Искушение маркиза - Сара Линдсей

Боже, если запертая дверь — единственное препятствие на его пути, мисс Уэстон будет рада и пожелает, чтобы ночь продлилась бесконечно долго.

— Я, разумеется, надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо, — добавила Кэтрин. — Ведь ты не обращаешь внимания на женщин, с тех пор как…

Умерла Лора, мысленно закончил за нее Джейсон.

Упоминание о жене подействовало на него, как ушат холодной воды, погасив пламя желания. Боже милостивый, о чем он думает? Как он позволил себе забыть хотя бы на мгновение…

Ему необходимо не только запереть дверь, но забаррикадировать ее, сделать неприступной и всеми иными средствами обезопасить себя от мисс Уэстон. Он нисколько не был удивлен столь бурной реакцией своего тела, считая ее вполне естественной, однако он не мог постоянно испытывать возбуждение в течение всего пребывания девушки в замке.

Он не должен также подшучивать над ней и вовлекать ее в словесную баталию. Все это влечет за собой отношения более близкие, чем он допускал в отношении мисс Уэстон и любой другой женщины. Нет, он должен держаться подальше от нее, необходимо быть всегда начеку. Стоит лишь немного расслабиться и позволить ей влиять на него, у нее появится шанс прорвать его оборону.

Мужчина способен выдержать многое в этой жизни не сломавшись, однако нельзя подвергать риску выдержку. Он должен держаться ради своего сына, который в нем нуждался. Чтобы защитить Эдварда, Джейсон должен оставаться неуязвимым, недоступным, непогрешимым. И если для этого надо держать обитателей замка на безопасном расстоянии, он будет крайне негостеприимным, недружелюбным и в ряде случаев просто несносным.

Если мисс Уэстон думает, что сможет помыкать им, как своей тетей, то ее ждет горькое разочарование. Он является хозяином замка Арлисс и не допустит никакого вмешательства в его жизнь. В случае если его неожиданная гостья попытается сделать шаги на пути завладения им и его домом, ей не удастся продвинуться далеко. Он запрет на ночь дверь своей комнаты, а также дверь библиотеки на случай, если мисс Уэстон вздумает бродить по замку в поисках объекта, где, по ее мнению, требуется навести порядок.

Оливия никак не могла заснуть. Она пыталась сделать это, лежа на правом боку, затем на левом, на спине и на животе. Она натягивала одеяло до подбородка, потом откидывала его совсем, раздвигала занавески кровати и плотно сдвигала их. Ничто не помогало.

Перед ее мысленным взором то и дело возникало сердитое лицо маркиза, и она никак не могла избавиться от этого видения. Он был явно взбешен. Возможно, он догадался, что она могла обнаружить в библиотеке в замке Хейли? Даже если он помнил о спрятанных там локонах волос и броши, она сомневалась, что он знал о хранившемся там дневнике своей жены.

Ливви полагала, что после смерти маркизы лондонские слуги собрали ее вещи и отправили их в дальнее поместье семьи, в замок Хейли. Когда сундуки распаковывали и разбирали их содержимое, дневник, должно быть, по ошибке приняли за книгу и поместили его в библиотеку. Там Ливви и обнаружила его.

Завладев этим дневником, который теперь бережно хранился на дне ее дорожного сундука, она совершила еще больший грех, чем когда присвоила брошь.

Она обокрала усопшую женщину.

Причем дважды.

Отчасти Ливви успокаивала себя тем, что Лора, видимо, никогда не пользовалась этой брошью и, возможно даже, она принадлежала не ей. Тем более эта несчастная женщина не нуждалась теперь ни в этом украшении, ни в своем дневнике. А Ливви эти вещи нужны. Ей хотелось заполучить любые фрагменты из прошлого лорда Шелдона, чтобы иметь полное представление о нем.

Ей также не давало покоя другое обстоятельство. Ливви не очень заботилась о том, следует ли она или нет наставлениям матери относительно норм поведения и морали, однако прислушивалась — точнее, старалась прислушиваться — к требованиям родителей всегда соблюдать этикет. Тем не менее она повела себя крайне недружелюбно по отношению к хозяину дома, который, правда, спровоцировал ее. Однако он извинился, а она нет.

Оливия была уверена, что маркиз еще не ложился спать, и решила подождать в холле, пока он не поднимется наверх. Надо всего лишь произнести слово «извините», ведь от этого она не умрет. Оливия встала с постели, надела тапочки и фланелевую накидку, которую Элис, служанка тети, положила ей на случай, если ночью станет холодно.

В холле действительно было холодно и темно и негде сесть, кроме как на пол. Ковер, вероятно, был очень дорогим, однако недостаточно смягчал твердость деревянного пола. Физический дискомфорт мешал Оливии сконцентрировать внимание на чем-то другом, и вскоре она оставила эти попытки. Она подумала, как долго лорд Шелдон будет занят, прежде чем отправится спать. Минуты? Часы? О, это просто убийственные мысли!

Оливия принялась считать до ста, затем в обратном порядке — до нуля. Потом она пересчитала все пальцы на руках и ногах, трогая их и шевеля ими, чтобы убедиться, что они не замерзли. Пальцы были холодными, но пока не потеряли чувствительности. «В дополнение ко всему я могу погибнуть от этого ужасного холода», — подумала Оливия.

— Мисс Уэстон?

Низкий голос маркиза заставил ее вздрогнуть и очнуться. Она поднялась и потерла глаза.

— Я понимаю, что у вас, должно быть, есть причина устроиться на ночь в холле, мисс Уэстон, но меня это нисколько не интересует. Я сейчас вызову миссис Мэддок.

Он протянул руку к ручке двери.

— Подождите, — поспешно сказала Оливия. — Мне нужны только вы.

Его темная бровь вопросительно взметнулась вверх, и Оливия густо покраснела, осознав, как ее слова могут быть истолкованы.

— Я не так выразилась. — Она покачала головой. — Я имела в виду, что хочу поговорить с вами.

— Жаль, — тихо произнес маркиз.

Ливви пристально посмотрела на него, размышляя, о чем именно он сожалел.

— Значит, вы хотели поговорить со мной?

— О да, конечно. Я хочу извиниться перед вами. Мое поведение за обедом было крайне постыдным.

— Мое не лучше, — признал он.

— Да, но вы извинились. К тому же я была приглашена в ваш дом вопреки вашему желанию.

Он поднял руку.

— Мисс Уэстон, это дом вашей тети и Шарлотты в такой же степени, как и мой. Если они захотели привезти с собой гостью, то они имели на это полное право.

— Но…

— Нет, подождите. Я встретил вас довольно неприветливо, хотя для меня нехарактерно встречать гостей подобным образом. Прошу простить меня, мисс Уэстон, за то, что был таким негостеприимным. Может быть, мы снова представимся друг другу?

Маркиз криво улыбнулся. При этом он казался весьма уязвимым, и Оливия внезапно ощутила тепло, распространившееся в области груди.