Соната Единорога - Питер Бигл

– Это шенди, – бросил Ко. – Раненько они в этом году.

Сатир произнес это таким тоном, каким говорят о приятной неожиданности вроде выглянувшего из-под снега цветка.

По пути Ко собирал фрукты – сладкие темно-пурпурные фиги и еще какие-то плоды, которые он называл джавадурами. Они выглядели как помесь манго с авокадо, пахли мокрой псиной, а на вкус напоминали ириски и заварной крем.

Джой, у которой крошки во рту не было после той самой полуночной чашки шоколадного молока, выпитого еще в другом мире, истребила все собранные Ко джавадуры и попросила еще. Сатир полыценно просиял и сказал:

– Тогда посиди здесь и отдохни, дочка. Лучшие джавадуры растут в чаще леса. Здешние им и в подметки не годятся, вот увидишь. Подожди меня здесь.

Джой радостно плюхнулась под дерево с забавной пупырчатой корой – оно напоминало большущий золотой ананас. Девочка мгновенно уснула, и ей приснилась Би-Би Хуанг, ее лучшая школьная подружка. Во сне они почему-то вместе купали младшего брата Джой, Скотта, и Би-Би говорила, что им нужно быть очень осторожными, потому что в мыльной пене иногда прячутся всякие странные штуки, а если они попадут Скотту в нос, он не сможет дышать. Худшего предположения Джой не слыхала за всю свою жизнь. Она принялась было что-то говорить, и вдруг поняла, что ей самой становится все труднее и труднее дышать. Ее душил запах, похожий на вонь горящего мусора, а шею терзала боль. Скотт и Би-Би исчезли, а вместо этого откуда-то появился смутно знакомый голос, и этот голос что-то кричал. Джой открыла глаза.

Холодная колючая рука плотно зажимала ей рот, а другие руки больно схватили ее под мышки. Лишь стукнувшись головой о ветку, Джой сообразила, что ее оторвали от земли и с неумолимой силой тащат наверх. Разгневанный голос продолжал что-то кричать, а окружавшие Джой золотые листья шипели и потрескивали. «Или это были другие голоса?» В какую-то секунду Джой осознала, что рука, зажимающая ей рот, покрыта чешуей, а потом и эта рука, и все прочее исчезло, и Джой грохнулась через сплетение коротких и толстых ветвей прямиком на землю. На мгновение девочка увидела склонившиеся над ней лица – золотые, с темно-зелеными глазами. Они смахивали на морды рептилий, только не вытянутые, а довольно плоские, и уши их до нелепости напоминали уши плюшевых медвежат. Потом ветви сомкнулись, и лица исчезли.

Когда Джой снова смогла нормально дышать – поначалу ей показалось, что она уже никогда не отдышится, – девочка села и набрала в грудь побольше воздуха, чтобы завопить, призывая Ко. Но вместо крика у нее получился лишь судорожный выдох, потому что оказалось, что она смотрит прямо в разъяренные синие глаза Индиго. Он нависал над Джой – такой же невыразимо прекрасный, как всегда. Но теперь этот гнев, обращенный на Джой, придавал Индиго почти человеческий вид.

– Что это с тобой, дитя из другого мира? У тебя что, совсем мозгов нет?

Джой очумело потрясла головой и принялась растирать шею и плечи. У нее болело все тело, и еще ее начала бить крупная дрожь.

– Нужно совсем не иметь мозгов, чтобы улечься спать под деревом крийяк! – сказал Индиго. – Тебе незаслуженно повезло, что я оказался рядом!

– Что ты здесь делаешь? – прошептала Джой. – Где Ко? Я хочу к Ко…

Индиго фыркнул – на удивление похоже на Джона Папаса – и начал было что-то говорить, но сатир уже оказался рядом и крепко обнял Джой. Руки у него были измазаны липким соком.

– Я здесь, дочка, старый Ко здесь! Ничего страшного с тобой не случилось, ты просто отдохнула маленько.

Но голос сатира при этом дрожал не хуже самой Джой.

– «Отдохнула маленько»! – грубо передразнил его Индиго. – Отдохнула под крийяком – как обед, поданный на свежих зеленых листьях! Что это на тебя нашло, тируджа, что ты позволил ей спать здесь?

Ко уронил голову, и его голос сделался еле слышен.

– Я думал… говорили, что они ушли отсюда. Ты же знаешь, эти крийякви бродят с места на место, и в этом лесу их не видели уже сезона три-четыре… – последние слова он пробормотал, уткнувшись в волосы Джой.

– Они вернулись! – отрезал Индиго. – И тируджайи должны были бы узнать об этом раньше всех прочих!

Джой переводила взгляд то на Индиго, то на Ко. Когда сатир заговорил снова, aro голос звучал уже более твердо.

– Дочка, я не прошу тебя простить меня. Только… только я вправду думал, что эти деревья безопасны. Я действительно так думал.

– Но что они такое? – дрожащим голосом спросила Джой. – Почему они… В смысле – а чего они хотели-то?

Ей до сих пор мерещились застывшие, жадные змеиные глаза на золотых лицах. Они стояли у Джой перед глазами, даже если она зажмуривалась.

– Никто этого не знает, – отозвался Ко. – Никто из тех, кого схватили крийякви, так и не вернулся. Они живут на этих деревьях и ловят моих соплеменников, когда им это удается, – сверху, с веток, как они почти что поймали тебя. Мы никогда не находили костей или… вообще ничего не находили, и мы не знаем… – Он так крепко сжал Джой в объятиях, что у нее заболело еще в нескольких местах.

– Я не верю в это, – сказала Джой. – Вот это, это все, так просто. Я просто не верю ни во что! И в тебя тоже не верю, – заявила она сатиру, но потом все равно уткнулась лицом в его не слишком-то ароматную шерсть.

Она слышала, как Индиго спросил у сатира:

– Куда ты ее ведешь?

– К Старейшим, конечно, – отозвался Ко. – Куда же еще я могу повести чужака?

Когда Индиго снова заговорил, его голос звучал до странности подавленно.

– Они не… – мальчик запнулся, а после паузы заговорил еще тише: – Ты знаешь, что с ними произошло, со Старейшими?

– Они по-прежнему остаются теми, кто они есть! – неожиданно страстно произнес Ко над головой Джой. – Тебе лучше моего известно, что в Шей-рахе может измениться все, но не Старейшие. Я не вижу в них никаких перемен, и мое доверие к ним нисколько не уменьшилось.

Некоторое время Индиго молчал. В конце концов он с несвойственной ему усталостью произнес:

– Ну да, конечно. Какой смысл говорить с тируджей о Старейших? Ладно, веди ее куда хочешь. Но только смотри, не оставляй ее больше под деревом крийяк. Там, по ту сторону Границы, есть один старик, который будет тебе очень признателен.

Джой так и не услышала, как Индиго ушел.

– Мне ужасно стыдно, дочка, – несчастным голосом произнес Ко, когда Джой принялась вертеть головой – проверять, работает ли у нее шея. – Если бы не Индиго…

– Кстати, а он откуда здесь взялся? – тут же поинтересовалась Джой. – Он что, прошел через Границу следом за мной, или как?

Несмотря на глубокое сознание собственного ничтожества, Ко не сумел удержаться от улыбки.