Анифа. Пленница Севера (СИ) - Деметра Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, женщина поняла, что с ней происходит. Это было очень хорошо знакомое ей ощущение, хотя, казалось, она навсегда отказалась от него и потому стерла из памяти как разума, так и тела.
Это был трепет. Чувственный и инстинктивный, поражающий рассудок и каждую частичку всего ее существа. Он сотрясал болезненными конвульсиями все тело, вызывая беспокойство женского нутра, которое чувствовало близость мужской мощи и силы. От них кружило голову, а низ живота сладко сводило узлом.
“Как же так?! — с ошеломленным отчаянием подумала Анифа, — Это невозможно! Не из-за совершенно незнакомого мужчины!”
Ее не раз пытались обнять и поцеловать против воли. Ухаживания не помогали и тогда особо упрямые зажимали Анифу в темном углу… Пытались задрать юбки…
Но женщина ни разу не сдалась! Она кусалась, брыкалась, била по мужскому достоинству и в итоге каждый раз вырывалась из неприятных рук, от которых чувствовала лишь брезгливость и раздражение.
Однако сейчас она впервые не испытала ничего подобного.
И это ужаснуло ее. И возмутило сердце.
— Отпусти меня! — взвилась Анифа, с силой толкнув Свена в грудь. — Хочешь говорить — говори! Но не смей прикасаться ко мне!
Но Свен был сильным и могучим мужчиной. Ему толчки женщины были что прикосновения птичьих крылышек. Он даже не шелохнулся. Только, обхватив ладонями уже тонкую женскую шею, притянул Анифу к себе.
И крепко прижался ртом к ее губам.
Всего на мгновение, но она почувствовала дикий восторг и откликнулась на горячий поцелуй. Раскрыла губы, впустила внутрь себя обжигающее дыхание и растворилась в ощущении острого наслаждения.
Всего лишь на мгновение.
А после, словно очнувшись, она с яростью дикой кошки укусила мягкую мужскую губу и почувствовала вкус его крови.
Дернувшись, Свен отпрянул и громко выругался, а Анифа, воспользовавшись моментом, извернулась из ослабивших захват рук и отскочила в сторону.
— Не смей прикасаться ко мне! — яростно прошипела она, широко раскрыв глаза, — Не смей, слышишь?!
— И что ты сделаешь, женщина? — усмехнулся Свен, резким движения стирая с губы выступившую на ней кровь, — Если я не послушаюсь… Что ты сделаешь?!
Конечно, женщина могла выкрикнуть, что разорвет ему глотку, пустит еще больше крови или выцарапает глаза… Но Анифа не стала врать. Иногда она вспоминала, что так и не свершила свою месть за убийство родных — не убила Повелителя племен — и совершенно об этом не сожалела. Она не умела быть жестокой и не хотела учиться этому. Поэтому, просто крепко сжав зубы, она подобрала подол и бросилась вон из светлицы, чтобы скрыться в своей комнате.
И поэтому не заметила, как широкая улыбка раскрыла рот Свена. И не услышала, как звонко и самодовольно тот рассеялся.
О! Он заметил! Он успел почувствовать реакцию Анифы на свои прикосновения и короткий, такой малый и незначительный, но все же поцелуй. И торжество наполнило его сердце и разум, как будто он испил из тайного источника и наполнился его силой.
Выйдя из высокого терема ярла Торхилда, Свен не только, как пьяный, глубоко вдохнул свежий морозный воздух, но и вдруг издал громкий и пронзительный крик. Несколько овец, рассеянно бредущих недалеко, испуганно дернулись и бросились бежать, а люди лишь недоуменно оглянулись и широко улыбнулись, будто поняв причину таких сильных эмоций.
— Что случилось, брат? — спросил Сигурд, появившийся рядом спустя секунду, — Почему ты орешь?
— Сигурд! — рассмеялся Свен, хлопнув брата по плечу, — Брат! Эта женщина… Эта невозможная и прекрасная женщина!
— Что с ней, Свен? Что случилось?
— Ничего особенного, — неистово мотнул головой тот, — Просто она… Эта женщина будет моей, понимаешь? Будет моей!
Сигурд криво ухмыльнулся. Отрадно было видеть брата таким воодушевленным и с горящими от предвкушения глазами. Но в то же время — и любопытно. Что такого только что произошло, с чего Свен настолько возбудился?
***
Анифе стоило больших усилий, чтобы успокоиться после неожиданного происшествия в светлице и подлого предательства собственного тела. Это напомнило ей неоднозначную ситуацию из далекого прошлого, когда, будучи рабыней вождя Шах-Рана, но уже отдав свое сердце Риксу-северянину, она одаривала своими ласками их обоих. Ее поведение тогда можно было назвать безнравственным и извращенным, но… Те двое… Они смогли переубедить ее. Но в итоге всё встало на свои места и она обрела счастье.
Теперь Анифа снова оказалась на перепутье. Она с отчаянием думала о том, что предала Рикса, хотя ни один человек не посмел бы обвинить ее в подобном. Ни один не укажет на нее пальцем, а если и посмеется, то только из-за того, что она, как трепетная девственница, не дается в руки даже прославленному герою.
Еще женщину раздражало, что она так много об этом думает. Видимо, глубоко внутри она всё та же маленькая девочка, над которой беззлобно посмеивались степняки, ведь она была… такой маленькой… наивной… и совершенно беззащитной…
А ведь она давно выросла из той девочки! Она стала женой и матерью, стала женщиной — почитаемой и уважаемой! Набралась опыта и знаний и готова была передавать их другим!
Анифа пришла в себя, лишь обтеревшись влажным и холодным полотенцем, переодевшись и переплетя свои волосы. А после — убежала за окраину городища, где спряталась, как раненый зверь, на капище, чтобы окончательно привести свои мысли и чувства в порядок.
Это место всегда действовало на нее умиротворяюще. Когда-то они часто приходили сюда вдвоем с Риксом. Неспешно бродили по округе, держась за руки, обнимаясь и целуясь. Разговаривали. И иногда предаваясь страстной и полной нежности любви, расстелив на земле теплый плащ.
Большие мозолистые руки аккуратно сжимали ее тяжелые, полные молока груди. Белые капельки выступили из раздувшихся сосков, но Рикс тут же слизал их своим языком и довольно рыкнул, будто большой дикий кот. Несмотря на неприятные ощущения, Анифа сладко застонала и поддалась вперед, стремясь сильнее насадить себя на твердый и крепкий член. Ее обнаженное тело горело от удовольствия и одновременно — покрывалось мурашками от прохладного воздуха. А ноги подрагивали от напряжения, стараясь сильнее обхватить двигающиеся бедра мужа.
— Такая сладкая…. Такая мягкая… Такая… моя… — безостановочно шептал Рикс, продолжая терзать своими губами ее груди, плечи и шею.
И двигаясь в ней, двигаясь… Упруго и глубоко, будто пронзая ее насквозь и вознося все выше и выше…
Вторые роды дались ей куда как проще, чем первые. А еще она похудела и практически вернула телосложение себя прежней — той маленькой и
