Танкист - Юрий Корчевский

Из танка вдруг высунулся стрелок-радист Анатолий.

— Командир! По радио передали — приготовиться к отражению атаки, немецкие танки у села Завидовка.

Павел быстро взобрался на танк. Сидя на танке, открыл командирский планшет, нашёл на карте Завидовку. Так это же рядом совсем — километров пять всего.

Павел спустился в башню, натянул шлемофон, подключил разъём ТПУ.

— Виктор, заряжай бронебойным.

Через несколько минут по рации передали приказ: обеим ротам выдвигаться к дороге на Завидовку.

— Трогай за командиром роты, — приказал Павел механику-водителю.

Танк двинулся вперёд, за ним из ложбины выползли другие. Ложбину затянуло сизым дымом сгоревшей солярки.

Они успели проехать около километра, как передний танк встал и тут же выстрелил. Одновременно с этим в наушниках раздался голос комбата:

— «Коробочки»! Немцы впереди! Огонь!

Павел приник к прицелу: «Ага, вот они, идут маршем».

Впереди шли несколько танков, похожих на наши «тридцатьчетвёрки», за ними — угловатые T-IV. Ну, их-то силуэт Павел наизусть знал.

Павел навёл прицел в борт — между третьим и четвёртым катком, как советовал механик-водитель тягача, повёл стволом, сделав небольшое упреждение, и нажал педаль спуска. Выстрел. Попадание удачное — танк сразу вспыхнул. О! Значит, и «Пантеры» можно бить!

— Заряжай бронебойным! — закричал Павел.

Сам же начал наводить пушку на T-IV. У немцев уже горело несколько танков. Удар с фланга для них был неожиданным, и они сразу потеряли несколько машин.

Павел успел выстрелить ещё раз и подбил ещё один танк. Другие стали разворачиваться, подставляя под выстрелы не борт, а лобовую броню. Дистанция между нашими и немецкими танками сокращалась.

Павел чётко видел в прицел немецкую «Пантеру», но был готов поклясться, что уж очень она похожа на Т-34. Павел навёл прицел пушки на люк, выстрелил. Было видно, как снаряд попал немного правее и высек искры.

— Бронебойный!

Немец успел выстрелить в ответ, но промахнулся — его снаряд лишь слегка чиркнул по башне. Павел подправил прицел и выстрелил.

У немца снарядом вмяло люк, он замер, а через несколько секунд из башни повалил дым. Из открытых башенных люков стали выбираться танкисты.

— Стрелок! Чего спишь? Ну-ка, угости его из пулемёта!

В ответ раздалось несколько очередей. На поле боя уже горело до полутора десятков вражеских танков и несколько наших.

— Отбой! — прозвучало в наушниках.

Павел откинул крышку люка. Хотелось вдохнуть свежего воздуха — от пушечной стрельбы внутри танка клубился сизый пороховой дым. Слезились глаза, першило в горле — вытяжной вентилятор не справлялся с газами.

— Андрей, ну-ка давай подъедем к «Пантере».

Когда же подъехали, Павел очень удивился. Никакая это была не «Пантера» — немцы использовали трофейные танки Т-34. Только для командира танка приварили на башне броневую башенку со смотровыми щелями — как на T-IV. Поэтому силуэт танка издалека показался ему знакомым. Да на броне корпуса и на башне были намалёваны немецкие кресты в белой окантовке. Не знал тогда Павел, что немцы используют наши Т-34 у себя на службе. Они были даже в танковых частях СС — в той же дивизии «Дас Райх» было двадцать пять наших Т-34. Вот командирская башенка и сбила Павла с толку.

После боя Павел на танке подкатил к пункту боепитания для пополнения боекомплекта. Вместо израсходованных четырёх бронебойных снарядов загрузили пять. Его просто загнали в казённик пушки, но клиновой затвор не закрыли. Расположить его в башне — даже на полу — было просто невозможно из-за тесноты.

К пункту боепитания прибыли другие танки. Из одного выбрался командир роты, старший лейтенант Лапин.

— Поздравляю, Паша! Ты сколько поджёг?

— Три. Один T-IV и два Т-34.

— Надо тебя к медали представить. Пока отдыхайте. Разведка наша ещё молчит.

— Насчёт кухни чего-нибудь слышно?

— Готов уже обед, — засмеялся Лапин. — Идите, обедайте.

Экипаж отогнал танк в ложбину.

— Бери котелки — и на кухню, — распорядился Пашка.

За едой постоянно ходил стрелок-радист. Да и во всех экипажах так было. Случись внезапная атака, без механика-водителя или заряжающего никак невозможно, и получалось, что стрелок-радист — самый малозначащий член экипажа. И на отдыхе механик-водитель то с двигателем возится, то натяжение гусеницы регулирует. Заряжающий ухаживает за пушкой, занимается пополнением боекомплекта. Ежели доходит до чистки ствола, то банником работает весь экипаж, включая командира — одному эта работа не под силу. Да и весь экипаж после чистки ствола мокрый от пота.

