Чувства наизнанку - Даша Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выбегаю из туалета и лечу к своему столу, где под кипой бумаг нахожу мобильный телефон. Тут же отыскиваю в телефонной книге номер лучшего друга и набираю, томительно прислушиваясь к длинным гудкам.
— Привет, Тань.
— Привет, Стас.
— Ну что, уволили тебя?
— Хуже, — бормочу я и отхожу подальше, чтобы никто не подслушал наш разговор.
— Оу…
— Что мне делать? — почти с отчаянием выдохнула я вопрос.
— Ну… тут смотря, чего тебе хочется.
— Не смешно.
— Ладно, давай это не по телефону обсудим. Заеду за тобой после работы. Ко мне махнем, Аринка будет рада тебя видеть.
— А ты мне не наваливаешь? — с сомнением протянула я.
— Ну так утрясли же, Тань. Ну что опять начинается?
— Просто я до сих пор не могу привыкнуть, что вы вместе. Яд — pzN-R02V И что наша королева красоты выбрала тебя дурака.
— Ха-ха…
— Ладно, я буду тебя ждать, коль не шутишь. Очень-очень ждать, Стас.
— Другое дело. До встречи, подруга.
И до конца рабочего дня я сидела как на иголках, посматривая в сторону кабинета дорогого начальника. Видела, как он выходил со своим отцом, а потом вернулся, проходя мимо моего стола. Чуть задержался и выдал так, что услышала только я одна.
— Вечером, Тань.
Да щас, ага. Бегу, волосы назад…
Отвела глаза, чувствуя, как от его пристального взгляда по коже неумолимо ползет краска. И за ребрами полумертвое от перенапряжения поскуливало сердце. Куда ему глупому было тягаться против этих нахальных стальных глаз и рук, что так уверенно курсировали по моему телу.
Зачем он завел эту непонятную мне игру? Мне намного больше нравилась та, где мы ненавидели друг друга. А теперь вот, что мне делать? Как пережить еще одиннадцать месяцев рядом с ним?
Столько вопросов и ни одного ответа. Хоть стреляйся, а-а-а…
Но только часы пробили шесть вечера, как я тут же сорвалась с места, заталкивая в сумку свои вещи. А потом в ужасе вздрогнула, потому что из своего кабинета в огромный опенспейс вышел Хан и, прищурившись, поманил меня указательным пальцем к себе.
Ага, а то я дура набитая!
Развернулась и торопливо припустила в сторону лифтов, проталкиваясь сквозь уже приличную толпу народа. Если не успею втиснуться в кабинку сейчас, то мне крышка. И нижнему белью, что сейчас на мне надето, тоже. Вангую!
Оглянулась и пискнула от паники.
Ой-ой, мамочки! Мой босс, сурово насупив брови, поперся за мной, лавируя между своими подчиненными. Еще немного, и он схватит меня за шкирку, а потом потащит в свой кабинет. А там…
И от этой мысли я буквально подпрыгнула на месте, а потом каким-то чудом просочилась в уже закрывающуюся лифтовую кабину, забитую почти под завязку. Мгновение, и двери закрываются, отделяя меня от Хана и его глаз, что сверкали недовольными искрами.
Несколько десятков этажей вниз, и я вывалилась наружу, порывисто пробираясь к выходу из офисного здания. Выбегаю на улицу и несусь к стихийной парковке у самой дороги, но знакомой красной Теслы не вижу и начинаю дико нервничать.
Мне нужно убираться отсюда! Немедленно!
Вытаскиваю телефон из сумочки и набираю номер Гордеева. Тот отвечает сразу же:
— Я на подъезде.
— Блин, у меня хвост. Давай быстрее.
— Отрубим твой хвост, не ссы!
И отбивает звонок, а я оглядываюсь. А затем в ужасе делаю шаг назад. Ко мне приближается Хан. Неторопливо. Уверенно. Решительно.
— В догонялки будем играть, да, Тань? — подходит ближе и засовывает руки в карманы брюк.
— Если говорить откровенно, то мне бы не хотелось вообще играть с вами в игры, Марк Германович, — выпаливаю я.
— Какая потрясающая ложь, — усмехается.
— Какое поразительное эго, — качаю я головой.
— Поужинаем?
— Нет.
— Перейдем сразу к десерту?
— Не хочу повторяться, но…
— Да перестань, — пытается перехватить мою руку, но я снова отступаю от него, а потом слышу до боли знакомый голос.
Спаситель мой!
Стасичка!
— Тань!
Оборачиваюсь и улыбаюсь ему во все свои тридцать два зуба. Счастлива до безумия. А он стоит, привалившись бедром к своей красной ракете, и улыбается мне в ответ.
— Прыгай, детка! — кивает Стас на пассажирское место, и я тут же делаю так, как он говорит.
— Гордеев, — цедит за моей спиной мой босс.
— Хан, — чуть склоняет голову Стас и насмешливо поигрывает бровями.
А я сажусь в салон и пристегиваюсь, стараясь не смотреть в сторону своего начальника. Но не выдерживаю. Он смотрит нам вслед до тех пор, пока мы не скрываемся из виду.
— Спасибо, — шепчу я другу облегченно.
— Пожалуйста…
Вот только почему мне кажется, что я устроила себе еще большие проблемы?
Таня
— Ну ты чего там притихла?
— Мандражирую, — едва слышно выдыхаю я.
— Эмоции или чувства?
— Блин! Ну вот зачем ты так сразу в лоб, а? — вскидываю я руки.
— Отвечай.
— Не знаю, все сложно, — выдыхаю я напряжение и отворачиваюсь, разглядывая наводненные улочки столицы.
— Ладно, отстал. Пусть Аринка тебя разматывает.
А я на это заявление только фыркнула, но сама уже через сорок минут сидела напротив девушки лучшего друга с пузатым бокалом красного сухого и плакалась ей о своей незавидной доле.
— Домогается.
— А ты что? — хлопает Арина своими голубыми, как небо, глазами.
— Сопротивляюсь.
— А он что?
— Настаивает.
— Ну, это Хан. Ничего нового, — пожимает девушка плечами и подливает нам бордового напитка.
— В смысле?
И Арина протяжно выдыхает, а потом садится передо мной за барную стойку, смотря пристально и очень внимательно.
— В прямом, — ведет плечом и откусывает кусочек сыра с плесенью, — мы же с ним соседями были на Рублевке. Жили через два дома друг от друга. Часто тусили в одной компании. Не дружили, но примелькались. И я знаю, каким он был вне стен «Золотой Лиги».
— И? — затаиваю я дыхание.
— И… Хан — бабник, Таня. Всегда им был и, скорее всего, им и остался. Ведь горбатого, как известно, могила исправит. Тем более такого, знаешь ли, стопроцентного и хрестоматийного гуляку.
— Байки из склепа травите, девочки? — появился Стас из душа в одних лишь домашних шортах без верха. Но я от его вида даже не смутилась. Он был другом, считайте, что братом.
И Арина это тоже, наконец-то, увидела. Только улыбнулась и вспыхнула, смотря на своего парня влюбленными глазами. И как я раньше этого не видела?
— Ну не мешай, — шикнула я на парня и щедро отхлебнула из бокала.
— Ой-ой, простите, грешен, — прыснул он и ушел на просторный балкон, принимаясь забивать кальян.
— Продолжай, пожалуйста, —
