Как я увела жениха с чужой свадьбы (СИ) - Волкова Дарья

Я шумно выдохнула. Огарёв безмятежно отхлебнул чаю.

- А разрешения моего спросить?!

— Твое присутствие здесь не канает за разрешение? — Огарёв даже бровью не повел. — Не дуйся, ты же хорошо вышла.

Тут не поспоришь. Видимо, камера на телефоне Ярослава была с очень умным ИИ, потому что смотрелись мы на фото вполне ничего… То есть, Огарёв — конский красавчик, это сразу понятно было, что парень фотогеничный, а вот я — не хуже его получилась на снимке, что удивительно. Обычно на фото я получаюсь идиотка идиоткой. Удачные кадры бывают редко, но сегодня вышел именно такой случай. И даже цвет волос удачно гармонировал с закатом за спиной.

— Так чем ты занимаешься, краса моя ненаглядная? — Ярослав проигнорировал мои нахмуренные брови.

Я отпила чай. Он остыл до приемлемой температуры и, оказалось, не только пах вкусно. На вкус — тоже очень. Какой-то травяной и цветом — как закат и мои волосы. Пригубила разом половину чашку и поведала Огареву о роде своих занятий. Надо сказать, он произвел на Ярослава впечатление. Но не сразу.

А сначала он повторил по слогам.

— Шу-га-ринг? Это че за хрень? Шугар — сахар, вроде? Ты кондитер, да? Вот повезло, я сладкое жуть как люблю!

Я, медленно прихлёбывая чай, произнесла краткую, но емкую лекцию о том, что такое есть шугаринг. При этом я завладела вниманием Огарёва целиком и полностью. Он даже с минуту молчал, переваривая услышанное. А потом выдал реакцию. Чисто в своем конском стиле.

— Значит, девочкам красивые писечки делаешь?

Мне осталось только закатить глаза. Кто про что…

— Ну, во-первых, не только писечки, но и другие части тела…

Огарев закивал, довольно улыбаясь. Другие части тела его, судя по реакции, не слишком интересовали. А я продолжила.

— А во-вторых, не только девочкам.

А тут Огарёв поперхнулся чаем. И мне пришлось хлопать его по спине, подавать бумажные полотенца и вообще — вдруг почувствовать себя хозяйкой на этой модной огромной кухне.

— В смысле — не только девочкам?! — прохрипел Огарёв, вытирая стол от капель чая.

— Ну, у меня есть, например, клиент — Богдан. Весь из себя гладенький, как попка младенца. Везде. И на попке тоже, кстати.

Огарев смотрел на меня ошарашенно. И с опаской. Так, наверное, смотрели бы люди из каменного века, покажи им зажигалку.

— В смысле? — переспросил опасливо. — Везде гладкий?

— Везде — это значит везде, кроме головы.

Огарев завис. Видимо, пытался представить. Потом вдруг опустил глаза и уставился на свой пах. Наверное, пытался представить это уже на себе. Я воспользовалась паузой и налила нам еще по чашке чаю. Мне нравилась эта кухня и нравилось хозяйничать на ней. Есть где развернуться.

— Это же мерзость! — наконец отмер Ярослав. — Если без волос. Фу-у-у.

— А женщинам нравится, — я безмятежно поставила перед ним чашку.- К тому же, его профессия обязывает.

— Что это за женщины, которым такое нравится?! — фыркнул Огарёв. Похоже, мысль об эпилированной интимной зоне у мужчины он воспринял как личное оскорбление. — И что за работа такая, что… — наморщила лоб.

Догадался сам. Сообразительный мальчик.

— Стриптизер, что ли?

— Точно. А им волосы иметь на писечке — это не по фен-шую.

Огарев снова уставился на меня ошарашенными глазами. Я поняла, что сейчас открыла перед парнем новые горизонты жизни. Смотрел-смотрел и не нашел ничего умнее, чем наморщить нос.

— Тьфу, пакость какая! Как теперь чай пить?

— С удовольствием! — и я продемонстрировала. — На женском стриптизе девочки тоже все гладкие, если ты помнишь.

Огарев подпер голову.

— Трудно вспомнить, если не знал, да еще и забыл.

Теперь пришел мой черед смотреть на Огарёва ошарашенно.

— Ты что — не был на женском стриптизе?!

— Чего я там забыл? — на его лице появилась довольная ухмылка, и он принялся за чай, вопреки своим стенаниям минуту назад.

