Рожденные в дожде - Кирилл Александрович Шабанов

– Мы посмотрим, что будет просить толпа в конце выступления – соло гитару, или долбежку твоих трещоток.

– Держите, черти!– подошедший Раф кинул им по футболке.– Первая страница в летописи нашей победы!

За ним подтянулись остальные, и они снова начали пробиваться через шумную цветную толпу.

♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪

Музыканты находились в зоне, предназначенной специально для выступающих – в отгороженном секторе для групп-новичков, где располагались их вагончики для жилья. Прохладный вечерний воздух наполняли, приглушенные расстоянием, мощные звуки музыки. Вокалист с Настей сидели на ступеньках их «домика», в окружении остальных. Тихий разговор был прерван подошедшим «коллегой» из соседнего фургона, до этого, неподвижно стоящим у себя на «крыльце». Взгляды музыкантов задержали его на некотором расстоянии – он остановился у невидимой черты, соблюдая дистанцию, необходимую при первом знакомстве.

– Есть зажигалка?

Голос был тихим, хриплым. А его обладатель – высоким, худым, с острыми чертами лица и подведенными глазами. Длинные волнистые волосы покачивались на слабом ветерке, как подводные растения в толще темной воды.

Раф протянул вместилище огня. Парень прикурил. В свете заката, попавшем на бледное лицо, когда «гость» повернул голову, закрываясь от ветра, Вок смог лучше его рассмотреть – небольшой шрам на подбородке и, совершенно мертвые, ничего не выражающие глаза. На вид он был старше, чем участники «They want something more».

– Тоже выступаете сегодня?

– Выступаем,– Раф принял зажигалку обратно из длинных сероватых пальцев

– Боитесь толпы,– то ли спросил, то ли сказал обладатель неподвижных глаз.

– Ха! Мы ждем, когда она унесет нас на руках!– дерзко выпалил Слайд, скрестив руки.

– Удивительно, как бездумная масса, не разбирающаяся в музыке, способна в одно мгновение уничтожить самого талантливого музыканта… – узкое лицо было лишено всяких эмоций, как и тихий голос. – Или – вознести бездарного.

Он затянулся, сверкнув перстнем.

– Ты уже выступал здесь?– Вок поднялся.

– Выступал на похожих фестивалях. Здесь–впервые.

– И что же, бездумная толпа не затоптала тебя?– усмехнулся Слайд.

Стоявший напротив, кинул ледяной взгляд:

– Запомни, маленький гитарист – ты никогда не должен думать о толпе. Только так можно чего-то достичь. Мы не зря стоим выше их, а они толкаются у наших ног. В древности, арены располагались внизу, и народ, сидящий на трибунах, управлял теми, кто был под ним. Но это было давно. Теперь – мы сверху. Мы – управляем ими, нельзя давать им власть и пытаться подстроиться. Тогда – они не смогут повлиять на тебя.

Он закончил свою гипнотизирующую речь.

– Как ты узнал, что я гитарист? – вопрос Слайда был прямым и жестким.

Неморгающие глаза опустились на скрещенные руки виртуоза:

– Я вижу это по твоим пальцам. И по тому, как они двигаются.

Под пронзительным взглядом, Слайду стало не по себе. Он ощутил потребность сделать шаг поближе к своей группе, и уже качнулся в сторону, но пересилив себя, остался на месте.

– Аид, куда ты пропал?– из соседнего фургона высунулось бородатое лицо в клубах дыма. Открытая дверь выдала переливы женского смеха внутри обители.

Бездушное лицо повернулось на голос:

– Уже иду.

– Аи-и-ид!– вывалилась шатающаяся девушка из того же фургончика – Мы тебя потеря-я-яли! Иди к нам!

Бородатый высунулся сильнее, крикнув ей в спину:

– Ей, а ну вернись! Тебе нельзя здесь находиться! Тебя не должны видеть!

