Мыс Доброй Надежды - Василий Клёпов

— Профессор!

— Академик!

— Лауреат с мировым именем!

Лара застучала карандашом по столу.

— Ребята, давайте не будем мешать выступающим. Артёмка, я тебя предупреждаю. Говори, Валя.

— Не буду я говорить… — красный и сердитый, Валя отмахнулся от неё рукой и пошёл на место.

Тогда Лара дала слово Пете Улыбину.

— Ребята, вы знаете, что мы недавно собирали гусениц… Мы всех не собрали. Очень много гусениц выползло, и многие ребята видели, как они начали уничтожать на деревьях почки. А ещё раньше мы с младшим братом насчитали на одном дереве больше пятисот гусениц. Когда они вырастут и превратятся в бабочек, то каждая отложит до пятисот яиц, и вы представляете себе, сколько, да? Сколько их тогда будет? Двести пятьдесят тысяч.

Приезжал к нам в колхоз профессор Букавин. Так он сказал нашему председателю: «Всё ваше счастье — в птицах». И вот наши пионеры, да? заложили птичий городок. В нём появились первые птицы. И что же делает наш уважаемый учёный Валя Бочкарёв? Он начинает красть у нас птичьи яйца! Вот они, — схватил он со стола коробочку и показал два яичка: — Вот они, эти яйца. Это яйцо пеночки, а это — коноплянки. Это хорошо, да? Это по-пионерски? Нет, это по-хулигански! Мы будем разводить птиц, а Моргунок будет у нас под носом их уничтожать? Так дело не пойдет! Он и в колхозном саду бывает лишь затем, чтобы разорять птичьи гнёзда. Недавно я видел, как он лез на дерево за гнездом синицы, а ведь синица, да? уничтожает боярышницу.

— Давай не ври! — покраснев, выкрикнул Валя.

— А зачем же ты от меня побежал? Кто честный, тот не бегает от людей.

— Птица есть такая, называется сорокопут, — поднялся с места Артёмка. — Она всё время сидит на проволоке и смотрит, где и кто свил гнездо. А когда появятся там дети, сорокопут начинает таскать их из гнезда. Вот и наш Бочкарёв такой же сорокопут.

— Исключить из пионеров! — выкрикнул кто-то.

Поднялся шум.

— Исключить, исключить!

— С ума сошли! Зачем исключать? — слышался визгливый голос Миши Григорьева.

— Правильно!

— Исключить сорокопута!

Лара никогда не думала, что дело зайдёт так далеко и Валю исключат из пионеров. Она раскраснелась и смотрела то на Валю, который сидел бледный, с трясущимися губами, то на Нину: она стучала кулаком в стол и кричала: «Исключить!»

— Нина, ты не кричи! — наклонилась к ней Лара. — Сходи, пожалуйста, к Антонине Тихоновне и скажи ей, чтобы пришла. Только поскорее.

Нина пожала плечиками и вышла.

— Зачем же исключать? — выскочил на трибуну Миша. — Вы что, с ума посходили, что ли? Да кто у нас учится лучше Вали? Кто? Молчите? Да никто!

— Ну это положим, — выкрикнул Артёмка. — Нина Звездина даст ему три очка вперед.

— А из мальчиков кто? Молчите? Так как же его можно исключать?

— Чья бы корова мычала, а твоя, Миша, молчала, — засмеялся Артёмка. — Ты сам вместе с Бочкарёвым яйца собираешь. Ведь собираешь?

— Собираю, ну так что? Я пока ни одного гнезда не разорил. А вот ты, наверно, столько гнёзд поразорял, что и сосчитать невозможно!

— А ты посчитай, посчитай, а потом говори!

— И посчитаю! А исключать только за то, что кто-то собирает яйца, нельзя!

— Было предложение исключить Бочкарёва из пионеров, так давайте голосовать! Голосование покажет! — кричал, сверкая глазами, Артёмка.

Лара стучала линейкой о стол, просила, чтобы высказался ещё кто-нибудь, а сама всё время посматривала на дверь, ожидая, что придёт Антонина Тихоновна, а её всё не было.

— Голосуй! Голосуй! — слышалось со всех сторон.

Лара вынуждена была проголосовать. За исключение были все, кроме Миши и Лары.

После этого решили организовать охрану птичьего городка и выбрали начальником охраны Петю Улыбина.

Валя сидел бледный и безучастный ко всему, когда Артёмка вдруг прошептал ему на ухо:

— Всё, Моргунок! Давай снимай пионерский галстук!

— Ещё что? — не глядя на него, сказал Валя.

— Снимай, говорю!

— Не сниму!

— Ах, ты не снимешь? — Артёмка вцепился в его галстук.

— Уйди! — прошептал Валя и попытался разжать цепкие пальцы Артёмки.

Артёмка бросился на Валю. Они покатились под парту, и оттуда слышалось их пыхтение. Ребята повскакали с мест, но в это время в дверях показалась Антонина Тихоновна.

— Это что такое? — спросила она.

Валя и Артёмка вылезли из-под парты. Нина пыталась отряхнуть пыль со спины у Вали, но он только повёл плечами:

— Уйди ты!

