Короткое замыкание - Микки Спиллейн

Лицо Рэндольфа стало красным, что мне было знакомо. Я улыбнулся ему.

— Подонок! — прошипел он.

— Многие люди могли бы сказать про вас то же самое.

Больше мне добавить было нечего, я узнал то, что хотел узнать, а потому их оставил.

Заворачивая за угол, я увидел, как все трое завалились в большую черную машину и поспешно уехали.

Из телефонной кабины в закусочной я позвонил Чарли Корбинету. Его связи со службой полиции и министерством финансов создали ему хорошие возможности для общения с людьми и получения сведений.

Чарли принял мою информацию и обещал немедленно начать охоту, потом добавил:

— Я послал фотографии Агрунски в твой отель примерно час назад.

— Спасибо, Чарли.

— Не ожидай особенно многого. Его очень редко фотографировали, это фото из его удостоверения, когда он снимался перед поступлением на специальную службу. Ты же знаешь, мы совсем не заинтересованы, чтобы наши техники были широко известны, да и они сами предпочитают работать анонимно. Это все, что я смог раздобыть.

— Хорошо. А есть новости относительно цепи «Горячей линии»?

— Мы направили туда всех специалистов, которыми располагаем. Они проверяют всю систему в целом, но она настолько сложна, что найти этот проклятый выключатель будет трудно, понадобится много времени. Одна группа работает над тем, чтобы изучить, как Агрунски мог поставить свой выключатель. В принципе, существует целая дюжина запоров, обеспечивающих безопасность, они исключают случайное или спровоцированное включение системы. Но такой специалист, как Агрунски, который руководил ее устройством и имел в своем распоряжении огромное количество техников-специалистов, мог придумать любую хитрость... Грязная история, старина...

— Может быть и хуже.

— Есть еще кое-что...

Я промолчал, а Чарли продолжил:

— Один из немногих друзей Агрунски сообщил нам, что у него было любопытное увлечение — миниатюризация. В течение многих лет он все свободное время занимался тем, что уменьшал разные детали. В электронике, например, до такой степени, что сделал транзисторы тоньше волоска. При помощи устройства не больше монеты в один цент ему удалось заставить действовать телевизионный приемник с экраном в пятьдесят сантиметров в течение часа. Но он ни с кем не делился секретами своих изобретений, а если что-то и записывал, то это все равно до сих пор не нашли.

— Боже мой!

— Да-а-а... я знаю, о чем ты думаешь, — спокойно проговорил Чарли. — Вся система контролируется на расстоянии с помощью такого маленького прибора и так хорошо запрятанного, что его невозможно обнаружить!

— Придется разобрать всю линию?

— Тайгер, этого мы не можем себе позволить. Надо найти Агрунски!

— Знаю. Кто же сообщил об этом его хобби?

— Клод Вестер, техник из Кейннеди. Он живет в О'Галли, во Флориде. Кроме того, что я тебе уже сказал, он ничего не знает. Мы продолжаем поиски записей и чертежей Агрунски, но, скорее всего, они у него с собой.

— Спасибо, Чарли. Буду поддерживать с вами связь.

Через двадцать минут в отеле я открыл конверт от Чарли и впервые увидел Луи Агрунски: мужчина явно небольшого роста, хилый, приближающийся к пятидесяти годам, наполовину уже лысый, с блестящими глазами и плотно сжатыми губами на настороженном лице.

Я выскочил из отеля, прыгнул в первое попавшееся такси, назвал водителю адрес «Белт эл» и, откинувшись на спинку сиденья, стал смотреть на проплывающий мимо город. Но все мои мысли, естественно, крутились вокруг Агрунски — этого невзрачного на вид человека с сильными страстями, который теперь держит весь мир на своей ладони. Будучи студентом, он так много занимался, что впал в нервную депрессию, а такие вещи без следа не проходят. Так что он гений, отмеченный шрамами. Вот один из этих шрамов и дал о себе знать, когда его пригласили к решению мировых проблем, — Агрунски решил, что безопасность всего мира не может быть доверена одному человеку, будь он даже президентом Соединенных Штатов.

Ядерный арсенал, одинаково необходимый как для нападения, так и для защиты, старательно отгорожен и недосягаем, пока по специальному распоряжению президента не будут сняты различные заграждения по всей длине системы. Только один президент обладает электронным ключом, который может вызвать к действию мощное оружие уничтожения. Ему достаточно нажать пальцем на нужную кнопку — и...