Не слушая его, она подошла и повисла на плече их странного собеседника. Аид в последний раз повернул пустой взгляд на музыкантов:

– Мне пора. Удачного выступления.

Он выкинул непотушенный бычок, и заскользил, увлекаемый шатающейся девушкой.

– Жуткий тип,– Настя поежилась, подошла к Вокалисту и прижалась к нему.

– Ладно,– Вок отвлекся от мыслей, вызванных словами Аида. Думаю, надо потихоньку собираться.

♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪

Столько народу на своих выступлениях они не видел никогда! Единый гул толпы сливался с голосом ветра. Сцена была необычно широкой, они не привыкли находиться так далеко друг от друга. Выходя, они оглядывались вокруг, не уверенные, что смогут заполнить собой все пространство. В то же время – нельзя было испуганно жаться на маленьком островке. На удивление, совет Аида пришелся кстати, и они заняли места, показавшиеся наиболее удобными, не заботясь о том, как это смотрелось снизу.

Вок кинул пару приветственных фраз в микрофон, подхваченных ревом толпы. Его голос впервые дрогнул…

Он закрыл глаза. Отвернулся от бесчисленных голодных существ, жаждущих впитать в себя пока еще не развернувшееся звучание – все, до последней капли. Медленно открыл их снова. Встретился с испуганным взглядом Пэда, сидевшим в десятке метров от него. Это вернуло уверенность – ведь лидер группы отвечал за состояние других и не мог проявить слабость в такой момент. Вок сдвинул брови, показал кулак с оттопыренными большим пальцем и мизинцем, улыбнулся и кивнул, давая сигнал барабанщику. Пэд улыбнулся в ответ, выдохнул, высоко поднял руки над головой, подержал их так секунду…и зафигачил дробью шестнадцатых!

Вок резко развернулся к микрофону, и его высокий крик ввинтился в толпу. Тут же, на помощь пришли Раф, начесывающий верхние струны, и Димон, яростно щиплющий бас. Настя подхватила высокие ноты в первом куплете. Слайд играл квинты отрывистыми ударами.

Они делали то, что умели лучше всего – вызывали бурю! Голос Вока привычно начал смешиваться с Настиным, закручивая воронку торнадо, уже затягивая ничего не подозревающие души в себя. Четыре тучи изливали мелодию, дождем затапливавшую стоящих внизу. Раздавались сокрушительные удары грома, выходившие из-под рук Пэда. Яркими молниями проносились соло Слайда. Толпа неиствовала. Ее кидало из стороны в сторону в волнах шторма. И ей это нравилось. Когда Вок выдавал особо сильные порывы, поток ветра кидал первые ряды, стоящие ближе к сцене, на ограждения. Мир сотрясался. А они – были центром, пускающим эти колебания.

Как и на всех выступлениях, музыканты начали забывать себя, перерождаясь в стихию. Необузданная сила сорвала их со своих мест. Раф закрутился по сцене. Вок выдернул микрофон из держателя и уверенными шагами расхаживал по сцене. Слайд неистово метался, периодически, подбегая к Пэду и играя рядом, согнув ноги в коленях. Вок рванулся к Насте, и они исполнили концовку очередной песни в один микрофон. Он видел ее светящиеся глаза, когда два голоса становились единым.

Их песни, рожденные где-то глубоко внутри и отточенные, затем, многодневным трудом, теперь являли себя миру. Выращенные взаперти, в тесных душных барах, здесь они смогли развернуться на полную, и, почувствовав волю, опьяненные свободой, носились, сметая все на своем пути.

И музыканты подгоняли их громкими криками, звонкими ударами тарелок, и пришпоривая острыми соло.

Эти песни будили что-то в людях внизу. Что-то не проявленное, чему всегда уделялось слишком мало времени в повседневной жизни. И это «что-то» откликалось на зов и вырывалось диким криком наружу, присоединяясь к царившему вокруг хаосу, отчего людей трясло, а их руки вскидывались вверх.

Сцена уже не