Пока экипаж занимался мелкими хлопотами, Анатолий принёс котелки и поставил их на траву.

— Хлопцы, бросайте дела, пока не остыла еда, поснедайте.

Уговаривать никого не пришлось, после боя у всех прорезался аппетит. Ели по двое из одного котелка. Когда ложки по дну заскребли, стрелок-радист снял с пояса фляжку и передал Павлу.

— Командир, наркомовские сто грамм!

Паша разлил по кружкам водку. Выпили, занюхали ржаным хлебушком.

— Жалко ребят, два экипажа сгорели. Помянем.

Разлили остатки.

— Что-то много сегодня водки дали, — удивился Павел.

— Водки-то привезли на полный состав роты, вот и поделили после боя на оставшихся, — объяснил Анатолий.

Выпили не чокаясь.

— Похоронить-то нечего, одна зола и пепел остались.

Экипаж помолчал. Им сегодня повезло, а могли сгореть, как и те экипажи. Сегодня бой шёл на равных — Т-34 немцев против Т-34 советских. Подловили немцев на марше, ударили во фланг, в борта. А могло и наоборот получиться.

Низко промчались наши штурмовики ИЛ-2, выше их — истребители сопровождения. Против танков применялись противотанковые авиабомбы. Небольшие бомбы на скопления вражеской бронетехники сбрасывались десятками и сотнями — они прожигали тонкую верхнюю броню. Для немцев их применение стало неприятной неожиданностью.

— Окрепла армия, — заметил Павел, — в сорок втором я авиации нашей почти и не видел, а сейчас вон — почти двадцать самолётов пролетели.

— Сломаем шею фашистской гадине, всё равно наша возьмёт, — с ненавистью в голосе сказал стрелок-радист.

— Да кто бы сомневался! — вступил в разговор механик-водитель. После выпитой водки лицо его раскраснелось. — Только немец силён, кровушки много прольётся. И так в тылу только старики, дети да женщины.

Минут через двадцать штурмовики прошли назад. Один из них, дымя мотором, приотстал. За ним, прикрывая, вилась пара наших «яков». Высота была небольшой, и было видно, что левое крыло штурмовика изрешечено пулями.

— Пусть бы лучше прыгал с парашютом, не дотянет ведь.

— Типун тебе на язык!

Танкисты проводили самолёт взглядами. Совсем недалеко погромыхивало, иногда доносились мощные взрывы.

— Пехоте сейчас достаётся, — сказал механик-водитель. — Мы всё же за бронёй, пушка есть. А ты представь — сидишь в окопе, а на тебя танк прёт. Одна надежда на гранаты. Не, танкистом лучше.

— Это как сказать, — заметил Павел. По его разумению, все воинские специальности были одинаково опасны. Вот сейчас самолёт пролетел, весь изрешечённый. Казалось бы — быстрее танка, кроме пушек и пулемётов бомбы есть, да и места в небе много. Но дотянет ли он до аэродрома или упадёт на землю и сгорит — неизвестно. А подводники? Для них глоточек свежего воздуха иногда — великая ценность. Да и не выберешься из потопленной подлодки, как из танка. Вот бы где Павлу служить не хотелось! Моря он не видел никогда, и воды боялся.

— Жарко!

— Командир, а ты делай, как я. У меня под комбинезоном одни трусы, а форма — в танке.

— Действительно…

Июль, жара, пылища. На природе дышать нечем, а уж в танке? Броня на солнце раскалялась — руку можно обжечь, а внутри вообще пекло. Поверх формы, как Устав предписывает, ещё комбинезон тёмно-синий надет. Без него форма быстро пачкается. Комбинезон же вечно пропитан пятнами солярки, масел, пушечного сала. Потому и вспыхивает, как спичка, если танк подобьют.

Пашка разделся до трусов и натянул комбинезон. Стало действительно прохладнее. Свою форму он аккуратно сложил и сунул в сидор. Пусть помнётся немного, но хоть не так провоняет.

Ночь они провели спокойно, спали на свежем воздухе, на танковом брезенте. А рано утром объявили тревогу.

Долго ли собраться обутому-одетому? Забрались в танк да шлемофоны надели. Зашипела, зашуршала рация — стрелок-радист включил её на приём.

— Командиры танков, ко мне! — прозвучал приказ.

Пашка снял шлемофон и надел услужливо протянутую заряжающим пилотку. Придерживая планшет, выбрался из танка. Мимо торопливо шёл сержант Милехин, командир танка из его роты.

— Чего случилось-то? — спросил его Паша. Милехин был одного с ним возраста, они дружили и встречались, когда выпадала свободная минутка. Однако новости Милехин почему-то всегда узнавал первым.