем будет наплевать.

Такого допустить нельзя. И Лилиан вдруг поняла, чего ждала все эти дни.

Харлин должна была везти ее в город за новым платьем, туфлями и школьными принадлежностями. Накануне Лилиан потихоньку собрала свои нехитрые пожитки, оставила Харлин и Эрлу записку и отправилась в холмы. Дойдя до тетушкиной фермы, она ненадолго остановилась, чтобы сунуть сверток с вещами под крыльцо, и продолжила путь. Тропинка вела ее на восток, в глубину Дремучего леса.

Глава девятая

Мальчишки Крик

Через сорок минут она была на месте. Ниже кромки леса, в лощине, виднелись беспорядочно разбросанные хижины. Огни не горели. Все спали – да и ей полагалось спать в это время.