Джек Ричер: Часовой - Чайлд Ли

– Извините… простите, не знаю вашего имени. Прошу вас, подождите.

Ричер замедлил шаг, и Резерфорд догнал его.

– Меня зовут Расти Резерфорд, – сказал он и протянул руку.

– Джек Ричер.

– Мистер Ричер, можно с вами поговорить?

– Если только на ходу. Мне срочно нужно быть в одном месте.

– Прошу вас. – Резерфорд задыхался и явно был не в себе. – Остановитесь. Хотя бы на минутку. Я вас долго не задержу.

Ричер остановился.

– У меня к вам два пункта. Во-первых, благодарю вас. Вы меня там спасли.

– На здоровье.

– И второе… Мне надо спросить вас кое о чем. Мне угрожает опасность, да? Следователь там говорил про какой-то угон автомобиля, но это все не то. Перед тем как меня допрашивали, у меня было время подумать, когда я был в камере. То, что случилось, произошло не случайно. Это было спланировано. Эти люди меня дожидались. Сначала-то я подумал, что они охотятся за вами. Со мной ведь никогда ничего подобного не случалось. Но потом я вспомнил, что, до того как вмешались вы, один из них пытался схватить именно меня. И затолкнуть меня в машину. Следователь сказал, что я все перепутал. Что я ошибся. Но ведь я не ошибся, правда? И я хочу знать, что это все значит?

– Понятия не имею. Я в вашем городе человек случайный. Вас я совсем не знаю. Не знаю, что такого вы могли натворить, чтобы так расстроить людей. Не знаю, что с вас можно взять. Но здесь, в вашем городе, явно происходит что-то странное. В этом я не сомневаюсь.

– И что же мне делать?

– Уж это решать вам. Мой принцип: надейся на лучшее, но готовься к худшему. Поэтому, судя по вашим обстоятельствам, я бы посоветовал поскорей удрать из города. Пусть все уляжется само по себе. А когда все устаканится, можно и вернуться.

– Уехать из города? – вытаращил глаза Резерфорд. – Ну нет. Мне нельзя уезжать.

– Почему?

– Тогда все подумают, что во всем виноват я.

– В чем – во всем?

– Это долгая история.

Ричер минутку подумал. День уже постепенно склонялся к вечеру. Он очень проголодался. Надо было что-то поесть либо здесь, либо где-то еще. Но поймать попутку в темноте гораздо труднее. Из-за плохой видимости на трассе. И еще ему было очень интересно узнать, почему этот тихий, безобидный человечек в рубашке, заляпанной пятнами от кофе, считает, что не выглядеть в глазах «всех» виноватым гораздо важнее собственной безопасности.

– Где тут поблизости продают бургеры? Мы могли бы перекусить, и вы бы все спокойно рассказали, что к чему.

– Но вы же сказали, что куда-то торопитесь?

– Да, тороплюсь. Но могу и немного задержаться. В жизни надо стараться быть гибким. Говорят, это полезно для здоровья.

В ту самую минуту, когда Ричер разговаривал с Резерфордом, до Сперанского пытались дозвониться двое. Один на одноразовый мобильник. Другой – на аппарат защищенной связи. И оба какое-то время безуспешно. В конце концов дозвонились, но не сразу. Телефон был недоступен. Дело было в том, что Сперанский спустился вниз, в генераторную. Всего на пару минут. В последний раз хотел полюбоваться перед тем, как экономка все там подчистит. Ясное дело, ждать больше нельзя. Пятнам крови уже больше двух недель. Фигурантка держалась довольно долго. Но все-таки предоставила кое-какую важную информацию. Рассказала про Резерфорда. Про то, что есть у него в распоряжении. С профессиональной точки зрения эта информация была бесценна. А самостоятельный процесс ее добывания словно снова вернул ему молодость. В последние дни у него было мало «мокрой» работы. А он по ней скучал. Смотрел на темные лужи на полу. На капли, забрызгавшие стены. На ручные кандалы. Инструменты, аккуратно разложенные на столике из нержавеющей стали на колесиках. Более чистые участки пола там, где раньше стояли чемоданы. Он снова оживил в памяти самые волнующие минуты. И улыбнулся. Обычно Сперанский не знал, когда снова представится такая возможность. И кто будет новым объектом. Но на этот раз знал и то и другое.

Это будет очень скоро.

Это будет предатель. Как только он станет для них бесполезен.