Он взял свои книги и пошёл из класса. Лара со слезами на глазах рассказывала учительнице о том, как прошёл сбор.

Петя, Нина и другие ребята окружили Артёмку и спрашивали, из-за чего началась драка. Вдруг Миша, глянув в окно, крикнул:

— Машина! Это кто же на «Волге» к нам приехал?

Все бросились к окнам. Петя узнал Николая Николаевича и молча выскочил на улицу. За ним хлынули остальные.

Из машины выходили Николай Николаевич, Дмитрий Феофанович и маленькая девочка лет семи-восьми с огромным голубым бантом в чёрных волосах. Николай Николаевич на этот раз был в простом белом костюме и панаме. Девочка, напуганная массой ребят, крепко схватила профессора за руку.

— Ну вот, Иринка, — сказал профессор, — знакомься! Это всё твои друзья. Да, да, друзья. Как, ребята, будете дружить с Иринкой?

— Конечно, будем, — живо подхватил Петя. Он нагнулся к ней и спросил: — Иринкой тебя зовут?

Она подняла на него большие карие глаза, и, словно убедившись, что с ним стоит разговаривать, сказала ему на ухо:

— Меня зовут Ира. Иринкой меня только дедушка зовёт.

— А меня зовут Петя. А вот этот черноголовый, да? Это Артёмка. А рядом с ним стоит Лара, — так же на ухо шепнул ей Петя.

И маленькая Ира отцепилась от руки дедушки и ходила теперь, держась за руки, только с Петей и Ларой.

На крыльцо вышла Антонина Тихоновна с Дмитрием Феофановичем.

— Ребята, вот Дмитрий Феофанович хочёт поговорить с вами. А может, и Николай Николаевич что-нибудь скажет. Где будем разговаривать, здесь или пойдём в класс?

Но на улице было до того хорошо, так ласково пригревало солнышко, до того приятный ветерок тянул с моря, что ребята закричали:

— Давайте здесь!

— Вот, ребята, какое дело, — заговорил, приглаживая свои непокорные волосы, председатель колхоза. — Вы знаете, нас совсем одолели вредители. Завелись разные златогузки, боярышницы. А вот Николай Николаевич говорит, что лучше всего в этом деле помогут птицы. К нам скоро привезут больше сотни синиц. Ну выпустим мы их, а они возьмут и улетят. Такое дело. Чтобы задержать их, нужно приготовить для них гнёзда. Вот наши колхозники и решили обратиться к вам: не поможете ли вы в этом деле? Завтра, говорят, День птиц, вот и хорошо, чтобы вы в этот день пришли к нам в сад. А что делать и как, об этом вам расскажет профессор Букавин Николай Николаевич.

Ребята повернулись к профессору. Он стоял, опираясь на тросточку.

— Прежде всего, я хочу спросить у вас: кто имеет рогатки?

Ребята переглядывались. Миша Григорьев крикнул:

— У Артёмки есть.

— Что ты говоришь? — зашумел Артёмка. — У нас есть рогатка, но это не моя, а брата. Пашина рогатка.

Профессор улыбнулся и посоветовал сегодня же рогатку сдать Антонине Тихоновне.

— Принесёшь? — спросил он, наклоняясь к Артёмке.

— Конечно, принесу.

— Вот и хорошо. Чтобы никаких рогаток! А теперь поговорим о том, как надо строить домики для птиц.

И Николай Николаевич рассказал, что птицы ищут удобные места для гнёзд. Дятел предпочитает дупло, но такое, чтобы только он мог пролезть в него, причём на высоте не менее четырех метров. Синица тоже любит дупла, но только не на большой высоте, до одного метра. Вот и надо строить и привязывать гнёзда к деревьям на такой высоте. Сбивать птичий домик лучше из пяти дощечек. Отверстие для летка делать не более трёх-трёх с половиной сантиметров.

— А у нас в птичьем городке, — сказал Петя, — уже есть коноплянка и пеночка. Жёлтенькая такая. Так она поселилась, знаете, где? Под кустиком туи, совсем на земле. Хотите, покажу?

Профессор распрощался с ребятами, и вместе с Петей и Иринкой поехал на мыс Доброй Надежды.

Машина быстро доставила их к мысу. Они пошли по траве, в которой мелькали маленькие солнышки ромашек да голубели незабудки.

— А хорошо здесь, — шумно вдохнул в себя морской воздух Николай Николаевич.

А Иринка, схватившись за руку Пети, тянула его всё вперёд и вперёд.

— Это что за дерево? — спрашивала она.

— Это граб.

— А это?

— Это бук.

— Какие-то всё чудные названия: граб, дуб, бук. А вот у нас есть бе-рё-за, че-рё-му-ха, — смешно растягивая слова, говорила она.

— А у нас тоже есть чи-на-ра, бе-ло-лист-вен-ни-ца и даже ро-до-ден-дрон.

— Ой, ой, ой, — засмеялась Иринка. — Дедушка, ты слышишь? Как ты сказал? Ро-ден-дрон?