Звездный хирург - Джеймс Уайт

Он был уверен, что путешествие заняло гораздо больше пятнадцати минут. Когда вся компания собралась наконец в шлюзе, он сказал:

– Через триста ярдов по коридору – шлюз в кислородную секцию Приемного покоя. Там те из вас, на ком водозащитные скафандры, снимут их, а остальные проследуют прямо в Приемный покой.

Плывя по коридору, крепеллианин сказал одному из ААЦЛ:

– У нас грешников мучают перегретым паром, но на такую казнь обрекают лишь за тяжкие преступления.

– У нас в аду тоже горячо, – отозвался ААЦЛ, – зато нет ни капли влаги.

Конвей подумывал о том, чтобы извиниться за свою резкость – он опасался, что оскорбил ненароком кого-нибудь из обидчивых инопланетян, однако они, похоже, не приняли его слов всерьез.

6

Из-за прозрачной стены, отделявшей его от обзорной галереи, Приемный покой виделся просторным, затемненным помещением с тремя пультами управления, из которых сейчас был занят лишь один. За ним сидел нидианин, крохотный гуманоид с семью пальцами на руках и «шубой» из густого красного меха. Световые индикаторы на пульте указывали, что только что была установлена связь с приближающимся к госпиталю кораблем.

– Слушайте, – проговорил Конвей.

– Ваши позывные, пожалуйста, – произнес красный медвежонок на своем лающем языке, который транслятор Конвея преобразовал в лишенный эмоций английский, а трансляторы других существ – в их родные наречия. – Кто вы, гость или штатный сотрудник, и к какому виду относитесь?

– Пилот и пассажир-пациент. Мы люди.

– Будьте любезны, дайте свою физиологическую классификацию или включите видеофон, – попросил нидианин после короткой паузы и очень по-человечески подмигнул наблюдателям на галерее. – Все разумные существа называют себя людьми. Нас интересует именно классификация, а не ваше самоназвание...

Приглушив громкость интеркома, из которого доносился разговор между оператором и звездолетом, Конвей сказал:

– Вот удачный повод объяснить нашу физиологическую классификацию. Разумеется, в общих чертах, подробности вы узнаете из специальных лекций.

Откашлявшись, он продолжил:

– В четырехбуквенной классификации первая буква обозначает степень физического развития, вторая – тип и расположение членов и органов чувств, а две последние характеризуют метаболизм и привычные давление и силу тяжести, что, в свою очередь, сообщает о физической массе существа и плотности наружного покрова. Кстати говоря, если кто-либо из вас недоволен своей классификацией, учтите, что степень физического развития не имеет никакого отношения к степени разумности...

Из объяснений Конвея следовало, что классы с первыми буквами А, Б и В описывали вододышащих существ. На большинстве планет жизнь зародилась в океане, и многие создания стали разумными, не покидая водной среды. Буквы от Д до Ж относились к теплокровным, которые дышали кислородом: к их числу принадлежали почти все галактические расы. З и К означали также кислорододышащих, но насекомоподобных, Л и М – крылатых существ, обитающих в условиях слабой гравитации. Те, кто дышал хлором, подпадали под буквы О и П, а дальше шли совершенно экзотические типы: питающиеся радиацией, льдистокровные, кристаллические, способные по желанию изменять свою физическую структуру. Те, кто обладал экстрасенсорными возможностями, благодаря которым у них не было надобности в ногах и хватательных отростках, составляли класс с первой буквой Ч, независимо от размеров и формы.

Конвей признал, что система имеет определенные недостатки, но отнес их на счет отсутствия воображения у тех, кто её создавал. Взять хотя бы ААЦЛ с их овощным метаболизмом. Обычно первое А обозначало вододышащих существ, то есть рыб и рыбоподобных, и это был нижний уровень системы.

Однако ААЦЛ были разумными овощами, а овощи, как известно, проще рыб.

Особое внимание уделялось обеспечению быстрой и точной классификации вновь поступающих пациентов, поскольку зачастую они просто не могут ничего о себе сообщить.

– В идеале вы должны научиться определять класс, к которому принадлежит то или иное существо, с одного взгляда на его конечности или наружный покров. Взгляните-ка сюда.

Над пультом в Приемном покое зажглись три экрана, индикаторы рядом с ними сообщали дополнительные сведения. На первом экране виден был шлюз три, в котором находились двое землян-санитаров и большие самодвижущиеся носилки. Санитары были в скафандрах высокой защиты с антигравитационными поясами, что ничуть не удивило Конвея, ибо в шлюзе три и на прилегающих к нему уровнях поддерживалась сила тяжести в 5g и соответствующее давление.

На другом экране виднелся наружный люк того же шлюза и зависший у причального устройства звездолет, а на третий экран передавалось изображение с корабля.

– Вы видите, – продолжал Конвей, – что это трудное существо с шестью конечностями, которые служат ему и руками и ногами. Шкура у него толстая и очень прочная, вся во вмятинах, покрытая местами бурой порошкообразной субстанцией, которая отслаивается, когда существо передвигается. Советую вам обратить внимание на эту субстанцию и на те признаки, которые якобы отсутствуют. Индикаторы говорят нам о кислорододышащем теплокровном, привычном к гравитации в 4g. Кто-нибудь попробует классифицировать его?

Наступило продолжительное молчание, которое в конце концов прервал крепеллианин-АМСЛ. Дернув щупальцем, он сказал:

– ФРОЛ, сэр.

– Почти точно, – похвалил Конвей. – Однако мне известно, что воздух, которым дышит пациент, представляет собой плотную полупрозрачную взвесь, весьма похожую на суп. её сходство с супом усиливается ещё и тем, что в нижних слоях обитают крошечные летучие организмы, которыми питается наш новый больной. Но в космических полетах пищу приходится распылять по поверхности его тела, отсюда эта бурая субстанция...

– ФРОБ, – быстро поправился крепеллианин.

– Верно, – одобрил Конвей. «Интересно, – подумалось ему, – АМСЛ на деле сообразительнее остальных или просто менее робок?» Он решил в дальнейшем не выпускать из виду эту группу стажеров. Ему очень пригодился бы сообразительный помощник.

Помахав на прощанье медвежонку-нидианину, Конвей повел своих подопечных в палату ФГЛИ, расположенную пятью уровнями ниже. Оттуда они прошли в другие палаты и ходили так, пока Конвей не решил, что приспела пора ознакомить новичков с важнейшим отделением госпиталя, на котором, собственно, держалась вся работа и без которого не выжили бы ни пациенты, ни персонал.

Иными словами, Конвей здорово проголодался, а потому отвел стажеров в столовую.

ААЦЛ питались по-своему: во время сна они самосажались в удобренную почву и поглощали из нее питательные вещества. Расставшись с ними, Конвей проводил ПВСЖ в шумное помещение, где помещалась столовая хлородышащих, и остался с двумя ДБЛФ и АМСЛ.