Такое доверие, оказанное одному человеку, не понравилось Агрунски. Ему захотелось сказать в этом деле свое слово. С гениями такое случается. И он смог его сказать, потому что руководил всеми установками, всеми линиями запуска ракет... Взял и спокойно сплутовал. А теперь попробуй найти в лабиринте электронных цепей — где и как? Переделка всей системы займет годы и на все это время оставит нас без защиты... Впрочем, как это происходит и теперь, когда маленький человечек где-то сидит и держит в своих руках кнопку. Но где же, черт возьми, он сидит, где?

Сторож у ворот «Белт эл», хоть и узнал меня, проверил мои документы и позвонил в дирекцию. Генри Стенсон вышел мне навстречу, как обычно нервно облизывая губы.

— Я... Все идет хорошо, надеюсь? — спросил он, шагнув в сторону, чтобы я мог пройти в его кабинет. — Выпьете?

— Нет, благодарю. Я пришел повидать мисс Хунт.

— Разумеется, я...

— Я знаю, где ее найти.

— Думаю, вам нужен пропуск и...

— Достаньте мне его. С меня достаточно волокиты.

Стенсон выпрямился. Ученый, изобретатель, человек сверх меры загруженный работой, он должен беречь свое время, а не растрачивать его на всякие пустяки. По всему было видно, что он готов меня выбросить. В его глазах, обведенных темными кругами от усталости, читалось такое нетерпение, что, по-моему, ему было трудно соблюдать даже правила вежливости. Что ж, тем лучше для меня.

— Дайте мне этот пропуск, вот и все, — потребовал я. — Иначе я добьюсь вашего смещения или устрою вам взбучку — на выбор. Забудьте ваши правила, выбросите все из головы, и давайте работать вместе. Вы же разговаривали с Грейди и понимаете, что у меня нет намерений повредить вашей работе. Мне нечего тут рыскать. Напротив, я нахожусь здесь для того, чтобы вся ваша деятельность успешно продолжалась. Так что действуйте, в противном случае вы узнаете, чем все кончается, когда мне мешают.

Стенсон все понял, и даже очень хорошо. Это опять же было видно по его глазам и резкой перемене поведения. И потребовалось совсем немного времени, чтобы приделать к отвороту моего пиджака постоянный пропуск.

Пока я прикреплял его, он проговорил:

— Надеюсь, это не будет иметь никакой связи с тем, что у нас здесь делается. Мы работаем над проектом национальной важ...

— Меня можете не опасаться. В этой работе мы с вами солидарны.

— В какой работе?

— Занимайтесь своим делом.

Подмигнув Стенсону, я бросил последний взгляд на мой пропуск-значок, чтобы убедиться, что он хорошо прикреплен, вышел из кабинета и прошел мимо охранника, который, увидев мой значок, тут же отказался от своего намерения меня сопровождать.

Я сам нашел дорогу до двери, на которой было написано: «Камилла Хунт, личный кабинет».

В приемной я отодвинул от телефона руку секретарши, которая хотела предупредить начальницу о моем визите, и открыл папку. Секретарша глянула на рапорты, которые я возвращал. В то же время я устроил так, чтобы она увидела на моем поясе кобуру сорок пятого. После этого почувствовал уверенность, что она будет вести себя смирно. Чтобы разрядить атмосферу, похлопал ее по щеке:

— Вы очень милы... Мне пришла в голову мысль: а что, если вам отправиться в туалетную комнату попудрить носик, пока я разберусь с моими делами?

Лучшего секретарша и не желала. Пожертвовав любопытством, она предпочла не быть ни в чем замешанной. Ведь все равно это ей не помешает позже рассказать подружке историю столь же захватывающую, как и волнующую.

Мне было очень приятно захватить Камиллу Хунт врасплох, увидеть, как она резко подняла голову под светом лампы и невольно закусила нижнюю губу. Ее волосы находились в тени, но лицо было ярко освещено, а тело на этот раз не затянуто трауром. Желтое с зеленым платье ей очень шло.

— Салют, Паук!

Она поднесла руку к глазам, чтобы защитить их от света. За это время я пересек комнату.

Камилла улыбнулась:

— Салют, Мушка! Долго же вы собирались.

— Прошел всего лишь один день.

— Это много. Обычно они дают себя сразу раздавить.

— Вы говорите о двукрылых, не так ли?

— А вы?

— Я скорее из осиной породы. Знаете... таких, которые прокалывают броню, вонзают в пауков жало и парализуют их, прежде чем съесть.

Камилла откинулась назад и слегка улыбнулась:

— В самом деле?

— Прошу вас... не надо непристойностей, дорогая Камилла.

— Но ведь это вы так говорите!

— Я говорю несерьезно, девочка.