— А девочки красивые? Которые красиво раздеваются? Голенькие красивые девочки, прогибы, шест и все прочее? — я решила, что любой ценой оставлю последнее слово в этом дурацком разговоре.

— Красивые голенькие девочки совершенно спокойно изображают какие угодно прогибы у меня в спальне, — пожал плечами Огарев. — И шестом я их тоже обеспечу. Собственного производства.

Я онемела от откровенной похабности сказанного. Но возразить было нечего. Сама задала такой тон разговору!

— Ладно, проехали — Ярославу тоже, похоже, стало неловко от своих слов. Если этому коню, конечно, бывает неловко. — Пошли спать. Я завтра встаю в семь, а ты?

— Мне попозже.

— Ну, ок, постараюсь не разбудить.

Разбудил. Но мне и так было пора вставать. Удивительно, но на новом месте, в абсолютно чужой квартире я уснула быстро. Но только после того, как мы с Огаревым исполнили ритуальный танец. И нет, это не то, о чем вы подумали — о чем бы вы ни подумали. Все равно ни в жизнь не догадаетесь.

Щедрой души человек Ярослав Огарёв одолжил мне свою спальню. Вот так вот, ни больше, ни меньше. Весь этот траходром предоставил в мое распоряжение. Сам взял подушку, одеялко, простынь и пошел спать в гостиную на диван. Если честно, то такой подход меня изумил донельзя. Я готова была сама спать на диване, и даже словом бы не обмолвилась, что претендую на хозяйскую спальню. Там более, что диван у Огарева — для сидения на нем удобный, а вот спать на нем можно только таким компактным людям, как я. Огарева же при всем желании компактным не назовешь.

Но он устроился на этом диване. Поскольку двери в его квартире были только в санузел, а все остальное пространство было обрамлено лишь арочными проемами, мне было прекрасно слышно, как он ворочался, вставал, шлепал босыми ногами, булькал водой из бутылки, снова шлепал ногами, снова ворочался и вздыхал. И так раз за разом.

После третьего бульканья и шлепанья мое терпенье лопнуло. Уже первый час ночи, он не спит, я не сплю. А вставать обоим завтра рано.

— Огарев! — громко произнесла я в темноту.

— Ась? — тут же отозвался он. — Мешаю? Извини, я постараюсь потише.

— Не грей мне голову. Бери подушку с одеялом и иди спать сюда.

Мне не ответили.

— Ты же все равно там не уснешь, у тебя и ноги поди не помещаются.

— Не помещаются, — вздохнул из гостиной Ярослав.

— Ну так иди сюда, и мы наконец-то уснем.

Уговаривать больше не пришлось. Ноги пошлёпали до спальни, мелькнул в проеме широкоплечий силуэт, чуть скрипнула в темноте кровать.

— Я в одних трусах, — оповестил меня Огарёв.

— Я тоже, — соврала я.

— Пижамные штаны где-то в шкафу, завтра найду, — зачем-то продолжил информировать меня о своем гардеробе Ярослав.

— Огарев, ложись спать!

— Хорошо, мам, — хмыкнул он.

Зашуршал одеялом, подушкой, устраиваясь в постели. И буквально через несколько секунд мирное сопение оповестило меня, что хозяин спальни уснул. И — черт его знает как, но снова — видимо, спящий Ярослав действительно распространял вокруг себя какую-то особую сонную атмосферу. Или я просто уже и сама очень хотела спать. В общем, я заснула. С Огарёвым в одной постели. Снова.

И проснулась снова одна. Но в этот раз Огарёв никуда не сбежал, а орал матом где-то в недрах квартиры. Я спустила ноги с постели и пошлёпала на голос.

К моменту моего явления на кухне Огарев наконец закончил разговор. И чуть не выронил телефон.

— Твою мать! Ну и рожа!

— Я понимаю, что с утра выгляжу не айс, но ты мог бы и не реагировать так, — буркнула я.

— Да при чем тут ты? Футболка у тебя… — он сделал какой-то неопределённый жест рукой.

Вчера я, конечно, обманула, что на мне только трусы. Не настолько пока морально я пала, чтобы ложиться спать в чужую постель в одних трусах. Еще на мне была футболка, размера этак пятьдесят второго. Кажется, мне отдала ее Ганя, от своего брата-слоника, но точно не помню. Я скосила взгляд вниз.

— А что с моей футболкой?

На груди красовался клоун Пеннивайз. Ой, какие мы нервные. А сам-то?