Как только Сперанский поднялся на поверхность земли, прозвенел первый звонок. На одноразовый. Разговор был совсем короткий. С человеком, который был не так далеко. С докладом. Сначала факты. Потом соображения. Лаконично и все по делу. Так, как Сперанский любит. А когда через несколько секунд позвонили по защищенной связи, Сперанский уже знал, что ему скажут.

– Резерфорд ускользнул.

– Ладно, – ответил Сперанский. – Значит, попробуем еще раз.

– Может быть, не придется. В Центре обеспокоены. Неудачная попытка не прошла в городе незамеченной. Резерфорду кто-то помог. Кто именно, мы еще не знаем, какие за ним стоят силы – тоже. Новая попытка могла бы привлечь еще большее внимание. Это было бы контрпродуктивно.

– И что предлагает Центр? Сидеть сложа руки?

– Окончательного решения пока нет. Пока остается наблюдать и ждать. Следить, не проявит ли себя как-нибудь объект. И тогда решить, насколько он представляет опасность.

Сперанский оторвал телефон от уха и подавил страшное желание разбить его на тысячу кусочков. Вот она, худшая сторона работы на местах. Когда приходится иметь дело с бесхребетными кретинами, которые целыми днями просиживают за письменными столами штаны. Которые никогда не рисковали собственной шкурой, но обожают ставить на кон жизни живых людей, работающих на переднем крае борьбы. Они слишком пугливы и боятся всего, даже воспользоваться единственной в жизни возможностью повернуть ситуацию в свою пользу, когда им все уже поднесли на блюдечке с голубой каемочкой.

Он снова прижал телефон к уху:

– Вам надо еще раз поговорить с ними. И чем скорее, тем лучше. Надо убедить их в том, что наблюдать и ждать – это не вариант. Может быть, этот продукт никогда не всплывет. Это правда. А если и всплывет, может оказаться, что он не представляет никакой опасности. Это тоже правда. Но ни то ни другое не имеет значения. Если ФБР не найдет его здесь, что они станут делать? Отступятся? Нет. Будут продолжать охоту. Там, где источник. Пока не добьются успеха. А это может случиться до того, как миссия будет завершена. И тогда – катастрофа. Впрочем, даже если после того, это будет конец… агента, о котором идет речь. А уж этого я ни за что не допущу.

– Понимаю. И согласен с вами. Но Центр опасается разоблачения. И это привлечет к себе внимание. Раскроет наши карты.

– Передайте им, что здесь никакой опасности нет. Вмешательство было единичным. Простая случайность. Какой-то бродяга, бывший военный полицейский, раскусил ситуацию и ввязался. Больше этого не повторится. Ему уже велели покинуть город.

– Откуда вы знаете?

– Я работаю в этом городе больше пятидесяти лет. У меня есть свои осведомители.

– Надежные?

– Информация получена непосредственно из полицейского участка.

– Ладно. Это хорошо. А если бродяга останется?

– Тогда я приму свои меры.

– Как с журналисткой?

– Именно.

– Хорошо. Я с ними поговорю. Постараюсь убедить их хотя бы снова начать слежку.

– Этого недостаточно. Резерфорда надо брать, причем как можно быстрей. Они там не понимают, какие усилия требуются для того, чтоб поднять массовую истерию. Я использовал все. Местную прессу. Слухи. Целую армию ботов в социальных сетях. Пока все работает, но долго так не продержится. Мыльный пузырь рано или поздно лопнет. Случись что-нибудь еще, и внимание людей сместится. Резерфорд должен исчезнуть, пока все в этом городе его ненавидят.

Резерфорд повел его в свой излюбленный ресторанчик. Он располагался в трех кварталах от кофейни, на центральной улице, на первом этаже офисного здания. Внешний вид дома на Ричера не произвел впечатления, зато он должен был признать, что над интерьером ресторанчика дизайнер поработал на славу. Цветовая гамма его в чистом виде отражала атмосферу пятидесятых годов: много желтого, и в каждой кабинке, которые были расположены по обе стороны помещения, имелся свой проигрыватель музыкальных дисков. На задней стенке висел старинный таксофон, а в центре имелся ряд покрытых огнеупорным пластиком столиков. На боковых стенках были развешаны огромные картины с изображениями автомобилей. Все с открывающимся верхом. «Кадиллаки» и «шевроле». Бирюзового цвета и розового. Мчащиеся на фоне красивых ландшафтов или стоящие у подножия покрытых снежными шапками гор, на берегах озер с искрящейся водной поверхностью; в автомобилях сидели, или стояли с ними рядом, или же располагались неподалеку семейные пары с детишками и со всеми атрибутами хорошего пикника, включая мячи, и у всех были счастливые лица.